Тени предательства - Джон Френч

— Пробит снаружи и охвачен огнем изнутри. Флагман не мог спастись. Темные Ангелы вцепились ему в глотку столь же яростно, как Лев — в глотку лорда Курца.

Умолкнув на мгновение, он медленно перевел дыхание.

— «Сумеречный» должен был бежать первым. Не понимаю, почему он остался. Какой интерес обмениваться залпами с флотом Темных Ангелов?

— Я слышал вокс-переговоры, — заметил первый брат. — Севатар приказал флагману оставаться в пределах системы, пока он будет эвакуировать с поверхности те роты, чьи корабли уже спаслись бегством.

Третий фыркнул.

— Как благородно. В результате он потерял и флагман, и собственную жизнь. Попомните мои слова — имя Севатара отныне будет у нас не в чести. Но как Ангелы ухитрились это проделать? Их засада… такой согласованности действий я еще никогда не видел.

— А разве это имеет значение? — ответил первый. — Если мы не нанесем сокрушительный ответный удар, считай, что мы только что проиграли Трамасский крестовый поход.

— Легион должен перегруппироваться на резервных позициях, — согласился второй. — Мы сможем возобновить боевые действия, когда определим наши координаты и разберемся с техническим обеспечением.

— Да, — откликнулся первый, — правильно говоришь. Это займет недели, может быть, месяцы, но с нами еще далеко не покончено.

Третий брат включил тактический дисплей, однако неверное гололитическое изображение мигнуло и погасло, прежде чем удалось разглядеть хоть что-то полезное. Во время полета корабль получил серьезные повреждения, и многие его системы все еще перезагружались.

— Перед нами стоят две проблемы. Обе они серьезные и острые. Во-первых, хоры астропатов должны распространить весть о поражении среди остальных частей легиона в секторе, чтобы наши братья не угодили прямиком в ту засаду, из которой мы только что выбрались. Нам понадобится немало везения, чтобы это сработало.

— А во-вторых?

Третий брат ответил после некоторых колебаний.

— Нам предстоит сделать то, что до этого приходилось делать лишь одному легиону. Теперь, когда примарх пал, мы должны избрать командующего оставшимися силами.

— «Пал» не означает «мертв», брат. Ты получал известия из апотекариона?

— Получал, и они не сулят ничего хорошего. Кто в легионе прежде лечил раненого примарха? Мы работаем вслепую. Раны закрылись, но не до конца. Он потерял огромное количество крови. Повреждения черепа и кислородное голодание все еще потенциально смертельны или грозят увечьем. Обширные кровоизлияния. Органы, даже названия которым нет, разорваны и отрезаны от сосудистых систем, которых мы тоже никогда прежде не видели. Будь он человеком — или хотя бы одним из нас — любая из этих ран его бы убила. А у лорда Курца их одиннадцать.

Его слова повисли в воздухе. Никто из братьев не пожелал ничего добавить.

— Я видел, как это произошло, — признался второй. — Мы заплатили слишком дорого даже за то, чтобы вынести его с поля боя. Я пожертвовал большей частью роты, лишь бы заставить повелителя Первого легиона отступить. Уверяю вас, я сожалею об этом приказе.

Остальные кивнули.

— Правда жестока, но придется принять ее: мы трое возглавляем теперь легион.

Они умолкли на мгновение, пытаясь осмыслить эту истину. Молчание прервал громовой треск — это открылся коммуникационный канал с командной палубы.

— Повелители, — сказал смертный капитан, — еще четыре судна достигли окраины системы.

— Назови их, — приказал первый из братьев.

— Согласно показаниям ауспика, это «Квинтус», «Дочь Сумерек», «Завет крови» и… и «Сумеречный».

Дверь зала совета открылась, заскрежетав по направляющим. В комнату хлынул красный аварийный свет из коридора. На том, кто появился в дверном проеме, был такой же шлем, как и у трех его сородичей — с гребнем из откинутых назад крыльев горгульи и нарисованным на наличнике черепом. Турмалиновые глазные линзы впились взглядом в трех собравшихся во мраке вождей.

Он явился в одиночестве, но не безоружным. На плече он держал копье с цепным наконечником, ощетинившимся несколькими рядами покривившихся и выщербленных зубьев.

— Я надеюсь, вы извините мое опоздание. Там была засада. Возможно, вы ее тоже заметили. К сожалению, не все из нас могут просто включить двигатели и сбежать поглубже во тьму.

Войдя в комнату, он остановился у центрального стола.

— Мы рады видеть тебя, Севатар.

— Не сомневаюсь.

Севатар покосился на тактическую гололитическую проекцию, зависшую над столом и показывавшую несколько рассыпавшихся в глубоком космосе кораблей Восьмого легиона.

