Титан - Джон Варли

— Все хорошо, теперь все позади, а теперь лучше уснуть.

Сирокко сделала еще пару больших глотков из винного бурдюка и последовала совету Билла.

В первые два часа после операции Габи говорила всем, что чувствует себя хорошо, затем замолчала и два дня провалялась в лихорадке. Август вообще перенесла все безболезненно. Сирокко была раздраженной, но здоровой.

Билл чувствовал себя неплохо, но Калвин сказал, что сустав недостаточно подвижен.

— Ну и как долго все это будет продолжаться? — спросил Билл. Он спрашивал это и раньше. Читать здесь было нечего, телевизора не было, оставалось только смотреть в окно на темную улицу города титанид. Он не мог разговаривать со своими сиделками, за исключением нескольких коротких смешанных песенок. Колыбельная учила английский язык, но дело шло медленно.

— Еще как минимум две недели, — сказал Калвин.

— Но я чувствую, что могу ходить уже сейчас.

— Может быть ты и чувствуешь, но это опасно. Кость может треснуть как сухая ветка. Нет, я не позволю тебе встать даже на костылях раньше, чем через две недели.

— А как насчет того, чтобы вынести его отсюда? — спросила Сирокко. — Хочешь на улицу, Билл?

Они взяли кровать Билла, вынесли ее наружу, пронесли небольшое расстояние и поставили под развесистыми деревьями, которые делали город титанид невидимым с воздуха; в городе было темно, как ночью, которой они не видели с того времени, когда обнаружили основание каната. Титаниды все время освещали улицу и дома.

— Ты видел сегодня Джина? — спросила Сирокко.

— Это зависит от того, что ты подразумеваешь под «сегодня», — ответил Калвин, зевая во весь рот. — Мои часы все еще у тебя.

— Но ты не видел его?

— Какое-то время нет, — ответил Калвин.

— Я имею в виду, с тех пор, как ты встал.

Калвин нашел Джина, когда тот шел вдоль Офиона по крутой местности, петляющей между горами Немезиды и Криуса, это была дневная зона западной части Реи. Он сказал, что вышел из сумеречной зоны и идет с тех пор, пытаясь перехватить остальных.

Когда Джина спрашивали, чем он занимался все это время, все, что тот ответил, было «старался выжить». Сирокко не сомневалась в этом, но ей было интересно, что он под этим подразумевал. Он не стал вдаваться в подробности всех своих переживаний, сказал лишь, что поначалу волновался, но когда оценил ситуацию, успокоился.

Сирокко не была уверена, что поняла, о чем он говорит.

Поначалу Сирокко была счастлива, на нем минимально отразились произошедшие события. Габи все еще стонала во сне. Билл все также страдал провалами в памяти, хотя память постепенно восстанавливалась. Август постоянно была в депрессии и была на грани самоубийства. Калвин был счастлив, но он жаждал одиночества. Казалось, не изменились только они с Джином.

Но она знала, что каким-то таинственным образом прошла обучение во время ее пребывания во мраке. Она могла общаться с титанидами. Она чувствовала, что с Джином произошло больше, чем он об этом говорит, она начала замечать признаки этого.

Он много улыбался. Он уверял всех, что все в порядке, даже если его никто об этом не спрашивал. Он был дружественен. Иногда это была чрезмерная сердечность, он слишком старался показать, что у него все в порядке.

Сирокко решила найти его и еще раз попытаться поговорить о том, что произошло с ним за эти два месяца.

Ей нравился город титанид. Под деревьями было тепло. Так тепло на Гее шло от земли, то поднимаясь вверх, оно удерживалось сомкнувшимися кронами деревьев; одетая в легкую рубашку и босиком, Сирокко чувствовала себя прекрасно. Улицы были приятно освещены бумажными фонариками, что напоминало Сирокко Японию. Земля была обильно покрыта растительностью, она увлажнялась приспособлениями, которые назывались оросителями растений — вращаясь, они обрызгивали растительность. После этого стоял запах как в летнюю ночь после дождя. Живые изгороди были так усеяны цветами, что лепестки их осыпались подобно дождю. Постоянная темнота не мешала им и они буйно цвели.

Титаниды понятия не имели о городском планировании улиц. Дома были беспорядочно разбросаны среди деревьев, Они были даже на деревьях. Дороги прокладывались в соответствии с движением. Не было никаких указателей и названий улиц и скоро карта города покрывалась исправлениями, так как на середине дороги и протоптанной через живую изгородь тропы вырастали новые дома.

Все встречные приветствовали ее радостной песней:

— Привет, земное чудище! Как вижу, все еще сохраняешь равновесие?

— О, поглядите, двуногая чудачка! Иди отобедай с нами, Шии-рако!

— Извините, люди, — пела Сирокко, — у меня дела. Вы не видали мейстерзингера До Диез?

Сирокко забавляло переводить таким образом песни титанид, хотя на их языке чудище и чудачка не носили оскорбительного характера.

Но от приглашений пообедать отказаться было нелегко. После двух месяцев сыроедства еда титанид казалась слишком вкусной, чтобы быть реальностью. Их кухня была высочайшим искусством, за небольшим исключением, человек мог есть все, что ели титаниды.

Сирокко обнаружила строение, которое она назвала Сити-Холл. Она нашла его случайно, остановившись, чтобы спросить направление. (Сначала налево, потом направо, потом кругом… нет, там вроде нет дороги, верно?) Титаниды разбирались в планировке улиц, но Сирокко казалось, что ей этого никогда не постичь.

Она назвала этот дом Сити-Холл просто потому, что там жил мейстерзингер, а он был среди титанид ближе всего к руководству. Фактически, он был военачальником, но даже здесь были пределы. Это мейстерзингер привел подкрепление в тот день, когда титаниды сражались с ангелами. Но после этого он вел себя наравне со всеми.

Сирокко намеревалась узнать у мейстерзингера, не знает ли он, где Джин, но, как оказалось, в этом не было надобности, так как Джин был там.

— Роки, как хорошо, что ты заглянула сюда, — спускаясь по лестнице сказал Джин. Он обнял Сирокко за плечи и слегка поцеловал ее в щеку, что вызвало у нее раздражение.

— Мы тут как раз кое о чем разговаривали с мейстерзингером, тебе это может быть интересно.

— Вы… ты можешь разговаривать с ними?

— У него ужасное произношение, — пропел мейстерзингер (он пел трудным эоловым ладом), — голос его поставлен недостаточно хорошо, и его ухо приспособлено к… у нас другая модуляция голоса. Но мы в некотором роде можем петь вместе.

— Он думает, что втолкует мне что-то, если будет произносить слова как будто разговаривает с ребенком, — рассмеялся Джин.

— Почему ты раньше не говорил мне об этом, — спросила Сирокко, стараясь перехватить его взгляд.