Любовь провокатора - Станислав Белковский

Но есть и другой комплекс теорий. Объясняющий, почему таки война – естественное состояние человека. Существа, стремящегося к войне и порождающего ее постоянно, несмотря на все прекраснодушные аргументы о вреде массовых убийств.

Здесь надо привести сразу несколько соображений.

Во-первых, война придает человеческой жизни абсолютный, целостный смысл. Вот живешь ты себе, тянешь лямку, встаешь по будильнику, смотришь телевизор, забираешь детей из вечного сада, снова ложишься спать, уже под рюмку водки. Эта реальность, в которой один день не отличается от другого, бессмысленна. Твоя жизнь в ней не отличается от любой другой. Ты принужден постоянно думать, почему существуешь ты – маленький обыватель, не совершивший подвигов и не стяжавший славы. Совсем иное – война. Здесь ты совершаешь подвиг каждый день, даже если сам не пребываешь на фронте. Выжил – уже подвиг. И всегда можно будет рассказать потомкам, что ты прошел войну. Круто.

«Я хожу, чтобы, с этою книгой побыв, из квартирного мирка шел опять на плечах пулеметной пальбы, как штыком, строкой просверкав». ©

Во-вторых, война приносит человеку столь необходимую людской голове ясность. В мирной жизни полно всяких нюансов и полутонов. То ли сосед хороший человек, то ли плохой – в общем, прямых формальных и логических оснований ликвидировать его на первый взгляд нет. Во время войны есть ты – и есть враг. Как и почему он оказался твоим врагом – не важно, этот вопрос подлежит анализу мирной жизни, которая во время войны забывается. Сделал врагу плохо – значит, у тебя все хорошо.

В-третьих, война обесценивает конкуренцию за мирные блага. Чем примиряет человека с его неудовлетворительным бытием. Какая разница, есть ли у тебя/твоего соседа большой дом, если его можно разрушить одним попаданием снаряда, или красивая машина, в мгновение ока превращающаяся в металлолом. Что, в сущности, есть для войны карьера, добытая в мирное время? Фикция и блеф. На войне важно, кто выстрелит первым и максимально точно. А перед лицом пули все регалии, звания и прочие активы мирного времени прочно теряют смысл. «Все слиняло, один голый человек остался», – как говорил персонаж пьесы А.М. Горького «На дне».

В-четвертых, только война обнажает саму ценность физической жизни. В мирное время человек длит ее каждый день, не очень понимая, чего бы ему завтра не умереть – днем раньше, днем позже, не все ли равно. Только на войне важно выжить, потому что иначе нельзя победить врага. А победить его надо обязательно. Чем ближе смерть, тем сильней и явственней работает инстинкт самосохранения.

В-пятых, война позволяет перезагрузить жизнь посредством умолчательного списания грехов. Ну и что, что при мирной жизни ты был пьяницей, вором или даже мелкобытовым убийцей? Ты пошел на войну – и все это исчезло. Ты начал жизнь с нуля. Если погиб – мертвый герой, выжил – живой. Но все равно типа герой. В любом случае, ты имеешь право не спрашивать себя, почему ты так бестолково жил до войны и вместо нее. Это ли не счастье?

В-шестых, война дает острое чувство принадлежности к общности себе подобных. Еще вчера ты ненавидел Сидора Петровича с пятого этажа за то, что его прыщавая дочь слишком громко играет на расстроенном пианино. А сегодня вы вместе идете уничтожать врага, и проклятущие гаммы сливаются в сладостный марш победы. Ты понимаешь, для чего судьба объединила тебя с Сидором Петровичем под одной жизненной крышей. Вы просто ждали войны, чтобы пойти на нее вместе и умереть, если получится, в один день.

В-седьмых, война обостряет все ощущения. Ведь каждое из них может оказаться последним. Один знакомый мне авантюрист всячески пропагандировал идею секс-туризма в места боевых действий – ведь такого оргазма, как под грохот канонады, больше ни при каких обстоятельствах не бывает. Если этот бизнес еще не налажен, скоро, возможно, для него создадутся все достаточные условия.

Пролонгация мирной жизни – это безумно скучно. Ожидание войны сравнимо с ожиданием праздника. Оно главнее, больше и удивительнее, чем сам праздник.

Вот почему мы, типа великий народ, потерявший за 25 мирных лет ощущение собственного величия, снова подошли к грани представления о пользительности сражений. И это, конечно, вовсе не маленькая война за независимость условных сопредельных территорий. Это совершенно новая мировая война.

По итогам которой выжившие снова захотят мира, хамона и пармезана. Если эти слова сохранят хоть какое-то положительное значение.

