Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев

На этот раз в польском блоке общего лагеря, где до самого освобождения носил винкель с латинской буквой «Р».

После войны Виктор Украинцев много лет проработал в должности старшего инженера-технолога Новочеркасского станкостроительного завода им. Никольского.

Виктор Украинцев был скромным, доброжелательным, спокойным человеком. Несмотря на его героические поступки, он себя героем не считал. Был интересным собеседником. При встречах мы всегда находили темы для разговора. Память возвращала нас в грозные военные годы, в прошлое, которое забыть нельзя.

Виктор Украинцев вел активную патриотическую работу среди молодежи и всегда помнил о клятве узников, данной друг другу перед началом штурма последнего героического сражения наших военнопленных в концлагере Маутхаузен.

Ушел из жизни Виктор Украинцев рано, на шестьдесят втором году жизни.

* * *

Я хочу напомнить о моих дорогих друзьях – ростовчанах, с которыми в сложной военной обстановке боролись с врагом в годы оккупаций Ростова-на-Дону, с кем прошли застенки лагеря Капен, с кем совершили побег, с кем довелось пройти через ужасы гестапо и тюрем. Их нет рядом со мной, но они живут в моей памяти и сердце.

Владимир Колпаков – организатор нашей подпольной молодежной группы Сопротивления во время оккупации г. Ростова-на-Дону. Воевал на фронте и погиб при выполнении ответственного задания.

Ольга Кашеренинова – активная участница нашей группы Сопротивления, патриотка Родины. Была застрелена немцами, возвращаясь с задания из г. Батайска по замерзшему льду через Дон.

Георгий Сизов – расстрелян немцами, попав в облаву.

Леонид Ниретин – расстрелян фашистами при попытке побега из немецкого плена.

Одиннадцать ростовчан, с кем я бежал из лагеря Капен, были замучены и сожжены в печах крематория концлагеря Штуттгоф: Василий Вернигорный, Евгений Добрынин, Владимир Сафонов, Георгий Тищенко, Александр Пушкин, Василий Литочко, Георгий Павлов, Павел Иванов, Владимир Каминев, Хачатур Погасян, Федор Лукьянов.

Остальные умерли после войны: Петр Фурсов, Владимир Зубков, Валентин Зубков, Михаил Лыков, Николай Попов, Владимир Куницкий, Юрий Шумаев. Вечная им память!

Узники – ростовчане, совершившие побег из лагеря Капен и прошедшие концлагеря Штуттгоф, Маутхаузен, Гузен-1.

Михаил Лыков

Евгений Плюхин

Георгий Паталов – участник подпольной группы в Ростове-на-Дону

Нелегкий путь выпал на мою долю в годы войны. Много людского горя и ужасов пришлось мне увидеть и самому испытать. Но все же должен признаться, что в жизни мне повезло. Повезло на друзей, верных и преданных, с которыми многие годы я был связан узами братства, победивших смерть. В концлагере я встретился с людьми удивительного мужества, высокого долга чести, которых не сломили никакие пытки и издевательства, которые даже в застенках страшных лагерей смерти находили силы и продолжали вести борьбу с врагом в самых невероятных условиях.

Я помню, как нас, совсем юных ребят, вдохновил подвиг мужественного капитана корабля «Сибиряков» Анатолия Алексеевича Качаравы, экипаж которого не сдался врагу.

Тяжело раненный, он попал в плен и был доставлен в Штуттгоф. Но и здесь проявлял мужество и смелость. Ему удалось сплотить вокруг себя надежных товарищей и организовать советскую подпольную группу Сопротивления. В этой группе были мои друзья Петр Васильевич Синяков и Стефан Федорович Соснин.

Слева направо: Владимир Куницкий, Евгений Моисеев, Николай Попов

В другие подпольные группы Сопротивления вошли мои добрые товарищи Павел Михайлович Назаров, Василий Михайлович Бочаров, художник Николай Николаевич Кузнецов. Я всегда буду помнить верного и храброго товарища Бориса Павловича Купровича, который создал крепкую подпольную группу Сопротивления в концлагере Гузен-1, смелого и мужественного Валентина Ивановича Сахарова, одного из организаторов большой подпольной группы Сопротивления в концлагере Маутхаузен, сыгравшего немалую роль в организации и сплоченности заключенных в последние дни перед освобождением.

Список имен и фамилий можно продолжать и продолжать. И пусть меня простят все те, о ком я не рассказал в этой книге. Они все равно останутся в моей памяти и сердце навсегда.

Братство бывших узников концлагерей – это особое братство. Никто другой не сможет в полной мере понять брошенных на уничтожение людей так, как тот, кому самому пришлось увидеть и выстрадать все ужасы, которые творились в застенках лагерей смерти. Поэтому тяга к общению, желание видеть своих друзей, знать, как сложилась их жизнь после войны, осталась на долгие годы. Главное то, что узники всех фашистских застенков, оставшиеся в живых, по освобождении клялись над прахом погибших своих товарищей продолжать совместную борьбу против империализма и милитаризма, бороться с неофашизмом и национальным угнетением, чтобы никогда больше не повторились война и концлагеря на нашей земле.

Павел Назаров – бывший узник концлагеря Штуттгоф

Валентин Сахаров

Петр Синяков

Вернувшись на Родину, все пережившие фашистский плен долго восстанавливали свое здоровье, постепенно приходили в себя. Одни продолжили учебу, прерванную в годы войны, другие устраивались на работу. Люди привыкали.

Глава 37. Мое счастье и моя незаживающая рана

Пройдя через тяжелые испытания в концлагерях, оставшись чудом в живых, я надеялся, что самое страшное и ужасное в моей жизни уже не произойдет. Но судьба распорядилась по-своему.

Казалось, что только стала налаживаться моя жизнь, я получил хорошее образование, была интересная, по душе, работа, общение с друзьями – верными товарищами, общественная работа по патриотическому воспитанию молодежи и, наконец, у меня наладилась личная, семейная жизнь. Я встретил верного, преданного, понимающего мое прошлое человека – мою любимую жену Ларису, с которой вот уже полвека мы вместе и в горе, и в радости, ради которой я продолжаю жить.

Жена Лариса

Евгений Моисеев

В 1975 году у нас родилось долгожданное дитя – моя любимая и единственная доченька Леночка – здоровый, нормальный ребенок, а на второй день ее рождения случилась беда.

По халатности медсестры детского отделения моя доченька получила серьезный ожог, а вернее, ее обварили кипятком. Как потом объяснили в роддоме, «опытная», по словам главного врача, медсестра в 12 часов ночи мыла всех детишек под краном. Нашу крошку, как самого спокойного ребенка, купала в последнюю очередь. Кран холодной воды закрыла, а горячий не успела. Не обратив внимание на крик и плач несчастного ребенка, она запеленала ее и ушла. И только утром, когда заступила на дежурство новая смена медиков, обнаружили ЧП.

Несколько дней от нас скрывали происшедшее, вели борьбу за ее жизнь. Три месяца лечения, перевязки, уколы, сильный испуг, болевой шок – все это отразилось на ее дальнейшем здоровье. Через два года Леночка стала болеть. Начались хождения по врачам. Пришлось подолгу проходить обследование и лечение в различных клиниках и больницах Москвы, Киева, Ростова, но все лечения были малоэффективны. Ребенок таял на глазах, и в итоге – сахарный диабет, отягощенный сопутствующими заболеваниями. Трудно передать словами, что мы с женой пережили, глядя на страдания нашей малышки. А доченька, несмотря ни на что, боролась за жизнь, верила в выздоровление. Со смирением