Змеиный клубок - Леонид Влодавец

— Мы видели, — кивнул Севка. — А у вас запись осталась?

— Конечно, — подтвердила Каринэ. — Как вы думаете, это инсценировка?

— Почему инсценировка? — удивился Буркин.

— Потому что идет во время рекламы, — пояснил Абрамян. — Это же оплаченное время, так? Минута миллионы стоит. Кто рекламу давал — в суд подать может.

Ирка тем временем выставила на стол остатки поминальной трапезы, бутылку, упрятанную подальше от Севки с Ванькой, и усадила новых гостей за стол. Зинка, опасаясь, что придется еще раз посуду перемывать, потихонечку распрощалась.

— Так вы думаете, понарошку все это? — поинтересовалась Танька Ерохина.

— Я думаю, что это «Статус-банк» себе рекламу делает.

— «Статус-банк»? — переспросил Севка. — А при чем он тут?

— Ха! — воскликнул Абрамян. — Разве начало не слышал? «Коровин Алексей Иванович, председатель правления «Статус-банка»!

— Леха? Председатель? — Буркин просто выпучил глаза.

— Да. Так сказал. Это же реклама, — усмехнулся Абрамян. — Как Леня Голубков у «МММ». Его как артиста наняли.

— Но Леня там экскаваторщиком был, а не Мавроди играл. И потом, там, в области, и драмте-атр есть, и музыкальный, актеров полно. Неужели надо было пьяницу деревенского нанимать?

— Э-э-э, — прицокнул языком Степан Семенович, — у всякого хозяина — свои фантазии могут быть.

— Реклама-то, извиняюсь, фиговая, — заметил Ерохин, — из такого банка, откуда начальника сперли, все вкладчики деньги позабирают от греха подальше.

— Но это же понарошку. Никто не поверит.

— Ну да! — хмыкнул Ванька. — Помнишь, как Жванецкий трепался, что у нас хорошему слуху ни-

256

когда не верят, а плохому — сразу? Не так, что ли? Тут, Семеныч, именно тот случай.

— А может, мы посмотрим вашу запись, а? — предложил Севка.

— Нет проблем! — развел руками Абрамян. — Поехали!

На этот раз Ирка и пикнуть не успела. Севка с Ванькой погрузились к Абрамяну в «Опель» и покатили к любезному хозяину.

Абрамян вообще-то числился поначалу беженцем после землетрясения 1988 года. Но обратно не торопился, поскольку заполучил российское гражданство. В Армении, конечно, психологически было получше, зато без газа и бензина прохладно. Потому что у них зимой вопреки традиционному представлению вполне замерзнуть можно, если не отапливаться. Да и вообще Абрамяну очень понравилась здешняя коммерческая конъюнктура. «Колосочек» очень здорово закрутился, а при отсутствии конкурентов, которых отсюда аккуратно выпроваживали «варриоры» во главе с Костей Костоправом… В общем итоге шести с лишним лет, прожитых в данной области, Абрамян обзавелся городской квартирой в облцентре и двухэтажным домиком здесь, на природе. Кроме «Опеля», у него еще «Москвич»-пикап был и «Газель», для хозяйственжх перевозок. У него еще и в райцентре было две палатки. Каринэ, его жена, вопреки восточной традиции работала у мужа главным бухгалтером и так хорошо вела этот тяжкий участок работы, что Степан Семенович утверждал, будто супруга и есть главный источник его дохода.

В уютной, по-городскому обставленной и отделанной комнате, Абрамяны усадили Севку с Ванькой в кресла и включили видик. Промотали «Санта-Барбару» и врубили.

Сначала шла реклама, но через минуту резко прервалась. На экране замельтешили всякие полосы и зигзаги. Потом также резко, как и срыв, произошло восстановление изображения. Поскольку телевизор у Абрамянов был японский — может, конечно, и тайваньской сборки, но хороший, — то видно было намного лучше, чем на старом буркинском «Рекорде», у которого к тому же трубка уже заметно подсела.

Леха появился в кадре, сидя перед маленьким столиком на небольшом диване. В нижнем левом углу экрана менялись цифирки.

— Три дня назад снято, — заметил Абрамян, понимавший в этом толк.

