Шаг змеи - Юрий Воробьевский

Г. Л. Жилинская: «Жилище бабушки Ульяны произвело на нас странное впечатление. Горка сушеных мух на бумажке. Какие-то травки в тазу{74}. По стенам почему-то развешено огромное количество ножниц разного калибра. Пусть меня извинят за сравнение, но что-то, похожее на избушку Бабы-яги. Хотя в красном иглу — иконки. Одна, правда, какая-то странная. Подошли поближе — обгорелая с краев. Тут же записочка: «Положить со мною в гроб».

Что ж, побываем в гостях у Ульяны и мы.

…Из-за высокого бурьяна навстречу нам показалось согбенное, как бы сложенное пополам, существо. Древняя, почти что начисто лишенная волос старушка. Я почему-то обращаю внимание на странную форму ее уха — оно заострено кверху. Ловлю на себе брошенный искоса колкий, живой взгляд. Неожиданно высоким, совсем не старческим голосом она спрашивает: «Что, и меня судить будете?»

«Не будем, бабушка. В хату-то пригласите?»

«Что ж, пойдем».

Много лет назад приехала Ульяна в Северо-Задонск откуда-то с Полтавщины. Родные давно умерли. Только и общения — Кузина да еще одна соседняя бабушка (она тут же, откуда ни возьмись, появилась в доме и бросила на нас строгий взгляд темных-претемных глаз.)

А меж тем бабушка Ульяна говорит: «Вся жизнь моя — молитва. С утра молюсь пару часов и днем, и вечером. Иногда и Зинаида Петровна приходила. Постоит, послушает, но недолго. Дел у нее всегда много было… А чем она занималась — как говорят, того я не знала».

«Бабушка, а что ж у вас иконка обгорелая?»

«Да вот свечка упала и загорелась. Недоглядела я».

Бросается в глаза лежащая на столе еще одна иконка — и тоже с дефектом. Она застеклена, а стекло разбито.

«Уронила я», — начинает было бабушка Ульяна, но ее черноглазая соседка быстро перебивает: «Это я принесла, починить надо».

Это раньше язычники вопили, чтобы докричаться до своих «богов». После прихода Спасителя они таятся. Перешли на шепоток. Шу-шу… Этнографы говорят об «изначальном песенно-речитативном исполнении заклинаний с последующей трансформацией их произнесения в шепотно-наговорную форму»… [143]. Но шепотки эти, кажется, раздаются все чаще.

Факты ритуальных жертвоприношений в Северо-Задонске убедительно доказаны следствием. Однако у некоторых все равно остается недоумение: как могла Зинаида Петровна, дружившая с богомольной старушкой Ульяной, заниматься каким-то там сатанизмом?! И если бы Кузина была ведьмой, ее от икон и молитв корежило бы так, как корежит в храме бесноватых. Да, все это просто в голове не укладывается…

Тут мы вступаем в сферу, которая сплетена из очень тонких нюансов, полунамеков, едва уловимых духовных движений. Mipcкому человеку здесь рискованно выносить какие-либо суждения. Однако, перекрестясь, попробуем. Уж очень важен и почти не исследован тот феномен, о котором пойдет речь. И который, возможно, имеет к нашей истории самое прямое отношение.

Едва ли не каждый священник скажет вам, что в его храме время от времени появляются странные люди. Под видом оскорбленного благочестия могут кому-то сделать сверх меры резкое замечание, дескать, не так стоишь, не так одет. Могут толкнуть. Во время службы — назойливо задавать неуместные вопросы, явно провоцируя конфликт. Среди них много, конечно, обычных грубиянов и скандалистов. Но есть и иные.

Они подолгу (чаше всего не крестясь) стоят перед иконой, вызываются подержать на руках только что причащенного младенца. Есть в них нечто странное. Некоторые считают, что это колдуны и колдуньи. И что ходят они в церковь «подзаряжаться» от намоленных икон, «вампирить» благодать, полученную причастниками… Конечно, это не так. Было бы странно, если бы икона отдавала такому человеку свою благодать. Попалить нечестивца она может, но уж никак не наделить «энергией». Смысл этих действий другой. Для такого рода «прихожан» важно кощунство в храме. Важно мешать богослужению, искушать верующих, использовать купленные иконки или просфорки для святотатства. За это они и получают особые силы. Словно вырвавшийся из ада талмудический Иуда витает над всем этим с наполненным мочевым пузырем… Некоторые колдуны действительно думают, будто наделяются «благотворными энергиями» в храме{75}. Однако источник здесь другой. Это тот персонаж, которому они на самом деле служат{76}.

