Родиться надо богиней - Юлия Фирсанова

Элиндрэль еще нашел в себе силы приподнять голову, счастливо улыбнулся и еле слышно прошептал:

— Лиэль, ты все-таки пришла проститься со мной? Благодарю.

— Вот еще глупости! — сердито ответила девушка.

Оттолкнув вставшего столбом Илоридэля, она ринулась к принцу. Опустившись на колени рядом с умирающим, на тот участок пола, где не было крови, богиня сурово поинтересовалась, начиная плести заклинание:

— Что же ты наделал, малыш?

Несчастный отец, обезумев от отчаяния и понимая, что за истинными целителями посылать поздно, призвал на помощь весь свой магический дар и составлял Паутину Исцеления. Владыка был уверен, что это уже не поможет, но все равно пытался, чтобы только делать хоть что-нибудь.

— Я?.. Все хорошо… Если я буду духом, то смогу следовать за тобой всюду… Быть рядом… До свидания, лиэль, — прошептал юноша и, словно потратив на эту длинную речь остаток жизненных сил, закрыл глаза.

Оторвавшись от заклинания — волшебство такой высокой степени принцесса употребляла сравнительно редко, а пользоваться заклинаниями на грани воскрешения ей и вовсе прежде не доводилось, не было нужды, — Элия бросила королю:

— Ты своими чарами мешаешь мне работать, прекрати!

Илоридэль растерянно опустил руки, добрел до кресла и обессиленно рухнул в него.

Сосредоточившись, колдунья детально вспомнила лекции лорда Эдмона и книги из библиотеки отца, дохнула в лицо принца, возложила руки на его уже не вздымающуюся грудь, и речитативом полились слова, призывающие столь великие Силы, от одного упоминания о которых у короля волосы встали дыбом. Во время произнесения заклятия голос девушки странно менялся — то хриплый шепот, то почти визг; то глубокий, бархатный, грудной, умоляющий о чем-то, то грубый и резкий, отдающий приказы. Руки богини замелькали в каком-то причудливом танце, сплетая диковинные узоры, каких не видывал человеческий глаз.

Ей требовалось не только исцелить тело, но и удержать в нем готовую отлететь душу, рвущуюся в тонкий мир, стремящуюся избавиться от боли физического существования. Эльфы всегда легко расставались с телесной оболочкой, это помогало им постигать высшие материи, достигать гармонии с Вселенной, но вовсе не играло сейчас на руку целительнице. И все же сила юной богини оказалась могущественнее упрямства эльфийской души. Элия сделала завершающий жест и властно возложила руки на грудь юноши. Принцесса нагнулась и резко выдернула кинжал, рана тут же закрылась. По телу юноши прошла судорога, его окружило животворное сияние. Элиндрэль глубоко вздохнул. Кровь больше не сочилась из его молодого тела. Принц задышал спокойнее, ровнее и открыл глаза.

— Лиэль, я уже умер? — задумчиво спросил он.

— Пожалуй, что и так, — согласилась принцесса, со вздохом облегчения откидываясь на пятки и гордо оглядывая плоды своих трудов — возвращенного к жизни, вопреки коварной судьбе и предсказаниям, эльфийского принца.

— Но почему ты слышишь меня, а я… я чувствую свое тело? Разве духи чувствуют плоть? — удивился юноша, поднимая руку и разглядывая тонкую кисть так, словно видел ее в первый раз.

— Вообще-то ты еще или, вернее, уже жив, глупыш, — коротко объяснила Элия и сурово пригрозила: — Но если опять попытаешься проделать нечто подобное сегодняшнему трюку, не давая мне спокойно отдохнуть, я попрошу у твоего отца самый широкий ремень, какой только найдется во дворце, и основательно надеру кое-кому задницу. Все романтические бредни вмиг вышибет. Ты меня понял?

Элиндрэль ошарашенно захлопал глазами и упрямо спросил:

— Почему я не умер?

— Ты не умер потому, что она спасла тебя, — глухо промолвил Илоридэль, не веря своему счастью. На его глазах воскрес сын. Глупый мальчик, решивший оборвать нить своей жизни, не задумываясь о том, каково будет отцу провожать в последний путь единственное чадо, каково ему будет существовать, зная, что, пусть и косвенно, виновен в смерти сына.

— Ты не позволила мне умереть? Ты меня любишь? Ты не бросишь меня, лиэль? Мы поженимся?

Вместо ответа Элия нагнулась пониже и что-то прошептала юноше. Видимо, что-то чрезвычайно приятное, потому что принц заалел, как грановика, до самых кончиков ушей и невольно расплылся в мечтательной улыбке. Илоридэль тактично сделал вид, что ничего не расслышал. Сейчас самым главным для него было то, что ребенок жив и счастлив. Все остальное перестало иметь значение. О недавней трагедии напоминала лишь дырка в намокшей от крови тунике.

