Убежище - Карен Линч

я, и ей не пришлось долго уговаривать меня пойти с ней. Она отвезла меня в Вальстром, поселение в Северной Калифорнии, и я жила там, пока два года назад не переехала сюда. Ты знала, что я была самой взрослой сиротой, которую только забирали… пока не появилась ты?

– Николас упоминал об этом. – Теперь первоначальная холодность Джордан в мою сторону обрела смысл.

Ее прежняя жизнь была паршивой, а потом она приехала сюда и почувствовала себя особенной, любимой и, по слова Майкла, первой во всем, что она делала. А затем появилась я, и все заговорили о сироте, которая дожила до семнадцати лет. Я украла ее место в центре внимания, и пусть даже сделала это, сама того не желая, она все равно презирала меня за это. Во всяком случае, похоже, она смогла с этим смириться.

У нее округлились глаза.

– Николас говорил обо мне?

– Он сказал, что тебе было десять лет, когда тебя нашли, и что остальным сиротам было не больше семи. – Увидев выражение ее лица, когда она услышала, как Николас говорил о ней, я решила умолчать о том, что он не упоминал ее имени, а только лишь сказал, что сирота была девочкой. Улыбка, озарившая ее лицо, стоила этой недомолвки.

– Как Николас вообще тебя нашел? – спросила она с набитым ртом.

– Я была с друзьями в клубе в Портленде, – уклончиво ответила я. – Через несколько дней он выследил меня и рассказал, кто я такая. Я была не слишком этому рада.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд.

– Почему?

– Я жутко перепугалась, когда узнала, что во мне живет демон. Тебя это не беспокоило?

– Шутишь? Я не только узнала, что не сумасшедшая, какой меня все считали, но к тому же оказалась бессмертной и обладаю сверхспособностями. Я тогда подумала: «О да, где мне оставить подпись?»

Я задумчиво жевала сэндвич. У нас с ней было очень разное прошлое. У меня был отец, а потом Нейт, которые любили меня и заботились обо мне, не говоря уже о друзьях. Неудивительно, что Джордан охотно приняла свое происхождение Мохири, раз выросла в приемной семье и в десять лет жила на улице. Я никогда не осознавала, как сильно мне повезло по сравнению с такими людьми, как она и Майкл, которым пришлось гораздо труднее, чем мне. Джордан положила недоеденный сэндвич на тумбочку и встала.

– Я думаю, мы с тобой станем отличными подругами. А чтобы показать, какая я хорошая подруга, я докажу, что права насчет твоего воина.

– Ты о чем?

Она заглянула в мой шкаф.

– Ты прячешься под этими ужасными толстовками, но я видела тебя в мокрой футболке, и мне жалко, что ты все время это скрываешь.

– Я не прячусь, и с моим внешним видом все в порядке. Мне нравится моя одежда, потому что она удобная и практичная.

– Скучная, – пропела она из недр шкафа. – Неужели у тебя тут нет ничего, кроме потрепанных джинсов и кроссовок?

– Эй, мне нравятся эти джинсы.

Она вылезла из шкафа.

– Дай угадаю, дома у тебя были только друзья-парни и ни одной подруги.

– И что?

– И то, что подруга позаботилась бы о том, чтобы у тебя была хотя бы пара приличных нарядов и ты хоть иногда одевалась, как женщина. Слава богу, теперь у тебя есть я.

– Я думала, что нравлюсь тебе, потому что выгляжу не слишком по-девчачьи.

Джордан провела рукой вдоль своего тела, облаченного в джинсы, которые, наверное, стоили в три раза дороже моих, и красивый черный топ с воротом-хомутом в греческом стиле.

– А я, по-твоему, выгляжу по-девчачьи? Нет, я выгляжу сексуально. Поверь мне, разница есть.

Я скрестила руки на груди.

– Это твой стиль, а не мой. А если я не нравлюсь ему… любому парню такой, какая есть, значит, он не стоит моего времени.

– Ха! Он и правда тебе нравится.

– Нет, это был просто пример. Не надо перекручивать мои слова.

Она ответила мне хитрой улыбкой.

– Для девчонки, которой все равно, ты слишком сильно раскраснелась.

Я отвернулась за бутылкой воды в качестве предлога, чтобы не видеть ее ухмылку.

– Я раскраснелась, потому что у тебя особый талант сводить людей с ума.

Джордан рассмеялась, а потом крикнула:

– Эй!

Я развернулась в кресле и увидела, что она стоит на четвереньках и смотрит под кровать. Она глянула на меня и поморщилась.

– Неприятно говорить тебе об этом, но твоя комната заражена чертятами. Маленькие засранцы только что украли мой сэндвич.

Я прижала ладонь ко лбу.

– Черт, я сегодня забыла принести им еды. Наверное, они проголодались.

У нее отвисла челюсть.

– Ты их кормишь? Ты в курсе, что они вороватые маленькие крысы, которые утащили бы даже твою мать, если бы смогли поднять ее.

Из-под кровати раздалось возмущенное ворчание.

– Не думаю, что им нравится, когда их называют крысами. А если бы они утащили мою мать, то пусть тащат, если она когда-нибудь объявится. – Я оторвала кусочек от своего сэндвича и подошла положить его под кровать. – Они неравнодушны к черничным маффинам, но когда голодны, готовы съесть что угодно.

Джордан села на корточки и уставилась на меня.

– Ты обращаешься с ними как с питомцами? Ты очень странная девушка, Сара.

Я расплылась в улыбке, ведь она не знала и половины правды.

– Хочешь увидеть питомцев? Пойдем со мной, и я представлю тебя Хьюго и Вульфу.

Глава 10

– Сара, прекрасно сегодня выглядишь.

Я одернула край топа, который одолжила, и вошла в комнату Тристана.

– Джордан пыталась сыграть со мной в профессора Хиггинса[1].

Моя новая подруга любила командовать больше, чем мои старые друзья, и было сложно отказать, когда ей в голову приходила идея. Сегодня вечером она каким-то образом убедила меня надеть один из ее топов – светло-розовый с красивым цветочным кружевом, который оказался наименее откровенным из тех, что она заставила меня примерить, – а еще в кои-то веки оставить волосы распущенными. По крайней мере, на мне топ не выглядел таким облегающим, как на ней. Я наотрез отказалась надевать туфли на каблуках, которые ей хотелось, чтобы я надела, и выбрала вместо них удобные балетки.

Тристан рассмеялся и закрыл за мной дверь.

– Что ж, ты выглядишь очаровательно, ничуть не хуже после небольшого утреннего испытания.

– Это была ерунда по сравнению с некоторыми другими передрягами, в которые я попадала. – Я села на диван, а он устроился напротив, нахмурив брови. – Правда, со мной все хорошо, – заверила я.

Его лицо расплылось в улыбке. Когда