— Дамы и господа! — очень солидно произнес Леха. Судя по всему, необычное обращение: «Товарищи, господа и дамы!» было придумано Зинкой. Не было и того «хрюканья», о котором вспоминали бабы. Наверно, это только у Буркиных была помеха, небось антенну ветром качнуло. А здесь, на абрамяновской записи, все было сказано четко:

— Я Коровин Алексей Иванович, председатель правления «Статус-банка», — представился Леха, и Севке показалось, что он услышал небольшую неестественность в голосе. Если в первый раз Буркин ничего такого не почуял — может, в последующих фразах, немалую часть которых Севка уже слышал, этой неестественности и не было вовсе, — то сейчас эта фальшь мимо ушей не прошла. «Заставили зазубрить! — предположил Севка. — Небось тоже, как меня, в пятый угол загнали…»

— Сейчас, насколько я информирован, вокруг «Статус-банка» развернулся весьма нездоровый ажиотаж, — продолжал Коровин. — В ряде областных газет муссируются слухи о том, что банк находится на грани разорения ввиду якобы моего бегства на Запад после перевода всех активов на транзитные счета подставных юридических лиц, которые в свою очередь, обязаны перевести эти деньги на мои секретные личные счета в швейцарские банки. Поэтому я прежде всего заявляю: эти слухи ничего общего с действительностью не имеют. В действительности несколько дней назад, находясь на даче у своей невесты, госпожи Ольги Пантюховой, я был похищен группой лиц, предъявивших главе областной администрации господину Пантюхову, старшему брату моей невесты, ряд требований. Эти требования, изложенные в письменном виде, переданы похитителями и в аппарат главы областной администрации, и во все крупные областные газеты. Однако никакой реакции нет. Администрация не только сама не отреагировала на требования похитителей, но и категорически препятствует опубликованию в прессе каких-либо сведений о моем похищении. Она надеется, не предавая гласности невыгодные для себя факты, решить дело исключительно полицейскими мерами. Видимо, глава администрации настолько озабочен делом своего переизбрания на следующий срок, что готов при этом пренебречь жизнями трех человек, в том числе и жизнью собственной сестры.

Всем вкладчикам и партнерам «Статус-банка» я еще раз должен заявить, что положение банка стабильно, все операции проводятся в обычном порядке и никаких оснований для беспокойства за судьбу вложений нет. Похитители утверждают, что лично ко мне никаких финансовых или иных претензий не выдвигают, и похищение с их стороны не было направлено против «Статус-банка». В настоящее время я нахожусь в надежном месте и всецело подчиняюсь той труппе лиц, которая провела эту акцию…

Дальше Севка и Ванька все уже слышали, но тем не менее продолжали глядеть. Ванька все приглядывался к тому, что просматривалось за спиной у Лехи. Уже в самом конце речуги, точнее, всего за три-четыре секунды до того момента, как ее обрубили, видеокамера, снимавшая Леху, немного дрогнула и поднялась чуть выше, захвалив в объектив кусок стены над плечом Коровина. Там промелькнули несколько латинских букв — буквально секунду-две побыв в кадре.

— Точно! — убежденно произнес Ванька. — Это самое место и есть! Был я там. И слово это вспомнил. Семеныч, карандашик есть?

— Пожалуйста, дорогой. Бумажку тоже возьми.

— Вот такое было, — сказал Ерохин, начертав на листочке, который ему вручил Абрамян, довольно длинное слово, причем буквами очень похожими на латинские.

— «Сатисфэкшн», — прочитала Каринэ, заглянув через Ванькино плечо. — Это по-английски «удовлетворение». Давайте проверим! Еще раз посмотрим.

Так и сделали, причем Степан Семенович даже сумел притормозить запись, и все смогли увидеть на стене, над левым плечом Лехи нерезкую надпись: «Satisfact…»

— Где это? — спросил Севка у Ерохина.

— Это теперь АО «Додоново», — сказал Иван, — бывший колхоз «Красная заря». От города сорок километров с гаком, от нас — все восемьдесят. По объездной мимо города ехать надо. Ты чего, думаешь ехать туда?

— Я ж не дурак… — ответил Севка. — Надо в милицию заявить.

— Думаешь, поможет? — недоверчиво прищурился Ваня.

— Думаю, что да. Потому что тут сестра самого Пантюхова замешана. Точнее, ее сперли, чтоб досадить главе. Слышал же, чего Леха говорил?

— Он-то наговорил… — хмыкнул Ванька. — И на Пантюховой жениться собрался, и начальником банка назвался. Завтра вся деревня ржать будет.

— А по-моему, это они его заставили, — догадался Севка. — Я чую, что на него, кроме камеры, еще и автомат навели.

— Может, и так, — кивнул Ерохин, — только вот на фига врать?

— Я сказал — это реклама, — веско заявил Абрамян. — Может, этот самый «Статус» и правда прогорал, а тут выступает и говорит: все нормально, не беспокойся, с деньгами все в порядке будет. А на рекламе можно врать что хочешь.

— Но не так же беспардонно! — сказала Каринэ. — Все знают, что председатель правления в «Статусе» Митрохин. По телевизору объявляли сперва, что он пропал, а потом — что он покончил с собой. Совсем недавно! Почему хотя бы не постесняться покойного?