Победитель всегда прав - Андрей Воронин

– В самом деле, – удивился режиссер, – я как-то и не подумал, – профессиональное взяло в нем верх над страхом. – Вы специалист?

– Кое-что понимаю.

Роман Сагалович смотрел на Дорогина, пытаясь понять, кто же перед ним. Хоть и оба они работали в кино, жизнь их до этого вместе не сводила.

– Я ищу женщину.

– Шерше ля фам, – усмехнулся режиссер и тут же предложил:

– Кофе не хотите? – в растерянности Сагалович предложил собственную недопитую чашку.

– После вас не хочу.

– Такое в моей практике уже случалось. Какую из них? – и широким жестом режиссер указал на мониторы.

– По таким картинкам мне сказать сложно, – и Сергей потянулся к небольшому фотографическому альбому, лежавшему поверх видеокассет.

Он быстро пролистал страницы. Здесь были фотографии девушек, снятых в одном интерьере, но в самых разнообразных позах. Внизу были проставлены имена и телефоны.

– Нашли? – участливо поинтересовался Сагалович, когда Сергей закрыл альбом.

– Нет, но мне он пригодится.

Дорогин абсолютно спокойно взял одну кассету, разломал ее в сильных руках так, как ломают шоколад, и скомкал ленту. У режиссера перехватило дыхание. Погиб материал, который уже нельзя было восстановить. Сергей обошел видеоинженера и снял с подставки лазерные диски. Тоже поломал их и бросил на пол.

– Да.., вы специалист, – только и проговорил режиссер, успевший за несколько минут молчания прикинуть, что вина не его: если чужак проник в дом, отвечать придется охране. Сам он – жертва, и если не будет сопротивляться, то и вреда ему не причинят. То, чего он боялся больше всего, отпало само собой. Если уничтожает кассеты, значит, налетчик не из органов, сидеть в тюрьме не придется. Только бы все обошлось тихо!

– Я вам все отдам, – режиссер показал пальцем на диск в конверте, – это последняя работа. Я еще не успел ее озвучить.

– Спасибо, – поблагодарил Дорогин, и этот диск хрустнул в его пальцах.

– Извините, – вкрадчиво произнес Роман Сагалович, – никак не могу понять, вы муж или отец?

– Я друг, – перебил его Дорогин.

Режиссер даже чем-то был ему симпатичен, хотя он понимал, что перед ним мразь. Но образование и воспитание подняли Сагаловича на ту ступеньку, которая для Дорогина была недостижима. Тот умел вращаться в хорошем обществе, с улыбкой говорить гадости, радостно выслушивать самые гнусные откровения. Режиссер – как врач, для него не существует запретных тем.

Охранники отдыхали. Один из них разгадывал кроссворд, пытаясь подобрать слово из трех букв. Самое распространенное не подходило, мешало "и". Он злился, грыз конец шариковой ручки и матерился.

– Чайку бы попить.

Всем четверым давно хотелось чая, но никто не заводил об этом разговор, так как надо было идти за водой.

– Давайте на пальцах кинем? – любитель головоломок задумался.

– Давайте на счет четыре: раз, два, три, четыре. Все четверо выкинули по одному пальцу. Посчитали. Интеллектуалу, как водится, не повезло.

– Чтоб вы сдохли! – откладывая газету, произнес он, взял электрочайник и вышел в съемочный павильон.

Кровать была пуста. Охранник обрадовался, нащупал выключатель, нажал клавишу. Яркий свет залил павильон. Начальника не было, возле кровати стояли ботинки, на кровати лежала куртка. «Что он, с ума сошел, по грязному полу ходить босиком? В сортир понесло, что ли?» – и охранник направился в ванную. Та была пуста, начальника охраны здесь не оказалось. – Вот же манера – на улице мочиться! Сам нас гоняет, если с крыльца, а ему так можно?"

С чайником охранник вышел на крыльцо и осмотрелся. Он стоял минуты две. Ни начальника охраны, ни дежурного нигде не было видно. Он запрокинул голову: в узкую щель на втором этаже пробивался свет. «Работа идет. Может, на девок пошел позырить? Прогнуться, что ли, предложить ему чайку?»

С чайником в руках охранник поднялся на второй этаж поинтересоваться, не желает ли шеф испить чайку. Он дернул ручку: монтажная оказалась заперта. Постучал:

– Эй, ребята, вы чего закрылись? Кончаете, что ли? Мастурбируете?

– Мы заняты, не мешай.

Охранник пожал плечами. Никогда такого не случалось, Сагалович любил показывать дело своих рук, так сказать, обкатывать на дегустаторах, вкусно получилось или не очень.

– Ладно, хрен с вами, работайте! – охранник неторопливо двинулся вниз.

