Дмитрий Донской. Зори над Русью - Михаил Александрович Рапов

лыжников, которые медленно взбирались по круче, упираясь в снег древками копий.

Миша Бренко подъехал к князю, тронул его за рукав:

— Княже, что я скажу тебе.

— Что, боярин?

— Знаешь ли ты, Митя, что сделал князь Святослав, когда так же вот отроком довелось ему дружины в битву вести?

Дмитрий чуть улыбнулся, подумал: «Опять Миша про Святослава».

— Не знаю, Миша. А что?

— При встрече с врагом он первым пустил стрелу, и дружина его сказала: «Вон князь наш начал битву, значит, и наше время приспело!» — и, наклонясь к Дмитрию, зашептал:

— Сделай, очень прошу, сделай и ты так же, княже.

Боярин Федор, с легкой руки Дмитрия прозванный Кошкой, сказал Бренку:

— Ты, Миша, недобрый совет князю подаешь. Чтобы первым стрелу пустить, надо в челе войска быть, самому под вражьи стрелы встать. Да и не долетела стрела Святослава.

«Вот всегда так, кто–нибудь да помешает».

Дернув презрительно плечом, Дмитрий ответил Кошке:

— Что же, по–твоему, князьям в задних рядах быть?

— Не пустят вас бояре наперед, — возразил Кошка, — вон на кого первым стрелам лететь, — кивнул он на Семена, — на то он и разведчик.

Дмитрий запальчиво возразил:

— Бояре не пустят? Как бы не так! Да мы с братом Володей давно сговорились первыми в битве быть! Володя, правда?

К удивлению Дмитрия, Владимир ему ничего не ответил.

12. СТРЕЛА СВЯТОСЛАВА

Дмитрий Костянтинович Суздальский вышел навстречу, вломился в Московское княжество, жег деревни, ныне стоял под Переяславлем–градом, что на Плещееве озере.

Как сказал Кошка, так и вышло, — начали полки к Переяславлю подходить, бояре и спорить не стали, просто запретили князьям в передовую сотню соваться.

— Шуми не шуми, а плетью обуха не перешибешь — боярское упрямство мне ведомо, — сказал Дмитрий Бренку. Тот тоже притих. Старый Бренко долго толковал с сыном, запретил в разговорах с князем даже поминать о стреле Святослава.

— Беречь князя твое боярское дело, — твердил ему отец.

Миша понял — молчал.

Больше, чем на бояр, сердился Дмитрий на Владимира. Брат был лих только на словах, а до дела дошло — смирен стал, боярам слова поперек не молвил, послушно ехал в самой середине полков. На упреки Дмитрия Владимир отвечал спокойно:

— А что поделаешь? Вы–то с Мишкой — богатыри, тоже рядом со мной под стягом едете.

Не в бровь, а в глаз попал брат! Потому и было так обидно.

Семку князья не видали давно, Семка был впереди.

Случилось это под вечер.

На самом берегу Плещеева озера, притаясь за соснами, стоял Семен, следил, как, увязая в глубоком снегу, по замерзшей шири озера медленно двигался конный дозор суздальцев. Сам Семен был на лыжах и суздальцев не очень–то опасался, но на рожон лезть не приходилось, из–за сосен куда как сподручнее было наблюдать за ничего не подозревавшим врагом.

Внезапно суздальцы встали, смотрели все в одну сторону.

Семен взглянул туда же и похолодел: навстречу врагам от берега скакал всадник. Семка хорошо разглядел его ярко–зеленый кафтан, вороной конь под ним тяжело шел по сугробам.

Семен забыл об осторожности, выскочил на обрыв берега.

— Князь! Володимир Андреевич! Вернись!

Владимир не оглянулся. Суздальцы скакали ему навстречу, разворачиваясь широкой подковой, явно стремясь охватить князя, полонить его.

Владимир остановил коня, поднял лук, пустил стрелу в суздальцев.

Семен соскользнул вниз, побежал целиной к князю. Тот, видимо, и сам понял, что пора уходить, погнал коня.

Суздальцы пустили по первой стреле. Одна из них попала княжьему коню в шею, он встал на дыбы, захрапел, понес всадника.

Увлеченный битвой, князь Владимир лишь сейчас заметил Семена, который, упав на колено за щит, воткнутый в снег, бил стрелами в суздальцев, отвлекая их на себя. Владимир пытался повернуть к Семке, но раненый конь, не слушаясь детской руки князя, умчался прочь.

Суздальцы двинулись на Семена. Надо было уходить скорее, но Семен пошел в сторону, подальше от того места на берегу, куда конь унес князя Владимира. На гладкой поверхности озера Семен не подпускал врагов к себе, но, подойдя к прибрежным обрывам, понял: дело плохо, — суздальцы быстро стали настигать.

Прикрывшись щитом, полез на кручу. Стрелы начали долетать, густо падали вокруг, глубоко, по самое оперенье, вонзалась в снег. Одна, пробив валенок, попала в ногу. Семка выдернул ее. Лезть в гору стало труднее, но был он уже высоко, почти на самой вершине, и тут стрела, пущенная с близкого расстояния, из–под самого обрыва, пройдя сквозь щит, ударила Семена в бок, он дернулся, потерял равновесие и с криком полетел вниз.

Прискакавший к своим Владимир поднял тревогу.

Князь Дмитрий сам повел погоню. Перечить ему сейчас не посмели: понимали — потерять Семена Мелика для него горе.

В том месте, где Семка упал с обрыва, нашли только сломаную лыжу. Было уже поздно. Над озером сгущалась вечерняя синь. Боярин Кошка первый разглядел в недосягаемой