Великий пост - Иннокентий Херсонский

И несчастный ученик точно спешит — на свою погибель. Под предлогом покупок, нужных к празднику, он находит случай тайно побывать у первосвященников и сговориться с ними о предательстве. Желание не представлять из себя низкого продавца, торгующегося за кровь, и показать мнимое усердие к пользам синедриона, заставляет его согласиться на самую невеликую цену, в надежде, со временем, большей и лучшей награды. Для этого же он явится в самом вертограде Гефсиманском, с видом не предателя, а человека, возвращающегося из посылки, который потому позволяет себе дружелюбно приветствовать Учителя и даже облобызать Его; между тем, как это именно лобзание было знаком для явившейся затем, как бы без всякого согласия с Иудой, спиры иудейской (спира — рота или полк). Посему-то до самого конца никто из учеников не мог знать, кто предатель. Один Учитель видел и ведал все; ведал и употреблял все меры спасти — не Себя, а ученика несчастного. Сколько трогательных вразумлений на одной последней вечери! Омовение ног, преподание Тела и Крови могли тронуть духа отверженного, но не тронули Иуду! Страсть сребролюбия заглушила все!

Но заглушила на время. Когда замысел совершился, когда Учитель, вместо того, чтобы чудесно спасаться от врагов, предал Себя им, как овца на заколение, — Иуда пробудился, вспомнил обо всем, что видел доброго, святого, Божественного в Иисусе, и обратился к раскаянию. Сребреники повержены; невинность Учителя исповедана всенародно; оставалось только, подобно Петру, омыть грех слезами и обратиться к тому "се Учителю и Господу с верой. Но диавол внушил теперь другое: как прежде соблазнял безстрашием, так теперь представлял неотпускаемость вины и греха. И вот, Иуда на древе погибельном! Тогда-то, не прежде, во всей силе постигли его грозные слова: "добрее было бы ему, аще не бы родился человек той"! (Мр. 14; 21).

Видите, до чего довела страсть сребролюбия человека самого нехудого! Ибо, если бы Иуда не обещал из себя много доброго, то не был бы избран в апостолы.

Будем же, братие, блюстись этого недуга, равно как и прочих страстей: ибо все они равно опасны, и рано или поздно оканчиваются и душевной, и телесной гибелью для человека. Но, падший да не унывает и да не приходит к отчаянию! У небесного Врача нет неисцельно больных. Доколе живем, дотоле можем спастись, как бы ни были велики грехи наши. Если бы сам Иуда, вместо погибельного древа, поспешил к древу Креста Христова с верой и покаянием, то вместе с кающимся разбойником вошел бы в рай, без всяких сребреников. Так рассуждают об этом и учат все богомудрые отцы Церкви. Аминь.

Слово в Великую Среду

Святая Церковь указывает нам ныне в своих песнопениях окрест Спасителя преимущественно на два лица: на одного апостола и на одну жену блудницу. Противоположность разительная. Апостол по самому званию своему был недалек от третьего неба; блудница, яко великая грешница, близка была к самой пропасти адской. И что же? На деле вышло совершенно противное. Через два дня бывший апостол соделался жертвою ада, а блудница вошла в лик жен-мироносиц. Пришла страсть сребролюбия, овладела сердцем апостола, и обратила его в сосуд погибели, в сына отвержения. Пришло святое покаяние, овладело сердцем блудницы, повергло ее к ногам Спасителя мира, и приобщило ее к святому лику мироносиц. Что убо заключим из сих двух примеров? То, что доколе мы на земле, из нас может быть все, мы можем преходить, так сказать, от неба к аду, и от ада к небу.

Близость ко Христу Иуды не спасла его от греха и отчаяния. Почему? Потому что он вознебрег о самом себе и допустил к себе в сердце страсть, за коей уже сам собою вошел и диавол. Отдаленность от Христа блудницы не помешала ей улучить спасения. Почему? Потому что она пришла в себя, бросила навсегда грех, исповедала свою нечистоту и переменила жизнь.

Нет, следовательно, такой высокой добродетели, коей не угрожало бы падение самое тяжкое; и нет такого тяжкого падения, от коего нельзя было бы восстать и взойти на самую высоту добродетели. Посему, как бы кто ни высоко стоял в совершенстве, не должен предаваться гордости и безпечности. "Мняйся стояти… блюдется, да не падет" (1 Кор. 10; 12). Равно, как бы кто ни упал низко, в какой бы бездне греховной ни находился, да не отчаивается, подобно Иуде. У Господа нашего есть покаяние для всех грешников. Оставь грех, обратись ко Господу, принеси покаяние и исповедь: и ты, подобно жене блуднице, будешь прощен и принят в милосердие Господне.

