Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

войско безопасно могло бы идти на приступ. Венграм был назначен больверк восточного угла, Полякам западный; и когда в два дня были сделаны окопы и поставлены между ними пушки, то и там и здесь стали бить в стены»[366].

Исходя из реального плана крепости и ее расположения относительно сторон света, очевидно, что Гейденштейн называет западной стороной южную, а два больших больверка обращены не на юг, а на восток. Согласно извлечению из писцовой книги псковского пригорода Острова, составленному Иваном Дровниным с товарищами, были разбиты наугольные башни, находящиеся на расстоянии 19 саженей (40 м) друг от друга[367]. Несомненно, речь идет о верхней наугольной башне с посадской стороны и верхней наугольной башне с немецкой (западной) стороны.

Поэтому строительство апрошей было продолжено в направлении вышеупомянутых двух башен. К наугольной башне с немецкой стороны (западной у Гейденштейна) направилась польская пехота под командованием Уровецкого, а к наугольной башне с немецкой стороны (восточной) – венгры Кароли. Пушки были перетащены под крепость через брод на реке Великой беспрепятственно, так как ядра крепостной артиллерии не могли долететь так далеко. В любом случае все внимание защитников было сосредоточено на апрошах и окопах, которые уже были подтянуты вплотную к крепостным стенам. Гарнизон вел настолько сильный огонь, что только за одну ночь с 18 на 19 августа погибло 40 пехотинцев из королевской армии. Несмотря на это, укрепления были закончены за две ночи, на них поставили туры для защиты артиллерии, установили тяжелые пушки. 19 августа рано утром начался обстрел крепости[368].

Артиллерия довольно быстро пробила в стене два пролома. Пиотровский в своем дневнике сообщает: «Стены толщиной без малого в 2 сажени, сложены из белого камня (тесаной плиты); однако наши орудия разбили их»[369].

Находящийся напротив венгерских позиций пролом, однако, оказался слишком высоким, а значит, неудобным для штурма. Польская артиллерия под командованием Вейхера прицельно била по нижним частям стены и башни, чтобы защитники не могли ее взорвать, подложив порох под фундамент, когда поляки займут верхнюю часть башни. Захват башни был необходим, чтобы оттуда атакующие солдаты могли вести из бойниц ружейный огонь и выбить защитников из внутренней части крепости.

Венгры хотели немедленно ворваться в крепость, но Замойский удержал их рвение, не желая, чтобы армия понесла напрасные потери, так как ее силы необходимо было сберечь для осады и штурма Пскова. Замойский приказал ограничиться обстрелом. Осторожность канцлера полностью оправдалась, уже вечером 20 августа гарнизон Острова капитулировал. Шансов на дальнейшую оборону у него не было, но он смог задержать королевскую армию на несколько дней.

Баторий разрешил гарнизону свободно покинуть замок и даже выделил эскорт для тех, кто хотел уйти в не занятые поляками русские земли. Испуганные жители Острова думали, что их постигнет та же участь, что и защитников Великих Лук годом ранее. В итоге с них сняли все личные вещи и даже одежду и отпустили. Одежда была роздана пехотинцам, которые быстро обменяли ее на деньги. Это несколько улучшило настроение пехоты, которая уже почувствовала вкус завоеваний в начале экспедиции и с нетерпением ждала более обильной добычи в Пскове.

В захваченной крепости было найдено 5 пушек, множество гаковниц, другое огнестрельное оружие и порох. Количество захваченного пороха с излишком возместило израсходованный во время осады. Потери королевской армии, несмотря на то, что штурм не потребовался, были достаточно велики – около 100 погибших.

Взятие Острова устранило последнее препятствие на пути к Пскову и значительно облегчило поход королевской армии, так как отсюда по реке Великой до самой крепости можно было перевозить тяжелый обоз и артиллерию. Король разместил в замке гарнизон из венгров, что вызвало открытое недовольство поляков[370].

Начало осады Пскова

Один за другим отряды армии Речи Посполитой подходили к Пскову с юга, двигаясь по дороге от Острова вдоль реки Великой. Уже 18 августа разведчики, высланные из крепости, заметили врага за рекой Череха, впадающей в реку Великая, и в Пскове зазвучал осадный колокол. Через два дня войска Батория переправились через реку Череха и начали патрулирование подступов крепости. Первыми к Пскову подошли придворные коронные роты под командованием Кшиштофа Нищицкого и литовская легкая конница. В тот же день сюда прибыли полки передового отряда Януша Збаражского и Бальтазара Батория. Этих сил, насчитывавших несколько тысяч всадников, было вполне достаточно, чтобы оттеснить русские отряды в крепость, затруднить последние оборонительные приготовления (главным образом снабжение) и провести разведку вокруг города. В это время произошло несколько стычек с передовым охранением, в результате которых были захвачены пленные и получены сведения о положении в городе.

Тем временем 22 августа полк Замойского покинул Остров и направился к Пскову. Когда через два дня солдаты гетмана достигли окрестностей города, гарнизон крепости совершил первую крупную вылазку. Удар детей боярских и татар обрушился на польские и венгерские отряды, размещенные у стен брацлавским воеводой Янушем Збаражским, и был настолько сильным, что вызвал панику среди королевских солдат. Только присланные Замойским подкрепления остановили русских и татар, которые отошли к стенам и не позволили выманить себя из-под прикрытия крепостной артиллерии. С этого момента вылазки псковского гарнизона стали почти ежедневным явлением, демонстрируя волю защитников к сопротивлению[371].

Главные силы в период с 24 по 26 августа переправились через реку Череха и встали у стен Пскова. В это время Замойский, а затем и сам король в сопровождении офицеров и инженеров осматривали город, решая вопрос о возможности штурма крепости. Гейденштейн отразил впечатления очевидца: «Вид этой местности со всех сторон очень красив: с одной стороны сливаются две реки, инде расстилаются широкие поля, инде поднимаются невысокие холмы, покрытые можжевельником, который, начиная от Воронеча, как будто нарочно с большим старанием был насажен до самого Пскова, придавая местности вид сплошных садов»[372]. В этих можжевельниках солдаты гонялись за зайцами и куропатками, радуясь улучшению погоды и последним теплым дням уходящего лета.

Несмотря на приподнятое настроение, даже менее бывалые вояки осознавали величину крепости и трудности, которые придется преодолеть при ее осаде. Вероятно, ярче всего это выразил Пиотровский, когда, увидев город издалека, воскликнул: «Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам Боже с ним справиться»[373]. Возникает вопрос: имела ли армия, с которой Баторий стоял под Псковом, шанс овладеть городом?

Некоторые сразу же стали сомневаться в возможности штурма Пскова. Это касалось как мощных укреплений крепости, где падение одного кольца стен означало необходимость захвата следующего, так и соотношения сил. Было ясно, что