Спустившись, он решил заодно помочиться, но не с крыльца, все-таки распоряжение шефа запрещало отливать с крыльца. Он зашел за угол к ближайшим кустам, поставил на траву чайник, расстегнул штаны и принялся мочиться прямо в куст, блаженно рассматривая при этом звезды. В кустах что-то зашевелилось, охранник испуганно отпрянул.

Послышалось нечленораздельное мычание. Охранник вытащил пистолет из-под мышки, заглянул в кусты, увидел ноги в таких же ботинках, какие были на нем. Упругая струя вывела из небытия оглушенного, и он зашевелился, пытаясь подняться. Вскоре это ему удалось.

– Ты чего? Что с тобой?

– Меня долбанули. Развяжи.

Охранник перерезал веревку, которой был связан его друг.

– В дом пошел.

– Кто?

– Не знаю, наверное, Петровича люди.

Не дожидаясь, пока приятель полностью придет в себя, охранник бросился в дом. Он уже понял, что означали ботинки у кровати и почему режиссер не открыл дверь. Он наскоро все объяснил охранникам, и все четверо бросились к лестнице.

– Эй, ребята, откройте! Дорогин понял, что попался.

– Выход здесь только один, – зашептал режиссер, показывая пальцем на дверь. Муму же смотрел на окно. – Там решетки, – пояснил Сагалович и развел руками.

– Открывай, выходи! – крикнул один из охранников.

– Здесь никого нет, – ответил режиссер. И тут послышался удар в дверь. Посыпалась штукатурка, дверная коробка шатнулась. Еще два-три таких удара – и дверь сорвется с петель.

– Ничем не могу помочь, – сказал режиссер, – они мне не подчиняются.

– Я сам себе помогу, – Сергей посмотрел на мониторы. Даже не выключая, он взял самый большой, рванул на себя. Заискрились провода, посыпалась аппаратура. Экран погас. Сергей, держа монитор над головой, побежал к окну и, не останавливаясь, метнул его в окно. Посыпалось разбитое стекло, захрустела рама, заскрежетал металл. Послышался взрыв разбившегося на отмостке монитора.

– Пока, ребята, – с двумя пистолетами в руках Сергей выпрыгнул на улицу.

В этот момент дверь в комнату рухнула, и по ней с пистолетом в руке пробежал один из охранников. Он бросился к окну и увидел убегающего мужчину. Но прыгнуть следом не рискнул, было высоковато. Он вскинул пистолет и трижды нажал на спусковой крючок.

Сергей исчез за старыми яблонями.

– На улицу! Быстрей! Лови его! – охранники с грохотом побежали вниз.

Режиссер трясущимися пальцами достал сигарету и принялся нервно раскуривать. Видеоинженер спрятался в угол за вешалку, на которой висела тонкая ветровка. Он дрожал, молитвенно сжав перед грудью руки, и в мыслях обещал Богу, клялся, что больше никогда не будет связываться с этой дрянью – порно, каких бы денег ему ни сулили.

Охранники бежали за Дорогиным. Сергей развернулся, медленно поднял пистолет, прицелился и выстрелил. Один из охранников схватился за ногу и упал, уткнувшись лицом в траву. Двое других тут же спрятались.

Сергей перемахнул через кирпичный забор и побежал на горку к лесной опушке. По нему еще дважды стреляли, но что за стрельба в темноте из пистолета по бегущему? Сергей вскочил в машину и, не зажигая огней, помчался по проселку. Машину подбрасывало на корнях старых деревьев, Муму буквально прилип к ветровому стеклу. В машине он был уверен, она не подведет. Дорога резко повернула, и Сергей бампером зацепил дерево.

– Будь ты неладна!

Через десять минут его машина уже была на трассе. В кармане куртки лежал маленький альбом.

Начальника охраны отыскали сразу же, как только перевязали одного из подстреленных. Начальник матерился, проклиная и себя, и своих нерадивых помощников. Больше всех был расстроен Роман Сагалович: все, над чем он работал, было уничтожено – кассеты испорчены, лазерные диски сломаны.

– Я ни при чем, – повторял он сам себе, как заклинание. – Охрана проморгала, вот с них пусть и спрашивает. А я ни при чем.

Глава 16

Бандит, хладнокровно расправившийся с Сильвестром, обладатель шикарных длинных волос, стянутых на затылке в хвост, предпочитал, чтобы его никто не называл настоящим именем. Привилегией называть его Тимуром пользовался, пожалуй, один Гаспаров. Люди же, совершавшие под его началом преступления, даже не знали его имени. Он никогда не представлялся.

Тимур обладал редким свойством – ни одна из кличек к нему не прилипала. Как его только ни пытались называть за глаза в окружении Гаспарова! Пробовали окрестить и Жокеем за длинный, почти конский хвост блестящих здоровых волос, и Ювелиром за пристрастие к бриллиантам. Обращались к нему, используя расплывчатое «вы» или «ты». «Если подручные не знают моего имени, значит, и не произнесут его в неподходящий момент», – справедливо рассуждал Тимур.