Марш обреченных (СИ) - Злобин Михаил

К сожалению, «вымести» все колючки не удалось. Несколько лошадей всё же поранились и с жалобным визгом упали, выбрасывая из седел всадников. Однако нам повезло, и обошлось без большого количества жертв. Основную массу конницы это не остановило и даже не замедлило. И тогда в дело вступили алавийские милитарии…

Ильгельд предупреждал меня, что колдуны Высшего Капитулата значительно искусней и опытнее старейших человеческих магистров. Но есть и у них большой недостаток. Их критически мало для таких огромных территорий, которые заграбастали себе темноликие. А потому озарённых желтоглазые тщательно оберегают, как наивысшую ценность. На передовую они никогда не лезут, а предпочитают швырять заклинания из-за спин своих бойцов.

Вообще, конечно, в нас теплилась надежда, что конкретно этот легион молдегаров окажется без поддержки магов. Но она не оправдалась. Тут их оказалось целых двое. Один ближе к левому флангу, а другой почти по центру. И сейчас колдуны желтоглазых запустили в воинов Сарьенского полка пару ветвистых молний, которые было не очень-то просто разглядеть при дневном свете.

Слава Многоокому, наши милитарии не сплоховали. Первое заклинание они сбили на подлете к авангарду чем-то огненным. А второе рассыпалось миллионом искр, столкнувшись с появившейся на краткое мгновение голубоватой сферой.

До моей седьмой колонны донесся отдаленный грохот, и бедная Мурашка слегка присела от испуга.

— Тише-тише, девочка! Всё хорошо, — потрепал я ее по холке. — Потерпи…

Тем временем кавалерия набрала максимальную скорость, и от рядов молдегаров их отделяло меньше сотни метров. Полетели первые чары уже с нашей стороны. В основном, простенькие Объятия ифрита, да и те по большей части мимо. Всё же опыта младшим эльдмистрам крайне не хватало. Даже такое элементарное плетение научились творить далеко не все.

Около четырех пламенных сгустков, размером не превышающих теннисный шар, угодили в черный строй «рожденных для битв». Полыхнуло на загляденье, и до моих ушей донесся отдаленный крик сгорающих заживо солдат. Пехота алавийцев стояла прямо на пылающих оранжевых языках, но отступать даже и не думала. Тем не менее, их истошные вопли немного меня успокоили.

— Отличное доказательство, что они такие же люди из плоти и крови! — объявил я, чтобы вселить надежду в сердца своих воинов. — Какую б стальную выдержку не привили им их хозяева, а боль и смерть одинаково властны и над ними.

Бойцы поддержали меня легким гомоном, но всё же без особого энтузиазма.

Вот передовые колонны конницы разразились новым залпом огненных заклятий, но на сей раз их перехватили и отправили куда-то в небеса милитарии темноликих. Так что эта атака не принесла никакого результата. Расстояние между отрядами неумолимо сокращалось. И когда осталось не больше двадцати метров, молдегары совершили упреждающий ход. Практически весь их монолитный строй колыхнулся в синхронном порыве, и в воздух взмыли сотни коротких копий. Пришлось нашим офицером снова творить чары, чтобы не терять людей. Ведь сейчас каждый боец был на счету.

Новый порыв ветра сбил траекторию почти всех пущенных снарядов. Некоторые воткнулись в землю, перед мордами скачущих лошадей, а часть и вовсе свалилась вниз, беспорядочно кувыркаясь. А потом произошла сшибка…

Невообразимый грохот и крики долетели до нас пугающим эхом. Сарьенский полк вошел в пехоту как нож в масло. Кавалерия стоптала первые ряды молдегаров и насадила их на пики, словно жуков на иглы. Но напор быстро иссяк, и авангард увяз где-то в шестой-седьмой шеренге. Завязалась ожесточенная рубка, в которой сквозь звон стали, грохот магических разрывов и выкрики офицеров прорывались нечеловеческий вой раненных и умирающих в огне бойцов. Пробиться предстояло еще через десяток шеренг молдегаров. Но сигнал для моей колонны почему-то всё никак не звучал. В чем же дело? Ильгельд решил, что пока обойдется без нас? Или вовсе забыл о существовании тактического резерва? О, Ваэрис, а может это я прозевал его⁈ Да нет, не верю! Солдаты бы мне сказали…

Не успел я толком накрутить себя, как из глубины построения нашего полка опять застонал горн. Один раз. Второй… Третий! Вот оно!

