Как я стал боевым магом (СИ) - Игорь Осипов

Я провалился в небытие. Когда же приходил в себя, то видел небольшую поляну и своих товарищей, а над ними витала прозрачная сущность с размытыми контурами. Я погружался во тьму, и выныривал на свет несколько раз.

Теперь же я лежал на спине, глядя на кроны вечнозелёных сосен, прикрывающих лоскутное небо. Подо мной пружинил тёплый мох вперемешку с мелкими хвоинками.

Я собрался с силами и сел. Какая-то мелкая живность бросилась врассыпную по кустам. Рядом лежал Карасёв, на руке которого была намотана пропитанная кровью повязка. Я глянул на своё плечо, его тоже обёртывала грубая побагровевшая ткань. Боли не было. Я повёл рукой. Она свободно двигалась и не причиняла мук.

Чуть поодаль свернувшись калачиком лежала голая Александра. Я приподнялся и пошёл к ней.

— Не хочу больше, — прошептала девушка, когда я наклонился над ней.

— Ты о чём?

— Обо всём. Я для этого не создана. Бороться с нечистью, кромсать маньяков.

— А спасать детей? — спросил я, сев рядом спиной к ней.

— Пусть другие спасают.

— Не выйдет. Если мы не справимся, другие и подавно. Тогда эта орда потусторонних подомнёт под себя человечество. Тогда, вообще, укрыться будет негде.

— Не знаю. Тогда в отпуск хочу, — всё так же тихо проговорила Белкина. — И надо менять что-то. А то так точно не справимся.

— Менять надо, — согласился я. — Я подумаю.

— Ты то что сделаешь? Тебя самого на суку вертели.

— Не сидеть же просто так, сложив лапки. Голову включу. Учёная степень есть.

— Правда?

— Почти. Не успел защитить. Теперь мир защищаю.

— Много же ты сделаешь, если ботаника врубишь.

— Много, немного, но самое страшное оружие самые ярые ботаники сделали.

Мы замолчали. На поляну вышла волчица, из этих, полулюдей. С пояса свисала шкурка зайца на манер набедренной повязки, закрывая гениталии. Что примечательно, грудь была человеческой, а не звериная, не в три ряда сосков.

При этой мысли снова оглядел голую Александру, а потом снял с себя порванную куртку и отдал ей. Девушка обмотала её вокруг бедер на манер юбки.

Волчица, бросая на нас любопытный взгляд, мягко подошла к Карасёву, несколько раз нюхнула, а потом быстро убежала обратно в лес. Спустя некое время на прогалину леса стали выходить всякие твари. Когда на поляну шагнул высокий широкоплечий старец с длинной зеленоватой бородой, одетый в меховые одежды, то вся она была окружена различными созданиями. В основном полулюди-полузвери, в основном, хищные, то как волки, медведи, лисы, барсуки и рыси, но хватало и других. Особняком на большой сосне с толстой боковой ветвью сидела пятёрка голых длинноволосых девиц. Ни дать, ни взять иллюстрация к сказке. В голове всплыл фрагмент старого мультика про домовёнка Кузю, когда старая ведьма обещала рассказать маленькой девочке сказку. Та спросила: «А сказка страшная?» «Других не знаем», - было ей в ответ.

Так и здесь. Твари одна другой свирепее. Все разукрашены как дикари из тропиков перьями, и с черепами в одежде. А на мох бросили отрубленную голову того маньяка.

— Ну, здравствуйте, гости, — заговорил старик сильным, но немного хрипловатым голосом, пристально глядя на нас. — И ты здравствуй, старый друг, — обратился он к Полозу, на что тот лишь слегка прошипел, приподняв голову над землёй.

Карасёв к тому времени уже очнулся и на четвереньках подполз к нам, лишь потом выпрямившись. Мы и сами встали в полный рост, приткнувшись бочком друг к другу. Я отобрал у него почти целую куртку и отдал Белкиной.

— Я хозяин этого леса. Не со мной ли вы встречи искали?

— Не так мы себе эту встречу представляли, — набравшись смелости, ответил я.

— Вы об этом? — спросил лесовик, поддев носком сапога отрубленную голову. — Я тут ни при чём. Мои воины долго шли по его следу, но он, шельмец, хитро прятать свою суть умел. Вы как сорвали с него пелену, так они сразу туда. Десять вёрст одним броском отмеряли. Да только уже всё кончено было. Так, что я вам спасибо сказать должен.

— Кто он?

— Я, видишь ли, решил подальше от больших да частых городов уйти. Сюда. Где есть величественный град, зато не разбросан по сёлам и хуторам народ, как там, за Уралом. Все в одном месте, как в кулаке держится. Пришлось пройти путём Ермака, и не только вёрстами, но судьбой. Тут много местных было таёжных князьков. Кого зашиб, кого под своё крыло взял. А этот всё прятался, да месть измысливал. Силёнок-то не хватало для честного боя, вот и копил, убивая всех, кто под руку подвернётся. Тут вы, чародеи. Вы для него как кусок сладкого мёда по сравнению с кислой ягодой. Не устоял он перед соблазном.

— Разве так можно силу собрать?

— Не саму силу, а ту часть вашей сути, что за ниточки отвечает, что из опустошённого мира волшбу тянет. Я тоже помню таким был. Давно это было. Сначала одного человека поглотил, потом другого. С каждой крупицей души моя собственная появлялась. На третьем десятке разум обрёл. С тех пор давно стар я стал, да тих. Но сколько вас, человечков, в моих лесах сгинуло, уже и со счёту давно сбился. Сотнями тысяч лежат они, ежели не миллионами. Одним словом, тьма.

— Нас прислали узнать, чего от тебя ждать. Что ты хочешь? — оборвал я его воспоминания о былом.

— Знаю. Потому и встретил вас. Я хочу покоя. Но я не глуп, и знаю, что люди просто так не утихомирятся. Посему требую, чтоб на моих землях были соблюдены простые правила.

Старик шагнул к нам, остановившись в пяти шагах.

— Я не против людей в лесу, но ежели ты срубил древо какое, то посади четыре. Ежели по грибы да по ягоды пришёл, или на отдых, то можешь смело шагать в южной части моих владений, что к городу примыкают. Только сор забрать не забудь. Ежели ты на зверя идти решил, возьми с собой честные лук со стрелой и рогатину с топором, никто слово поперёк не скажет. Даже если верхом на коне и со псами. Но ни ружей, ни машин не потерплю. Смерть придёт к тому. А кто в пожаре виновен будет, тот сам в этом огне и сгорит. Так я требую. О сего места четыреста вёрст на восток, четыреста вёрст на запад, да к самому северному океану.

— Так это ж тысячи километров. Никто тебе их так просто не отдаст. За такие природные ресурсы тебя измором брать будут.

— Размотай плечо, чародей, — ухмыльнувшись, произнёс лесовик.

Я аккуратно снял повязку, под которой обнаружилось совершенно здоровое тело. Только большой неровный шрам белел на том месте, где меня проткнул тот маньяк.

— Я ведь не дурень, — повторил хозяин леса, — ответь мне, кудесник, на что я смогу променять живую воду, что любые раны исцеляет, да за мёртвую воду, что любую хворь бьёт? Только мёртвых она не поднимет, это не в моей доле. Так что ваши погибшие друзья здесь останутся, став частью великого круга жизни.