— А теперь, раз уж мой отдых столь бесцеремонно прервали, — (Элиндрэль стыдливо вздохнул), — стоит продолжить нашу беседу, ваше величество. — Принцесса переключилась на другую тему, поднимаясь с колен и стряхивая с рук кровь простейшим очищающим заклинанием. Не вести же дипломатические переговоры с владыкой, имея на руках кровь его сына. Раз уж эти эльфы такие чувствительные, не стоит рисковать, но воспользоваться тем, что Илоридэль выбит из колеи серьезным нервным потрясением и благодарен за спасение ребенка, очень даже стоит!

— Да, конечно. Пойдемте в мой кабинет, рианна, — тут же согласился мужчина, все равно не способный сейчас от волнения ни есть (какой уж тут ужин!), ни тем более спать. Лучше говорить о делах с чужестранкой, чем метаться без сна, снова и снова переживая горе, тревоги и радость, всколыхнувшие всю его душу.

Прежде чем выйти, владыка подошел к сыну и крепко обнял его. Паренек виновато ткнулся острым носом в отцовское плечо и счастливо вздохнул.

Глава 7

У каждого свои страхи

Кабинет Илоридэля оказался небольшим, но по-эльфийски изысканным. Сводчатый потолок, желтое дерево стен и большие окна зрительно добавляли простора комнате. Элия разглядела все это, когда, заботливо усадив гостью в кресло, владыка зажег на рабочем столе настольную лампу — причудливое сооружение из дерева и гроздьев светящихся шаров, дающее рассеянный свет.

— После яркого дня я люблю игру полутеней, скрадывающих резкие углы, — извиняясь, промолвил Илоридэль.

Мягкие полутени танцевали по стенам кабинета, мебели, прятались в складках гардин, гладили лицо владыки невидимыми ладошками.

— Я и сама предпочитаю тень, из нее яснее видна и совершенная яркость света, и манящая, полная очарования тайна тьмы, — задумчиво прищурив глаза, сказала принцесса.

— Но сложно, должно быть, пребывать на границе все время, поддерживая баланс, — осторожно заметил эльф, чувствуя, что загадочная колдунья слегка приоткрывает свою истинную суть.

— Баланс — понятие искусственное, я предпочитаю врожденное чувство равновесия. А сложно, нет ли… Не знаю, наверное, да, зато куда интереснее, — откидываясь в кресле, отозвалась Элия, давая понять, что тема закрыта.

Илоридэль сдержанно кивнул, понимая желание гостьи, и сказал, возвращаясь к делам:

— Теперь на мне Долг Крови. Безопасность Меллитэля и жизнь сына для меня священны.

Это были далеко не пустые слова, ибо долг для эльфов понятие столь же высокое, как честь. Именно поэтому с такой неохотой Дивный Народ всегда просит кого-нибудь об услуге или дает слово. За все они считают себя обязанными платить сполна и, не доверяя чужакам, опасаются того, что плата может оказаться неприемлемой, противоречащей кодексу чести.

— Нет, ваше величество, между нами нет Долга Крови, — печально усмехнувшись, возразила богиня. — В том, что произошло, я виновата сама. Ваше Зеркало Леса предупреждало меня о грядущей трагедии, являя в Зеркале Вод смерть Элиндрэля. Я ошиблась, сочтя его возможную гибель результатом происков ваших врагов, самоуверенно решила, что, пока я во дворце, ситуация под контролем и юноше ничто не грозит. А нужно было бы не упускать мальчика из виду, возможно даже рассказать о своих видениях вам. За этот промах я должна была заплатить, исправив ошибку. Я не вправе взимать Долг Крови.

— Ты смотрела в Зеркало Вод? — удивленно спросил Илоридэль, даже приподнимаясь в кресле. — Кто проводил тебя к священному водоему?

— Сам Лес. Я собиралась лишь искупаться, а тропа привела меня к Зеркалу Леса и настойчиво не отпускала до тех пор, пока я не заглянула туда, — ответила Элия, не считая нужным скрывать происшедшее от владыки. — Не думаю, что это было великой наградой или знаком тайного посвящения, как это происходит у ваших магов. Я не питаю восторженной, граничащей с поклонением любви к вашей расе, да и вы не пришли в восторг от моего появления. Лес выбрал чужестранку только потому, что лишь моя сила способна была помочь предотвратить то, что он явил мне.

— Поведаешь ли ты о своих видениях, рианна? — попросил владыка, начиная с еще большим почтением, чем прежде, относиться к девушке. Что бы Элия ни говорила, но эльфийский Лес никогда не открыл бы своих сокровенных тайн тому, кто не заслуживал его полного доверия.