— Итак, это поражение. Теперь мы знаем, что чувствовали Гвардия Ворона и Саламандры.

— Мы собрали здесь примерно двадцатую часть флота. В ближайшие недели нам нужно как можно более эффективно переформироваться и взглянуть фактам в лицо. Мы ранены, но не убиты. Трамасский крестовый поход не может закончиться здесь.

Поначалу Севатар ничего не ответил. Через несколько секунд, осознав, что они не шутят, первый капитан оглядел поочередно каждого из них.

— Хорошо, что вы трое эвакуировали примарха. Вы получали известия от остальных Рукокрылых?

— Только подтверждение смерти Джексада, Шомы и Итиллиона, — ответил второй брат. — Мы — всё, что осталось от Рукокрылых.

— Значит, трое из семи мертвы, — размышляя вслух, произнес Севатар, — а примарх ранен.

— Примарх умирает, — поправил его второй брат. — Теперь мы возглавляем легион.

— Посмотрим. Так или иначе, будущее наше мрачно.

Севатар бросил копье на стол, не обращая внимания на звонкий лязг металла о металл.

— Так не пойдет. Из семерых вы трое нравитесь мне меньше всего.

— Пожалуйста, будь серьезней, брат.

У Севатара была особенная манера улыбаться. Поначалу насмешливый блеск зажигался в его черных глазах, и лишь затем начинали мягко подрагивать кончики губ. Так улыбался бы труп, если бы его щеки растягивали рыболовными крючками, или человек, не разделяющий чувства юмора окружающих и пытающийся имитировать веселость в меру своих ограниченных способностей.

Севатар улыбнулся.

— Я так понимаю, что вы, храбрецы, разработали какой-то план?

— Так и есть, — ответил первый из братьев. — Как только мощь флота будет восстановлена, мы нанесем ответный удар. Вопрос лишь в том, где.

Севатар склонил голову к плечу.

— Это и есть ваш план?

— Да.

Первый капитан прочистил горло. Момент требовал определенной деликатности.

— Вы пытаетесь, — проговорил он, — вести нас туда, куда нам идти не следует. Вы твердите о возмездии, об ответном ударе по врагу, доказавшему свое тактическое превосходство над нами.

Остальные заколебались.

— Разумеется. Что нам еще делать?

— Ну, мы могли бы вести войну так, чтобы у нас был шанс ее выиграть, — ответил Севатар.

— Бежать? — удивился второй. — Наш долг — удерживать Первый легион здесь.

Севатар заломил бровь, хотя за наличником шлема это и осталось незамеченным.

— Ценой Восьмого легиона? Ты хочешь угробить нас ради того, чтобы утопить в крови стыд поражения? В этом нет ни капли благородства, брат. Я не позволю свести легион в могилу лишь потому, что тебе неловко признать проигрыш.

— Примарх хотел бы, чтобы мы сражались до конца.

— Несомненно, но ты сам сказал, что примарх умирает. Если так, его желания ничего не значат.

— Темные Ангелы ровня нам, они ничем нас не лучше, — настойчиво заметил один из братьев. — Правильно проведя контратаку, мы сможем победить в этом Крестовом походе.

— Так говоришь ты, Малитос, — все с той же мягкой, неприятной улыбкой ответил Севатар. — Но, сдается, ты готов поставить на кон все наши жизни, лишь бы пролить бальзам на израненное самолюбие легиона.

Малитос, капитан девятой роты, прорычал сквозь вокс-решетку гребнистого шлема:

— Если повелитель Курц умрет, твоей власти в качестве первого его фаворита той же ночью наступит конец.

Севатар все еще улыбался. Остальные поняли это по его голосу.

— Не угрожай мне, девятый капитан. Это для тебя ничем хорошим не кончится.

— Братья, успокойтесь, — вмешался второй. — Севатар, ты прав: мы не должны позволить раненой гордости втянуть нас в глупую авантюру. И ты, Малитос, прав: мы должны нанести ответный удар, в равной мере во имя долга и ради удовольствия. Но мы не должны ссориться. Момент слишком серьезен.

— Я ценю твою попытку сыграть роль миротворца, Вар Джахан. — Голос Севатара прозвучал спокойно, без обычной колючести. — Но Ангелы Льва только что одним ударом сломили легиону хребет. Весь флот рассеян. Мы потеряли десятки кораблей — как наших, так и принадлежавших тем смертным, что пошли за нами. Когда я в последний раз видел флагман Легио Ульрикон, его обломки разлетались в пустоте после поцелуя орудий Темных Ангелов. Сколько титанов погибло в одном лишь этом крушении? Сколько десятков тысяч опытных членов экипажа?