И сплетаются нити судьбы... - Ульяна Подавалова-Петухова

На следующий день Ромала держалась еще более холодно, чем обычно, тем самым определив рамки их отношений: они исполняют одну песню. И всё. Парень несколько раз пытался с ней поговорить, но сам же и замолкал.

Глава 32.

А 27 декабря состоялся концерт. Ромала принимала участие в трех номерах. Отец выгрузил ее и Люсю с костюмами у главного корпуса университета. Нарядные девчонки волновались за кулисами. Измаил долго ходил по кабинетам в поисках партнерши, а когда увидел — обомлел. Она стояла боком к нему и о чем-то говорила с Белянкиным, а ингуш точно знал, что красивее девушки никогда не видел. На ней было нежно-голубое вечернее платье с открытой спиной и расширенной к низу юбкой. Лиф украшала замысловатая серебристая вышивка. Волосы смоляными, крутыми волнами спускались по плечам и спине. Заметив парня, она помахала рукой и, как ему показалось, поплыла навстречу.

— Я тебя обыскался, — только и смог произнести парень.

— А что меня искать? Я как переоделась, так и стою здесь, за кулисами. Страшновато как-то, — призналась она, понизив голос.

— Выглядишь… — ингуш даже развел руками, не находя сравнения и эпитета, — слов нет, как красива!

Ромала, смутившись, опустила глаза.

— Бывает, — махнула она рукой, — ты тоже хорош.

— Начинают, начинают, — зашипели выступающие артисты, и гомон за кулисами смолк. Где-то под потолком грянули фанфары, в зале зааплодировали. Концерт начался.

Номер Ромалы и Измаила был ближе к концу. Парень знал, что после него ей придется опять переодеваться, чтобы принять участие в шоу-балете. К тому времени, она уже исполнила соло. Мамедов смотрел на нее сбоку и восхищался талантом, красотой и грацией девушки. Зал по окончании песни грохнул аплодисментами, кричали «браво», а певица раскланялась и величественно удалилась. Она прошелестела мимо изнывающего от нетерпения Измаила.

— Молодец! — шепнул он. Она кивнула в ответ.

До их дуэта оставалось всего два номера, а девушки всё не было. Парень порывался искать, но его не пустила Лариса Ткаченко, отвечающая за своевременный выход артистов.

— Потом тебя будем с собаками искать. Стой уж! Кстати, вон она, — шептала Лариса, кого-то подманивая рукой, и Мамедов оглянулся. Стараясь не задеть кулисы, к ним протискивалась Ромала. Она уже успела сменить голубое платье на красное с черной отделкой. Волосы подняли и закололи. У парня возникли ассоциации с испанскими мотивами. В этом образе девушка выглядела старше своего возраста.

— Черная, ты едва не опоздала, — хмыкнула недовольная Лариса. Ромала даже не удостоила ее взглядом.

«Перед выходом на сцену незачем ругаться»,— решила она для себя.

Ведущие вновь навесили на лица приторные улыбки, вышли к зрителям и объявили выход Ромалы и Измаила.

— Ну, с Богом! — произнесла девушка. После того как аплодисменты смолкли, на сцене погас свет. Кто-то охнул, а из динамиков уже звучала увертюра песни, и одинокий прожектор осветил стоявшего на сцене Измаила.

— «Я черную розу — эмблему печали, в тот памятный вечер тебе преподнес. Мы оба сидели, мы оба молчали, нам плакать хотелось, но не было слез…»

И в эту секунду второй прожектор осветил тонкую фигурку Ромалы.

— «В оркестре играла гитара и флейта, шумел полупьяный ночной ресторан…» — полился ее бархатистый голос. В зале раздались аплодисменты, но тут же смолкли…

По окончании номера дуэту долго аплодировали и не отпускали со сцены. Им пришлось выйти еще раз на поклон, и тот самый представитель от губернатора подарил Ромале огромный букет роз, которым его приветствовал ректор. Когда концерт был завершен и все аплодисменты отзвучали, ректор пригласил гостей сфотографироваться на память. Чиновники пожали плечами и потянулись один за другим на сцену. Не отпустили и звезд-артистов. Представитель областной администрации взял Ромалу под руку и так и не отпустил. Наконец, приглашенный фотограф всех установил, приказал не дышать, не моргать, заставил улыбнуться и начал щелкать фотоаппаратом.

На банкет никто из ребят не остался. Ромала в том числе, как ни уговаривал ее высокопоставленный чиновник. Уставшие, но довольные парни и девушки высыпали на двор университета.

— Эх, кабы не костюмы, можно было бы куда-нибудь заскочить, отметить сие дело, — мечтательно проговорил Паша, один из братьев-факельщиков.

— Слушайте, я же на машине! Давайте закинем костюмы ко мне и оторвемся! — воскликнул Измаил.

— А что?! Мы, кстати, уже все экзамены сдали. Ректор же обещал поставить всем автоматы, если всё пройдет удачно, — поддакнула Люся.

— Народ! Так мы и сессию сдали! Ура!!! — закричали ребята.

Они действительно забросили костюмы в машину Измаила и долго гуляли по городу. Когда замерзли, зашли в пиццерию и грелись горячим кофе и пиццей. Потом разбрелись по домам. Люся уговорила Ромалу поехать с ней и Измаилом домой.

— Закинете меня по дороге, и он отвезет тебя домой, тем более, что брат на свою окраину поедет мимо вашего квартала, — тараторила Люся.

Так и сделали. Пока отвозили Людмилу, было весело. Но после того как отъехали от ее дома, в машине повисло неловкое молчание. О чем говорить с Ромалой один на один, Измаил не знал. Он мог бы сказать, да только тогда потерял бы то, что имел на сегодняшний день. А сегодня он мог с ней разговаривать, и она перестала избегать его.

— А хороший всё-таки получился концерт, — вдруг сказала девушка.

— Ну, еще бы! Столько сил в него вложили! — отозвался парень.

Беседовали ни о чем, и Измаил очень радовался этому. У дома он помог ей выйти, вытащил костюмы и даже отнес их в дом. На крыльце они распрощались, и парень уехал домой. Ехал, а на душе было светло, и всё существо охватывало ощущение легкости и счастья.

Потом наступил Новый год. Ромала встретила его с родителями, а после приехали Люся с Кириллом и, как уже повелось, с ними был Измаил. Молодежь покаталась по городу, даже успели на салют. Ромала для компании прихватила с собой сестру Саши, Алену. Та же заметно для всех начала строить глазки Мамедову, и тот был несколько озадачен этим. Поехали домой к Милославской. Танцевали, ели и пили. Измаил принес фотоаппарат и щелкал им веселую компанию. Алена вытащила его танцевать, и что-то говорила, но сквозь грохот музыки он так ничего и не расслышал, хотя и кивал головой. Так, на всякий случай. Сам же смотрел на Ромалу, а