В частности из примера Иуды да познают сребролюбцы, как опасна страсть сребролюбия. Если из апостола она сделала предателя, то что может сделать из тебя? Если апостол доведен ею до отчаяния и смерти, то ты ли уцелеешь от ее злости? Но мы, скажет кто-либо из недугующих сребролюбием, не предаем Христа, мы готовы служить Ему от имений своих и действительно служим, по возможности. Конечно, ты не предаешь Христа, как Иуда, ибо и не можешь предать Его таким образом. Но вспомни, — не продавал ли ты своей веры и совести? А это то же, как бы ты продал Христа. Вспомни, не предавал ли ты, по любви к сребру, ближнего твоего? А в лице его ты предал Христа. И — что много говорить? Кого более любит сребролюбец: Христа — или деньги? Очевидно, деньги; ибо если бы любил Христа, то не любил бы злата и сребра, кои Он запрещает любить. Но, моя любовь к богатству, — еще помыслит кто-либо, — не доводит меня до самых худых дел. Положим, но разве мало, что она мешает тебе творить дела добрые? Без сребролюбия твоя душа была бы похожа на рай Божий, в ней росли бы и цвели разные добродетели, а теперь, поелику сребролюбие не дает им расти, она похожа на голый песок; великое ли утешение, что на этом песке не растет и терния, то есть худых дел? — Сребролюбие действительно удаляет человека от некоторых худых дел, например от роскоши, игр и плотоугодия; но зато оно постепенно сокращает круг добра, им делаемого. Сребролюбец со дня на день становится нечувствительным ко всему, кроме прибытка; он бывает бесчеловечен даже к себе самому. У него сокращаются его собственные потребности; он желал бы освободиться от всех их, чтобы не подвергнуться тратам; желал бы сделаться для сего бестелесным, обратиться в духа. И этот бесплотный дух, уже вознесшийся над большей частью потребностей собственной природы, прилеплен к глыбе металла!

Лют есть зверь сребролюбия! А, между тем, этот лютый зверь угрожает, братие мои, каждому из нас. Возраст старческий особенно подлежит сему недугу душевному; и кто заранее не берет мер против него, тот неминуемо подвергнется сей заразе душевной. Это тем бывает жальче, что таковые старцы нередко имеют немало совершенств душевных. Но сребролюбие и скупость все мрачат и портят.

Пример помилованной блудницы, как мы сказали, должен служить в ободрение грешников к покаянию, а не к продолжению греха, не отлаганию покаяния до смерти. Ибо если праведник, как показывает пример апостола, небезопасен, то грешник на чем утвердит свою надежду?

(Не закончено).

Слово в Великую Среду

Чем занимаются теперь в мире? Приготовлением к светлым дням Воскресения Христова. И богатый и бедный равно движутся, суетятся о том, как бы сделать для себя праздник посветлее.

Будем ли винить за хлопоты праздничные? — Нет, это в порядке вещей. Доколе мы на земле, во плоти: дотоле нельзя забыть ни земли, ни плоти. Самые Павлы забывали их только тогда, как восхищаемы были до третьего неба. А в другое время и они вопияли: "окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея" (Рим. 7; 24).

Итак, не будем осуждать, если каждый в нынешние дни проведет лишний час на торжище. Но не можем не предложить совета, как сделать праздник каждому для себя действительно светлым.

Есть ли сему средство? Есть и притом равно у всех. Это средство состоит в очищении себя молитвою и покаянием. Таким образом и только таким сделается у тебя на душе легко, чисто и светло: а когда на душе будет так, то и праздник будет светел и радостен. А без сего ничто не поможет. Плоть, пользуясь уготованным на празднике, возвеселится, а дух останется во тьме и хладе, в прежних узах и под той же тяжестью.

(Не закончено).

Слово в Великий Четверток

"Странствия владычня и безсмертныя трапезы, на горнем месте, высокими умы, вернии, приидите насладимся".

Наконец, и у Святой Церкви трапеза и пир духовный! Долго продолжалось и говение и пост: зато и брашно и питие необыкновенные. Ибо трапезы и вечери мирские насыщают и услаждают на время; а потом нередко тяготят собою и всегда уступают место новому гладу: здесь, кто вкусит достойне, не взалчет во веки: "безсмертныя трапезы". Человеколюбив бо наш Владыка! Не потерпел зреть рабов своих гладных; знает, что дух бодр, а плоть немощна: и вот, под конец поприща постного Сам уготовляет трапезу. "Странствия владычня и безсмертныя трапезы." Кроме успокоения и ободрения для алчущих, вечеря сия послужит прощанием для ее Устроителя. Ибо Ему надобно оставить всех и идти в долгий путь, надобно разлучиться не на краткое время. Как не разделить последних минут с другими и присными? Как не оставить им в память о Себе чего-либо? — Тем паче как нам не поспешить на такую трапезу? "Приидите убо насладимся!" Войдем все на сию вечерю; ибо хотя сказано: "высокими умы": но это сказано по необходимости, потому что предлагаемое на вечери высоко по самому существу своему, так что кто лежит долу, тот не может достать устами предлагаемого. А, впрочем, нет никаких особенных условий. Сказано только: "вернии". Но без веры что же и ходить туда, где без веры нельзя сделать ни шага? И трудно ли иметь веру там, где распоряжает всем Сам Владыка и Господь всяческих, и где потому действует всемогущество? Оставив убо всякий страх и недоумение, взойдем на горнее место и, кто может, "насладимся", кто еще неспособен к тому, по крайней мере, посмотрим, что там предлагается, кто и как приемлет, и что следует из предлагаемого и принятого?