Кто знает, не являются ли и северо-задонские, неприметные на первый взгляд, случаи с иконами — поджигание, бросание на пол — тем самым кощунством, о котором мы говорим?

Тем более что тексты молитовок, обнаруженные у подсудимой Кузиной, перемежаются со странными оборотами. Один из них — от золотухи — заканчивается так (орфография сохранена):

«Не я тебе лечу, не я вызываю, не я выклекаю, божья мать леча, она вызывает, она выклекает, сы-соковым, сы-сьяновым и Ивангелем с Иван богусловом, сверх господнию прошу тебе господи на помощь свою».

Но, может быть, как могут, по неграмотности своей, и призывают они на помощь святых? Может, и впрямь помогают старушкам Ангелы? Может, нет-нет, да и взмахнут перед ними белым крылом? Глядишь, и болячка какая-то вроде прошла. Что ж, на этот вопрос, обобщая многовековую святоотеческую традицию, дает ответ святитель Игнатий (Брянчанинов): «Всем нам, находящимся в рабстве у греха, надо знать, что общение со святыми Ангелами несвойственно нам по причине нашего отчуждения от них падением, что нам свойственно по той же причине общение с духами отверженными, к разряду которых мы принадлежим душею, — что чувственно являющиеся духи человекам, пребывающим в греховности и падении, суть демоны, а никак не святые Ангелы».

Да и разве не является поминание святых имен в колдовском контексте самым настоящим святотатством?[179]

Не ветхий ли Асклепий (он же Эскулап) «лечит» в таких случаях? Тот самый Асклепий, что рожден был змеенышем из чрева мертвой женщины. Тот самый, что обвивает чашу человеческой души на главном своем капище — в Пергаме.

Вот фрагменты современного «этнографического материала». Начинается эта длинная «молитовка» как положено: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа». Дальше — вроде тоже все правильно:

«Стану я, раба Божия благословясь,пойду, перекрестясьиз дверей во двери, из ворот в ворота»…

Но куда же ведет эта некороткая дорожка? К концу становится понятно:

«снимите вы тоску-кручину и печаль великую,понесите ее с собой, нигде не обороните…принесите вы эту тоску тоскучую,сухоту сухучуюк рабу Божьему…»

Нечто подобное мы постоянно находили и в бумагах бабушки Ульяны. Чего стоит одна только самодельная молитва о самоубийцах!

В сборнике изречений отцов Церкви и старцев «О злых кознях врага спасения и как противостоять им» читаем: «Одному священнику стар. Иосиф писал: «Вы пишете, что у Вас некоторые занимаются врачеванием от укушения змей, употребляя для сего молитвы. Нужно бы Вам эти молитвы просмотреть. А то, бывает, молитвы или бессмысленные, или даже с примесью хулы. Такие молитвы радуют бесов, от которых, может быть, и помощь некая бывает…»

Святотатство. Это точное корневое слово означает «похищение святости»{77}. Конечно, ее нельзя украсть ни у икон, ни в храме. Но подменить духовную среду в обществе можно. Эта испорченная среда питала тех, кто сейчас оказался на скамье подсудимых. Похоже, в их душах и в их сознании образовалась дикая взрывоопасная смесь низкого, «деревенского» колдовства, уходящего корнями еще в языческие времена, и новомодных веяний, символики и ритмов, принесенных с Запада и исходящих от таких персонажей, как Антон Лавэй.

При этом «домашнее», выродившееся язычество является основой, а все «импортное» — лишь антуражем, привлекательным для молодежи. «Духовная иерархия» здесь именно такова. Поэтому не стоит удивляться безоговорочному подчинению «оторванных» подростков «какой-то старушке»[180].

Кстати, самым способным учеником Зинаиды Петровны, судя по всему, оказался Артем З. Местные милиционеры рассказывали: когда его посадили в камеру, он начал какие-то загадочные, похожие на магические, манипуляции. Творилось такое, что даже видавшие виды уголовники попросили перевести этого «симпатичного» парня в другое помещение.

В письме из изолятора он пишет своим родным: после моей смерти прошу положить меня в гробу вниз лицом и ни в коем случае не носить в церковь. Мечтает о судьбе Фауста?[181]

Возникает вопрос: существует ли у названного движения некий штаб? В прессе высказывалась версия, что нити управления северо-задонскими сатанистами тянутся в Москву. Именно там находится центр.

Поданным А.И. Хвыли-Олинтера, в столице действует до десяти тысяч организованных сатанистов, и число их растет. Судя по оперативным данным, эти сообщества обладают значительными финансовыми ресурсами и имеют в своем составе людей, занимающих чрезвычайно высокие позиции на социальной лестнице.