Золотая клетка - Семен Малков

Приняли его в банке на удивление любезно и без проволочек.

— К нашему огромному сожалению, поправить дела не удалось, — с порога объявил Кириллу узкоплечий прохиндей, занявший место отца. — Назначено внешнее управление, на все счета банка наложен арест.

И с лицемерным прискорбием, за которым угадывалась скрытая издевка, он нанес давно ожидаемый удар:

— Банк задолжал большие суммы иностранным партнерам и клиентам, так что валютные активы на счетах вашего отца по суду отойдут им. Вам вряд ли на что-то можно рассчитывать.

— Для меня это не новость, — решив блефовать, с деланным спокойствием произнес Кирилл, небрежно развалясь в кресле. — Мы с матерью заказали частному агентству расследование и надеемся, что выиграем это дело. Но у меня есть предложение, которое избавит нас всех от лишних хлопот.

— Излагайте, я вас внимательно слушаю, — с любопытством взглянул на него из-за очков узкоплечий. — Что вы предлагаете?

— Компромисс! Мы отказываемся от своих прав наследства за компенсацию! — объявил ему Кирилл и, сделав приличествующую паузу, добавил: — Это самое малое, на что мы согласимся.

— Об этом и речи быть не может! Слишком велики долги, — не задумываясь, отрезал ловчила управляющий. — Но нам самим не хочется терять время в судах. Поэтому, если и согласимся, то только на пять, от силы десять процентов.

— Этого, безусловно, мало! — возразил Кирилл, стараясь скрыть радость — ведь они с матерью уже отчаялись хоть что-то получить от мошенников из банка. — Но я посоветуюсь с мамой. А когда мы сможем получить отступного? — поднимаясь, задал он главный вопрос, который его интересовал.

— Через неделю после того, как оформим все документы, — поспешно заверил его управляющий, в свою очередь довольный выгодной сделкой.

«Теперь у меня есть возможность вытянуть деньги у Петьки! — осенило Кирилла. — Так он мне ничего не даст, а под причитающееся нам от Горного банка одолжит, если его как следует попросить, — подумал он, теша себя надеждой. — Уж я сумею пустить слезу!»

Кириллу и в голову не приходило, что Петру уже все известно о провокации, которую он устроил тогда на своем дне рождения.

Почти уверенный в успехе, подготовив заранее долговое обязательство под гарантию Горного банка, он позвонил бывшему другу. Тот даже не захотел с ним разговаривать.

— Удивляюсь, как у тебя хватает наглости обращаться ко мне за помощью! Я теперь все знаю о твоих художествах! Какую подлянку ты устроил мне и Даше! Еще раз позвонишь или попадешься мне на глаза — я за себя не отвечаю! — в ярости крикнул он и бросил трубку.

Ошеломленный Кирилл остался сидеть, совершенно убитый тем, что разоблачен и помощи ждать теперь неоткуда.

В середине декабря погоду в Москве определял циклон: оттепель, гололедица; непрерывный мокрый снег. Уборочные машины не успевали расчищать улицы. В такой пасмурный, сырой вечер Петр отвез Юлю на Зубовскую, после того как они вдвоем посетили ее мать в больнице, и возвращался на своем «джипе» домой.

Беременность Юли была уже заметна. Они помирились, и о Даше больше разговоров не было, но Юля вела себя нервозно, — переживала, видимо, из-за болезни матери, и отношений с женихом, да и положение ее сказывалось.

Как ни уговаривали ее, Юля по-прежнему жила на новой квартире одна, — приходящая домработница помогала по хозяйству. Лев Ефимович большую частью времени проводил в Барнауле, прилетал в Москву раз в неделю, проведать жену и дочь.

Ничего, скоро мама выйдет из больницы, а там мы с Петей поженимся, — неизменно отвечала она на настойчивые приглашения Светланы Ивановны пожить временно у них. — Это мой дом, я к нему привыкла!

— Но кто тебе поможет, если болезнь мамы затянется, а ты как раз родишь? — беспокоилась будущая свекровь. — У нас в семье тебе будет легче!

— Зачем вас затруднять? Вам и без меня тесно, — возражала Юля. — Мне мама поможет, — настраивала она себя на оптимистичный лад. — А если к этому времени не поправится, Веру Петровну попрошу помочь.

Петру поселиться у нее до свадьбы Юля тоже не разрешила, соблюдая приличия, и родные это одобрили. Пришлось ему ежедневно мотаться с работы сначала к ней на Зубовскую, а потом к себе домой, на Патриаршие пруды. Расстояние небольшое, но из-за плотного движения на Садовом кольце ежедневные турне оказались очень утомительными.

В этот день, управляя машиной в сплошном потоке движущегося транспорта, Петр мечтал о том времени, когда они с Юлей наконец сыграют свадьбу и вынужденные поездки прекратятся. Однако с датой свадьбы все еще неясно состояние Раисы Васильевны снова немного ухудшилось, похоже, до Нового года ей из больницы не выйти.

