Следователь - Александр Н. Александров

переходящей в темно-зеленый блеск. Такими иногда становятся океанские воды перед бурей и непонятно, какой болван-романтик приплел сюда хрупкие цветочки с городских клумб.

Волосы Марины были белыми. Не светло-русыми, а именно белыми, цвета слоновой кости. Ими она втайне гордилась и не зря: многие ее подруги чуть не плакали со злости, выливая на себя галлоны алхимических красителей, но так и не достигая такого результата. Она очень редко их стригла, и белый густой водопад ниспадал Марине почти до колен.

Тем не менее, красавицей ее назвать было нельзя. Миловидной? Да, конечно. Женственной? Пожалуй. Но только не красавицей.

А еще она была чародейкой.

Тут следует дать пояснение, в каком именно качестве использовался этот термин в королевстве середины нашего просвещенного IXX века от Р. Х. — события сомнительной достоверности. Дабы не вдаваться в малоинтересные историко-культурные, научные, метафизические и социальные подробности, ограничимся краткой классификацией:

Колдуны. Творят заклятия, полагаясь на метафизические выкладки Мерлина Первого и Морганы Благой (а также всей плеяды их последователей). Это так называемая «классическая школа». Колдуны считают, вычисляют, двигают логарифмические линейки, насилуют арифмометры, а потом, собственно, колдуют. Встречаются довольно часто, поскольку, примерно, каждого десятого можно научить творить хоть какие-нибудь заклятья. Однако же действительно хорошие колдуны — редкость, как редкость по-настоящему хорошие механики или повара.

Специалисты. Это всякие там псионики, суккубары с инкубусами (сиречь любовные заклинатели), Легкие Вампиры и тому подобная шушера. Заклинатели узкого профиля. Ассы, гении, таланты, но — исключительно в своей области. Знаниями о природе своих способностей и возможностью обучать других не обладают (исключение — Легкие вампиры, но их уже повыбили почти всех).

Маги. Заклинатели, работающие напрямую с мировым эфиром. Бывшие колдуны, сподобившиеся «Просветления Долгого Думанья». Заклинатели огромной силы. В настоящее время, вопреки заявлениям Академии Колдовства и Ворожбы, а также желтой прессы, не встречаются.

…и, наконец, чародеи. Воробьи среди орлов, караси среди акул и клерки четырнадцатой категории в кабинете министров. Собственно, колдуны, которых научили «хоть чему-то», а потом вдруг оказалось, что это «что-то» — их предел. Чародеи умеют сушить взглядом белье и зажигать пальцем свечи. Кое-кто из них поцелуем может снять головную боль, а кто-то — снимать боль зубную наложением рук. Есть даже такие, что умеют летать, правда, они редко поднимаются выше, чем на пару дюймов от земли. Усилить их способности нельзя; их «верхняя планка» жестко закреплена от рождения и это не лечится.

Марина Флер, как мы уже говорили, была чародейкой.

Ее способности проявились в гимназии: она со злости сожгла шпаргалку по арифметике, которую по ошибке принесла на урок естествознания. Разумеется, Марину тут же отправили в Инквизиторий — учиться. Научилась она мало чему, но не особо по этому поводу горевала: кесарю — кесарево. К колдунам она относилась, как к обычным людям: есть трубочисты, бухгалтеры, механики, а есть колдуны — ничего особенного, а магистров-профессионалов немного побаивалась. Обретенным способностям, пусть и небольшим, Марина очень обрадовалась — они оказались весьма полезными. Приятно ведь оставить сковороду с отбивными на огне, приказав печи погаснуть ровно через полчаса, а самой читать в кресле на веранде, или набросить ночью на окна невидимую занавеску — от комаров.

От матери ей достался маленький цветочный магазинчик на Мостовой улице. Магазин, как ни странно, приносил некоторый доход, в основном обслуживая свадьбы и похороны. Да и кавалеры все еще дарили дамам букеты, да плюс дни рождений и праздники — одним словом, магазинчик позволял Марине безбедно существовать. Она даже наняла лавочницу — шуструю, как лесная белка и неутомимую как немецкие часы Ладу ЛеГранд — маленькую рыжую студентку из местного Института Механики и Алхимии. На стипендию ИМА можно было жить, разве что, в Студенческом Доме, питаясь картофельными очистками, поэтому Лада души не чаяла в своей новой хозяйке, втайне считая ее ангелом небесным, и жалела, что у Марины так и не появилось постоянного ухажера.

О, мужчины в жизни Марины Флер были. Но они появлялись в ней совсем ненадолго, дарили белокурой цветочнице тепло и ласку, грели постель долгими зимними ночами и, галантно раскланявшись, исчезали восвояси.

Марина не возражала. Будучи женщиной рассудительной, она считала, что совсем без мужчины можно увянуть, но связывать жизнь с первым попавшимся симпатичным адвокатом — себе дороже. Вот когда появится Тот, Единственный, тогда можно и подумать. А что Единственный не торопится показываться на ее горизонте — так на то он и Единственный. На дороге они, как известно, не валяются. «…Ты лучше будь один, чем будешь с кем попало», сказал мудрец, и Марина была полностью с ним согласна.

…Ранняя зима, буквально свалившаяся на город, застала Марину Флер врасплох. Она ждала обоз с чайными розами — сотня красных, полсотни желтых и десяток драгоценных голубых, которые выращивали алхимики далекой Паленой Слободки. Стоит ли говорить, что обоз так и не пришел, застряв в соседнем Верхнем Тудыме, и Марина только убила день, листая журналы в конторе «Складов Паулюса».

Около девяти вечера ей, наконец, вручили телеграмму. Ее поставщик, господин Матье, извинялся, ругал погоду и обещал в ближайшие дни обсудить размер неустойки. Марина подумала, что старый ловчила наверняка выжмет из своих страховщиков пару ведер крови, но возмущаться повода не было: к этому времени дороги успели превратиться в настоящую снежную трясину.

Пару дней она просидела дома, скучая и листая любовные романы. Вечером третьего дня Марина не выдержала. Погода там, или не погода — помирать от скуки она не собиралась. Поэтому Марина надела короткую черную шубку, лаковые сапожки, обмотала шею шарфом и, заперев квартиру (ей принадлежали четыре комнаты над цветочным магазином), отправилась на прогулку.

До десяти вечера она просидела в «Розарии» — клубе для одиноких состоятельных дам, где болтала с подругами, пила пунш и крушила в карты городскую модистку Мари Воронцову (в покер Марина играла превосходно). Позже, попрощавшись со всеми, она поймала извозчика, приказала ехать домой, но потом, передумав, отправилась в «Киску» — ужинать.

 «Киска» представляла собой маленький уютный кафетерий и находилась всего в паре домов от цветочного магазина Марины. Цены в «Киске» кусались, но повар, господин Торрес, готовил бесподобно. А еще здесь были очень милые столики-кабинки и отличный кофе по-венски. К тому же присутствие великолепного господина Холли, вышибалы, а в прошлом — профессионального боксера, гарантировало полное отсутствие в «Киске» разного рода маргинальных элементов.

Ее здесь знали, и хозяин, Савелий Амба, ничуть не удивился столь ее позднему визиту. Марина спросила ужин и получила восхищенный комментарий повара Торреса:

— Ах, мадам! Я преклоняюсь! Не перед Вашим мужеством