Зеркало миров - Ярослав Васильев

— Будешь учить меня, что не все люди законченные мерзавцы, и что хороших большинство. Я только что из Ригулди. До столицы новости дойдут позже, там всё окружила армия — чтобы слухи не просочились раньше времени. И здешние покровители не попытались сбежать… лови их потом.

— А что… такого?

— Там костры, — Энгюс вдруг сгорбился, лицо потеряло обычную невозмутимость и стало видно, как он устал. — Сама торговля подданными Империи и попытка вывезти в Шахрисабзс дочь графа Килласер уже отвратительна. Но "ошейники воли"! На костёр отправились три десятка — и ещё двадцать грешников ждут решения трибунала: петля или публичные пытки и сожжение на площади. А ведь старейшие из братьев нашего ордена не помнят ни одного костра! Не знаю, кто потревожил гнездо порока — святое право остаться неизвестным, лично мессир Кентигерн запретил искать этого человека. Но уверен, Единый отпустит ему все сделанные и ещё не совершённые грехи до конца жизни…

В дверь раздался стук, и Харелт поразился умению священника владеть собой. Едва начала открываться дверь, в кресле сидел знакомый отец Энгюс — аккуратный, спокойный, доброжелательный. Ни следа усталости, которая заполняла всё вокруг несколько мгновений назад, лишь прячется что-то в самой глубине взора, и в уголках глаз собрались непривычные морщинки. Но заметит лишь тот, кто очень хорошо его знает. Например, Харелт.

— Извините, что прерываю занятие, святой отец, — с порога начал лорд Хаттан, — но дело не терпит отлагательств.

Получив разрешение, Малколм вошёл, сделал приглашающий жест своему спутнику… не выдать себя Харелту помог только сегодняшний урок: в свободное кресло напротив сел тот самый ночной гость со шрамом!

— Позвольте представить вам командующего Пятым легионом генерала Доннаху, наследника восточной ветви Макрэ.

Малколм сделал паузу, чтобы все могли встать и поприветствовать друг друга вежливым полупоклоном равных: пусть Харелт и Доннаха принадлежали к императорскому клану, нынешний чин инквизитора был равен как минимум легату.

— Харелт, ты ведь уже знаешь про Ригулди? Хорошо, это сэкономит нам время. Завтра послам Великого дивана и Торгового совета Бадахоса официально передадут ноту, в которой потребуют возвращения всех незаконно проданных подданных Империи. А также выдачи виновных, попытайся кто-то укрыться на территории этих стран. Если послы решат затянуть дело или отказаться — генерал Доннаха назначен командующим будущей военной операции.

— Начата мобилизация Десятого легиона, через два-три месяца он будет готов сменить в гарнизонах Третий Западный. Если переговоры зайдут в тупик, ярлы готовы одновременно с нами нанести удар по побережью и обеспечить охрану транспортов — северяне тоже пострадали от незаконной торговли и предложили союз в обмен на помощь в поиске своих.

— Вам сообщили, что представителем Церкви назначили меня, — понимающе кивнул священник, — и вы решили познакомить занимающихся этим делом до того как вмешаются придворные охотники за наградами. Разумно. Только…

— Совет уже назначил руководить дана Стафу, — на имени императорского любимчика все невольно непроизвольно скривились, — потому я и решился пригласить остальных сюда. Представитель канцелярии внутренних дел подойдёт чуть позже. А секретарём сегодняшнего совещания я хотел бы предложить Харелта. К тому же дану Доннаха нужен помощник, он давно не был в столице, и никого во дворце не удивит, если генерал пригласит на должность адъютанта родственника. Думаю, это самый удобный вариант… — в ответ на невысказанное "когда инициативный дурак начнёт во всё вмешиваться", священник соглашающе улыбнулся: про частые визиты младшего Хаттана к Раттреям он помнит.

Должность адъютанта оказалась не такой уж и лёгкой, на службе Доннаха относился к парню так же, как и к остальным помощникам, которые приехали вместе с ним — и никаких поблажек на родственные связи или особые соображения. Даже наоборот. Харелт знал город, дворец и обычаи вельмож лучше прочих, потому, пока остальные занимались преимущественно армейскими делами, на него легла основная тяжесть согласований, беготни с документами и самой разной дворцовой и посольской бумажной волокиты. А то, что он по дороге забежит к дане Фионе или проведает своего духовного наставника — так даже если кто и узнает, в общей суете не обратит внимания. И главное, всегда можно во время визитов тётки… нет, не сбежать — а уехать по срочным делам.

Зато немногими свободными вечерами Доннаха менялся, из угрюмой статуи превращаясь в весёлого и жизнерадостного мужчину, который любит ходить по гостям, коротать время с умными людьми, не обращает внимания на чины и возраст. А ещё любит весёлые розыгрыши и шутки: когда Харелт познакомил родственника со своими друзьями, в первую же поездку за город Доннаха сам вызвал Дугала Морея на состязание в скачках. А дальше сначала под общее изумление, а потом и смех, пустил коня шагом, жеребец же Дугала как приклеенный двигался следом, уткнувшись в хвост идущего перед ним коня. Оказалось всё дело в редком корешке из Безумного леса, от его раствора лошади теряют волю и готовы не рассуждая идти куда угодно, лишь бы попробовать — а своему коню Доннаха заранее дал противоядие.

Всё было прекрасно… из головы никак не шли слова: "Тебе стоит завязать в столице знакомства, оставить о себе хорошее впечатление". О живущих на границе с Безумным лесом ходило много слухов, о рейнджерах, которые рискуют заходить под сень деревьев, и того больше. А Доннаха бывал в самой глубине, если судить по его рассказам, не раз и не два, нередко лично возглавляя отряды легионеров, выкуривавших какую-нибудь агрессивную тварь, охочую до человечины. Так какой он на самом деле? Вот этот весельчак или холодный воин из леденящих кровь историй, который всегда считает выгоду от своих действий, всегда думает только бездушным разумом. А его шутки — лишь маска для будущих подданных?

Не убедил Харелта даже случай на одном из обязательных приёмов. Из тех, куда они вместе с Доннахой вынуждены были приходить как наследники своих семей. Тогда какой-то светский хлыщ решил подольститься к скучающему генералу и начал расспрашивать, какую из своих побед Доннаха считает самой лучшей. Все ждали рассказа про сражение при Раппахе, после которого младший Макрэ и стал знаменит: тогда два полка остановили и полностью уничтожили впятеро большую армию орков. Но генерал вдруг негромко сказал:

— Моя лучшая победа была возле реки Брора во время пограничного конфликта с Шахрисабзсом шесть лет назад.

— Но позвольте! Тогда, помнится, даже не было битвы! Визирь просто признал себя побеждённым и согласился на мирный договор!