Предаваясь этим невеселым мыслям, Петр медленно двигался в крайнем правом ряду и уже миновал площадь восстания, как случилась беда. Неожиданно метрах в десяти впереди него на проезжую часть выскочил прохожий, — явно пьян, ловит такси… Появился прямо перед его носом, поскользнулся в снежном месиве — и полетел прямо под колеса «джипа»… Петр резко затормозил, машина пошла юзом, и он задавил бы человека, если бы не сумел, мгновенно отреагировав, резко свернуть влево.

Сильный удар, скрежет металла — «джип» врезался мощным бампером в идущую рядом легковушку. Обе машины встали; Петр выскочил на дорогу и с ужасом увидел: женщина, управлявшая помятой им машиной, ранена, без сознания… Не привязанная ремнем безопасности, она, видимо, получила ушиб головы.

Первым делом вызвав по мобильнику милицию и «скорую помощь», Петр поспешил к пострадавшей, — и тут сам чуть не потерял сознание: Даша!.. Бегло осмотрев, успел заметить: слегка рассечена кожа на голове, немного выше левого виска… Стоило ему прикоснуться, как она пришла в сознание и со стоном открыла глаза… Лицо Петра рядом, — она, конечно, бредит… Снова со стоном прикрыла глаза, но тут же встрепенулась: так это ей не снится… Изумленно посмотрела на него, вымолвила тихо:

— Так это ты… Ты в меня въехал, Петя? От тебя мне одни неприятности… — слабо улыбнулась, пытаясь пошутить, но умолкла, схватившись за бок.

Патрульная машина и «скорая» прибыли почти одновременно. Петру не пришлось долго объясняться — нашлись добровольные свидетели, задержавшие пьяницу, из-за которого произошла авария. Вскоре приехала и машина техпомощи, вызванная им из гаража при заводе для буксировки пострадавшего «пежо».

— Ни о чем не беспокойся, Дашенька! Как только оформим протокол, твою машину отбуксируют к нам на завод и быстро приведут в полный порядок! — говорил ей Петр, пока врачи проверяли, нет ли увечий. — А останешься недовольна, куплю тебе новую!

— Слышала, что ты разбогател, а то бы не поверила, — превозмогая боль, вновь попыталась пошутить Даша, но, застонав, сникла.

Оказалось, ударилась боком о поручень двери, — по-видимому, сломано ребро; .это и вызывало боль. Сотрясения мозга не обнаружили, однако произошел ушиб головы, — врачи настаивали на госпитализации. Петр категорически воспротивился, чтобы даму забрала «скорая помощь».

— Я сам отвезу ее в Центральную клиническую больницу! Дайте мне только направление! — предложил он врачам. — Соглашайся! Там тебя быстрее вылечат и условия будут самые лучшие! — горячо обратился он к Даше. — Каждый день буду тебя навещать, пока не поправишься. Я так виноват перед тобой!

Врачам, наблюдавшим эту сцену, было уже ясно: участники аварии оказались хорошо знакомы; но они, разумеется, не подозревали, что симпатичный молодой человек чувствует себя виноватым перед пострадавшей красавицей отнюдь не из-за нанесенного ей физического и материального ущерба.

Поместив Дашу в травматологическое отделение той же больницы, где лечилась мать Юли, Петр ничего не сказал невесте, как и о самой аварии. Ревность ее едва утихла, зачем все возбуждать вновь… Выбрал он эту больницу не только из-за прекрасных условий, но и потому, что мог посещать Дашу во время визитов к Раисе Васильевне, заезжая за Юлей или оставляя ее ухаживать за матерью.

Вечером следующего дня он заглянул к Даше, в комфортабельную отдельную палату, с телефоном, телевизором и холодильником-баром, полным всякой вкуснятины. Даша выглядела не блестяще, а чувствовала себя и того хуже. Из-за ушиба головы на лбу синел кровоподтек (безуспешно пыталась запудрить), да и боль в боку не утихала ни на минуту.

При виде Петра, глаза ее радостно оживились, она попыталась ему улыбнуться.

— Наверно, у меня ужасный вид… Уж очень болит бок, — пожаловалась она. — И все же я рада, что мы снова встретились, Петя!

— И я очень рад, что мы встретились, Дашенька, — жаль только, что при таких неприятных обстоятельствах. — Он присел на стул у кровати. — Пытался я разыскать тебя, когда узнал важную для нас вещь, но ты была в Америке.

Большие глаза Даши еще шире распахнулись от любопытства, но Петр колебался: стоит ли сейчас говорить на столь болезненную тему? Она и так плохо себя чувствует, а тут еще разволнуется… Да, и нужно ли вообще, ворошить эту старую историю? У каждого теперь своя дорога.