Не придумав ничего лучше, я привстал в стременах и завопил во всю глотку: «Ур-р-ра-а-а!» и пришпорил Мурашку. И мой небольшой отряд последовал за мной навстречу огню и крови.

В руках у меня были пика и щит. На боку висел палаш. И вот при всем этом обмундировании мне предстояло еще исхитриться бросать прицельно чары. Непросто, но да где наша не пропадала? Будто бы я впервые в жизни впутываюсь в опасную авантюру, надеясь на одну только удачу.

Пока мы неслись по перерытому сотнями копыт полю, я сформировал на кончике каждого пальца по проекции Объятий ифрита, но энергией пока не напитывал. К великому счастью, наша малочисленная колонна не привлекла ничьего внимания. По крайней мере, никакие колдовские чары в нас не полетели. И вот уже через половину минуты я вышел на дистанцию магического выстрела.

Когда до строя молдегаров осталось метров шестьдесят, я внутренним усилием призвал все пять заготовок под заклинания. В моей руке со щитом сразу же вспыхнули шарообразные сгустки пламени, лаская обманчиво мягким теплом мою кожу. А потом я одно за другим пустил их в алавийскую пехоту.

Удивительное дело, но мои модифицированные Объятия вели себя не так, как классические. Они не просто расплескивались, а взрывались и разлетались синими брызгами метра на полтора, прожигая плоть и раскаляя металл. Бросать напитанные энергией конструкты из седла оказалось гораздо сложнее, но я всё-таки справился! Три угодили ровно туда, куда я метил, а два ушли чуть дальше и разорвались в самой гуще строя противника. От близкого грома Мурашка сбилась с ритма и чуть не унесла меня куда-то в сторону. Но жеребец Полуна, скакавший справа, не пустил её. У лошади не осталось выбора, кроме как мчать строго прямо.

Адреналин хлестал по нервам тысячей плетей, порождая дрожь и тряску во всем теле. За остальных не скажу, но во мне именно страха не было. Все посторонние мысли вытеснил злой азарт, который не так уж и часто меня посещал. Но я ему, пожалуй, был благодарен. Лучше уж так, чем ошалело вертеть головой и зажимать уши, как это делали некоторые молодые солдаты из нашего полка.

До момента сближения с молдегарами, я успел выпустить еще четыре партии заклятий. Итого двадцать небольших взрывов бахнули в их порядках. Хо-хо! Да я по меркам этого мира всё равно что пулемет! Другие озарённые берегут себя. Они выдают не более одного-двух плетений в минуту, дабы не надорваться и не словить диссонати́ю. Ведь она грозит полной потерей боеспособности. А меня по какой-то причине это ограничение не касалось.

И вот мы врываемся в прореженные магией ряды противника. Моя пика находит первую цель. Наконечник пронзает металлический нагрудник навылет как консервную банку. Древко дергается в ладони и изгибается, но я выпускаю его раньше, чем оно успевает переломиться. Пока Моя правая рука свободна, бросаю перед собой модифицированные Объятия ифрита, накачанные энергией до такой степени, что они слепят меня самого. Пока бледно-синий клубок пламени летит, выхватываю палаш и бью по шее ближайшего молдегара. Тяжелое лезвие проходит сквозь кольчужный воротник и перерубает позвоночник. А потом… «Бу-ум!»

Несчастная Мурашка, обезумев от близкого взрыва, чуть не уносит меня прямо на ощерившуюся копьями шеренгу. На сей раз Полун со своим скакуном мне не помощники. Потому что сами перепуганы до чертиков. Ценой огромных усилий усмиряю кобылу и все-таки сохраняю прежней курс… Дерьмо! Дротик!

В последний момент успеваю вскинуть щит, и летящий в меня метательный снаряд с глухим стуком втыкается чуть повыше умбона. Да так мощно, что зазубренное острие проклюнулось с другой стороны!

— НЕ ЖАЛЕЙ! РУБИ-И-И! — реву я во всю глотку, подбадривая своих бойцов.

Не замедляя темпа и не переставая подгонять кобылу, я срезаю угол прямо через пехотинцев, пока они не успели сомкнуть строй. По пути я размахиваю палашом, куда дотянусь. Дважды мне посчастливилось отбить нацеленные в меня копья и уклониться от нового дротика. Трижды меня прикрывали мои люди с боков. Алавийские солдаты, опознав во мне старшего, пытаются зажать нас с Мурашкой. Но лошадь встает на дыбы и мощно бьет копытами по щитам. Умница! Умница, моя девочка! Так их!