Убийство за четвёртой стеной - Круз

— Нет-нет, они наши. Простите, я неправильно сформулировала мысль. Мы не устанавливали их только в ваших кабинетах. Мы установили их по всему зданию, везде. Что сказать, у моей подруги огромные доходы и крайне скромные запросы, а за оптовые закупки дают неплохие скидки. В общем, мы сначала хотели подловить вас на разговорах, но вы ребята умные, на рабочем месте ничего незаконного никогда не обсуждаете. Мы выведали все тайны вашей компании: кто с кем спит, кто ворует йогурты, даже кто не моет руки после туалета. Но не услышали ни слова про самое интересное. Тогда мы решили взять инициативу на себя. Устроили визит вежливости Сухиной и слили вам разговор с ней, чтобы вы точно знали, что мы знаем, что вы знаете, что мы… Так, я запуталась. Короче говоря, дальше уже дело техники: попасться вам в руки, убедить в безопасности и вуаля — вы всё рассказали, как говорится, без купюр и под запись.

— Нет, мы проверили всё в этом кабинете. Нет.

— Чем вы меня слушаете, Николай Данилович. Везде значит везде. К примеру сейчас нас пишут сразу три микрофона, спрятанные в коридоре прямо за дверью. Не верите мне? Выйдите в интернет, мы в прямом эфире.

Глава семнадцатая, финальная

Признание Игумнова ворвалось в тренды интернет-платформ быстрее, чем слитое в сеть домашнее видео всеми любимой старлетки, и произвело фурор, сравнимый с чихающим котёнком. Свою роль в этом, конечно, сыграла обложка трансляции, на которую Юлька поставила свою фотографию в купальнике. Но и наполнение заинтересовало аудиторию ни чуть не меньше. Для справки, речь про наполнение стрима, а не купальника.

Вампиловой хватило семь секунд, чтобы принять единственное верное решение. Ещё до того, как остальные присутствовавшие достали свои телефоны, она встала и молча вышла из кабинета, даже не посмотрев в сторону «её дорогого Николая Даниловича». Через семь дней Маргаретт Эдвардс поймают на границе Конго и Анголы, где из-за неё развяжут сразу четыре гражданские войны. Через семь недель правитель одного маленького, но гордого европейского государства объявит великой герцогиней и своей единственной наследницей Марго де Эдмон. А через семь месяцев Марджери Эдуардо приговорят к семи годам заключения в перуанской тюрьме, где она сколотит самую опасную банду за всю историю Южной Америки.

«А нельзя было про неё книгу написать вместо меня?»

Дуболомам потребовалось куда больше времени, чтобы осознать масштаб зарождающегося кризиса. Однако и они в конце концов поплелись к выходу. К их чести они постарались уйти как можно незаметнее, однако их навыки скрытности находились где-то на уровне шара для боулинга и водопада Анхель. Все остальные сотрудники тоже разбегались кто куда. Оксана следила, сидя на подоконнике, как они выбегают из дверей, держа подмышкой ноутбуки с кофеварками и волоча за собой копировальные аппараты. Двое особенно ушлых работяг везли на креслах стопки телевизоров.

Единственным, кто не участвовал в этом празднике мародёрства был его виновник. Игумнов сгорбился над телефоном и залпом читал всё, что о нём писали в сети. Изредка он улыбался, когда видел пессимистичные заявления, что миллиардер легко избежит ответственности.

— А что значит «Sex Venerunt. Unus Relinquet»?

— «Шесть пришли. Одна уйдёт», — не поднимая головы ответил Игумнов.

— Нет, это я поняла и так. Но про что это?

— Лишь одна старая и не очень удачная шутка, — Игумнов усмехнулся, наткнувшись на статью о том, что он уже три недели как находится в Мексике, где у него имеются гражданство и четырёхэтажная вилла. Бред, конечно. Только вид на жительство и маленькая трёхэтажная дача с парой соток земли. Может быть, с парой соток соток земли. — Мы в тот день нашли заначку самогона кого-то из местных и провели небольшую дегустацию. К вечеру на ногах стояла только Мухина.

— Не настолько зловеще, как я надеялась.

— Извини. Развлекать тебя в мои обязанности не входит.

— Ничего страшного, я всё равно собиралась уходить. Да и к вам, наверное, скоро гости придут.

Оксана собрала с пола остатки телефона, за который она действительно ещё не выплатила кредит. Попрощавшись с Игумновым и получив от него в ответ неразборчивое «угу», сыщица пошла к лифтам. Она пыталась прикинуть, получится ли у неё починить гаджет или хотя бы продать в интернете с пометкой «слегка б/у», но редкий звоночек от здравого смысла поспешил разочаровать её. Девушка поднесла смартфон к лицу и, зажмурив один глаз, посмотрела через дыру в корпусе.

«…первым вкладом Николая Даниловича в современный облик Акдольска…» — гласила надпись, которую увидела Оксана. Героиня убрала сломанный телефон в карман и проморгалась. Когда она закончила, перед её глазами предстала внушительная мозаика с изображением Акдольска в разные временные эпохи. Раньше её закрывали вендинговые автоматы, но кто-то умудрился утащить и их. Через всю мозаику тянулась лента, на которой витиеватым почерком был выведен рассказ о всех неоценимых заслугах Игумнова. В частности посетителям сообщалось, что на месте, где сейчас находится штаб-квартира IDC, раньше стоял детский сад. Именно этот детский сад стал «первым вкладом Николая Даниловича в современный облик Акдольска», ведь именно его он помогал строить будучи ещё простым студентом.

— Ах ты ж мать твою за ногу!

Эхо всё ещё повторяло ругательство Оксаны, когда она влетела назад в лифт. Поднимался он отчего-то медленнее, чем спускался. То ли дело заключалось в бессердечной гравитации, то ли в том, что героиня сверлила взглядом счётчик этажей так, будто он мог скорее от этого закипеть. Когда динамик издал мелодичную трель и двери распахнулись, Оксана выскочила в коридор, но тут же ударилось лицом во что-то тёплое и мягкое.

— Блин, почему в этом здании меня вечно домогаются? О, Мироныч, дарова.

— Ты что здесь… Неважно, побежали.

Оксана схватила подругу за руку и потянула её в сторону кабинета Вампиловой. Хотя сейчас его следовало бы называть бывшим кабинетом Вампиловой. Брюнетка обрушила на героиню целую лавину вопросов, но та её не слушала.

Вот за поворотом показалась дверь в нужный офис. Оксана оставляла её открытой, так почему же она сейчас закрыта. Ответ она уже знала. Не хотела его признавать, но знала.

«Заткнись».

Игумнов сидел там же, где Оксана его и оставила, всё так же сгорбившись над телефоном. Вот только одна деталь выбивалась из прежней картины — телефон теперь лежал на полу.

«Скажи, пожалуйста, Белый Кот всё ещё здесь?»

Чутьё не подвело опытную ищейку. Маньяк, на которого она охотилась и который охотился на неё, притаился где-то рядом. Теперь, когда его шедевр почти закончен, он готовился нанести последний