18

Когда живешь в информационном потоке, постоянно узнаешь много всякой разной избыточной ерунды.

Вот я, например, слышал, что против России многие страны (так называемые западные, хотя их весомая часть находится не на Западе) ввели санкции. Ограничив нам доступ к западным (опять же в широком смысле) технологиям и деньгам. Еще правительство, кажется, изъяло (это очень деликатный термин, не правда ли?) пенсионные накопления граждан за 2015 год. Из-за бюджетных и прочих проблем. Министерство финансов в лице заместителя его главы Алексея Моисеева грозится, что скоро нефтяная цена упадет ниже $100 за баррель и тогда с государственными деньгами станет вовсе туго. Кто-то грозит нам приостановлением членства России в ФИФА и УЕФА – и если так случится, мы не станем свидетелями неизбежного триумфа нашей футбольной сборной на каком-нибудь очередном чемпионате мира/Европы. Да – еще, судя по всему, в близком будущем запретят импортные лекарства, которые многим из нас позволяли не умирать раньше времени. А импортные продукты во главе с устрицами, хамоном и пармезаном уже запретили.

Но самое удивительное – многие говорят и пишут, что совсем неподалеку от России нынче идет война. Настоящая, большая и горячая, как спелый чебурек. Я, правда, сам на эту войну не заглядывал, но опять же: когда живешь в информационном потоке…

Выйти из этого потока на берег разума можно только одним способом: оторваться от компьютера, занять удобную точку на свежем воздухе и поднять голову резко вверх. И если осенняя погода позволит, увидеть главное – Космос.

Я мало что понимаю в астрономии (как, впрочем, и в большинстве других дисциплин), но из детства запомнил: если ты посмотрел на звездное небо и тебе сразу же попалось на глаза что-то особенно яркое, то это – как раз не звезда, а планета Венера. Потом уже, вскоре после Венеры, глаз привыкает, и ты видишь все остальное. А если что-то кажется слишком красным, то это, скорее всего, Марс.

Отдельное же удовольствие – разглядывать Луну. Во-первых, потому что она близко. Во-вторых – всегда вызывающе разная, как изысканная дама. То белая, то кровавая, а то даже какая-то голубая. Она бывает всех размеров и форм. С поверхности московской земли – одна Луна. А из бара на крыше какого-нибудь высотного здания – совсем иная. Иногда хочется ущипнуть себя и спросить: да полноте, Луна ли это? Или какая-то космическая мистификация в особо крупных размерах?

В общем, согласно поэту, «в венцах, лучах, алмазах, как калифы, излишние средь жалких нужд земных, незыблемой мечты иероглифы, вы говорите: вечность – мы, ты – миг».

И там, где есть все эти труднопознаваемые светила, нет ни пенсионных накоплений, ни нефтяных цен, ни футбола, ни даже войны. Там царит гробовая космическая тишина – лучшее из того, к чему человеку стоит прислушаться.

А слышит эту тишину не только простое обывательское ухо, но и тонко настроенное высокопоставленное.

Вот, например, вице-премьер правительства РФ Дмитрий Рогозин, только что сопровождавший президента в поездке на Дальний Восток (это примерно там, где новый космодром «Восточный»), анонсировал создание сверхтяжелой ракеты, которая десятилетие спустя унесет нас прямо на Марс. Это очень правильно – ведь оптимизма по поводу того, что случится за предстоящие десять лет на пресловутой Земле, нет и не может быть.

Помните, это было еще у американского писателя Рэя Бредбери в «Марсианских хрониках»:

«Он хотел улететь с ракетой на Марс. Рано утром он пришел к космодрому и стал кричать через проволочное ограждение людям в мундирах, что хочет на Марс. Он исправно платит налоги, его фамилия Причард, и он имеет полное право лететь на Марс. Разве он родился не здесь, не в Огайо? Разве он плохой гражданин? Так в чем же дело, почему ему нельзя лететь на Марс? Потрясая кулаками, он крикнул им, что не хочет оставаться на Земле: любой здравомыслящий человек мечтает унести ноги с Земли. Не позже чем через два года на Земле разразится атомная мировая война, и он вовсе не намерен дожидаться, когда это произойдет. Он и тысячи других, у кого есть голова на плечах, хотят на Марс. Спросите их сами! Подальше от войн и цензуры, от бюрократии и воинской повинности, от правительства, которое не дает шагу шагнуть без разрешения, подмяло под себя и науку и искусство! Можете оставаться на Земле, если хотите! Он готов отдать свою правую руку, сердце, голову, только бы улететь на Марс! Что надо сделать, где расписаться, с кем знакомство завести, чтобы попасть на ракету?».