Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин - Юля Беломлинская

Поешь. Ты ведь голодная.

И ставил передо мной много всяких вкусных маленьких тарелочек. И что я должна была ему объяснять? Что я, конешно, не голодная, потому что ем рис и гречневую кашу. А еще лук, черный хлеб и кофе с яблоками.

Вот такой Антицинготный Набор Имени Русского Поэта. По-моему, с моей легкой руки это стало меню многих. Все вкусно, полезно и просто приготовить. Интересно сколько из вас, любезные читатели сейчас читают эти строки, поднося ко рту ложечку риса или гречневой каши? С соевым соусом! Потому что зато - вы купили эту книгу. Никак уже не выходит, чтоб и книга и курица. Она куда-то вылетела из моего волшебного триптиха.

... Слушая в Мид-вест Индиане эти бесконечные голоса мертвецов - о смерти, о крови, о голоде - я не плакала, вырабатывается какой-то защитный слой. Только однажды не выдержала - казалось бы ерунда

Ремизов пишет, что вот жизнь наладилась, есть и крыша и еда, но вот никак не может он научиться ходить в книжные магазины - просто посмотреть какие выпустили новые книги. Он уже полностью перестроил свою психику - на то, больше ему никогда в жизни не придется покупать книги, это он уже сделал, но вот не расстраиваться в книжных магазинах - никак не может научиться и оттого не ходит. А это неправильно. Надо быть в курсе...

Вот тут я и заревела. Потому что - это - уже про меня. Заревела, якобы из жалости к Ремизову, а на самом деле - к себе любимой. Перестроил психику. Приучил себя никогда больше не покупать книги. Русский писатель в Париже...

Ремизовы всегда были бедны. И дома - в России. В России Ремизовы были бедны, а книги вероятно дешевы. Пирожки - тоже.

У Агнивцева в "Блистательном Петербурге" - свой триптих:

...Кулебяка "Доминика",

Пирожок из "Квисисаны"

"Соловьевский" бутерброд...

Вот триптих немного дикий,

Вот триптих немного странный,

Так и прыгающий в рот!...

Бедняга Агнивцев - в результате, не выдержал и сам прыгнул в рот любимой Родины

в 23-м году, не хуже пирожка из "Квисисаны", и в 32-м "жизнь поэта трагически оборвалась". Это уже предисловие перестроечных лет - словесный блок не меняется. Почему бы не написать, что этого бутербродного соловья, схватили злые люди из ГПУ, они его били, пытали, а потом казнили, а виноват он был только в том, что не захотел, мудила, сидеть себе в Париже на чердаке и есть гречневую кашу, а пристрастие к ресторанным кулебякам принял за Тоску по Родине. Вот прочтет ребенок про "трагически оборвалась" и подумает: может он тушил пожар или спасал бедную девушку из проруби?

А у Ремизова - жена готовила кулебяки! А меня - Каплан кулебякой угощал!

А я не говорила ему, что хоть я и не голодная, но это так здорово съесть иногда что-нибудь вкусное - вот такое, чего дают в ресторане. Можно, конешно, и самому иногда заказать. Если приучить себя никогда не подходить к книжным магазинам...

... Там в библиотеке Блюмингтонского университета, я еще читала перестроечный "Огонек". И там все время писал юноша - поэт Дима Быков статьи о том, как голодает интеллигенция. И фотокарточка его всегда прилагалась к публикации - вдохновенный еврейский мальчик с влажными глазами и черными усиками. Героинями его очерков были сплошь Бедные девушки. Вот эти самые мои учительши, инженерши, аспирантки, переводчицы. Очень он переживал за Судьбы Родины!

Приезжаю в Питер через 13 лет и вижу его в телевизоре: это ж сколько Бедному поэту нужно было простоять на презентациях со стаканом калорийной водки в руке и бутербродом с лососиной в другой, сколько ж нужно было посетить банкетов, посвященных жертвам Холокоста или сбору благотворительных средств на приданое гувернанткам - чтобы так округлились щечки! Да он сам теперь напоминает Пирожок из "Квисисаны" и так и проситься в рот! Сладкие черные глазки и обольстительные усики - так и остались при ем - вот выйдет моя книга - стану я писательшей в законе, поеду в Москву, пойду на презентацию чего-нибудь и .... схвачу его за бочок. Он этого достоин. Не надо мне только пиздеть, что толщина бывает от болезней - не такая, не щек. Есть неправильный обмен веществ - у этих людей лица не толстые. Щеки - это не от болезней, а от плохого здоровья, а плохое здоровье это - водка и закуска в неумеренном количестве. Захар Михалыч себе тоже щеки наел-напил за эти годы. Но он и изображает из себя Гражданин Начальничка, а раньше был Сержант- Десантник, но никогда не Радетель Голодного Русского Интеллигента. Да и рядом с Быковым он, пожалуй, просто скелет. Усы только похожи и эти опять же очи огневые - мечта каждой Бедной Девушки на свете.

( Вот у фашистов - сразу было видно, Гитлер с Гебельсом - они худые, за бедных значит. А Герринг - тот за богатых. Налево - ботиночки - которы за бедных, направо - за богатых. Плохих в плохие ящики, хороших в хорошие...)

Я написала сейчас "Женский вариант лимоновского словаря".

"Какой на на хрен голод, когда всегда можно вынуть из мусорного ящика немного капусты ! А толстые - это буржуины и хуй им, а не Военную Тайну!"

ПУСТЬ СИДИТ.

Если верить Скидану, (а Скидану каждая Бедная девушка может верить безоговорочно - семь раз женился - стало быть, ни одну не обманул! ), он там написал еще одну хорошую книгу.

Пожалуйста, Святой Никола, пошли ему побольше масла в тарелку серых макарон. ... А я пожалуй, завтра останусь без обеда, но зато куплю его книгу. Пирожки в России по-прежнему дешевы, а книги...

Опять я отвлеклась на пустопорожнее "щелканье мудростью" забыла, что пытаюсь рассказать любовную историю. Дальше было вот что:

Как раз еда. Сидим это мы с Володей Бруком и Диной Рубиной в кошерном ресторане на Второй. Кругом, как положено грязь, шум и средиземноморская кухня, которую я ненавижу. А ту, которую принято называть еврейской - ужасно люблю, но только она никакая не еврейская - а просто кухня восточно-европейской нищеты - морковь, свекла, дешевая рыба (и потому "пережеванная"). И моя старая подруга - Синяяя птица Курица.

А тут - Восток. Фалафель-пахлава. Вокруг - много литературных дам. Мужиков - кот наплакал - Брук да динин муж - художник. Счастье хоть, что Брук - на такси до дому довезет - соседи. Все равно я злюсь - оттого, что мы не в "Самоваре" и никаких кавалеров вокруг нету.

И вообще не перед кем Нашу Ахматову изображать.

А я уже здорово придвинулась в этой области. Завела себе кружевной воротничок, шаль из кашемира и янтарную брошь.

Идея моей близости к голодной смерти - витала по всем закоулкам Русского Нью-Йорка. На моих родителей некоторые при встрече начали смотреть с живым укором - вид у них был вполне цветущий, непонятно, чего дочьпоэтэсссу то так голодом держать. Могли бы курицу иногда в холодильник закинуть. Вслух однако, никто ничего не говорил. А они бедняжки, были не особенно в курсе моей линии, то есть они были полностью не в теме, мама со мной вообще не разговаривала из-за того, что я лентяйка и авнтюрстка, а папа меня жалел, но маму все равно жалел больше и еще боялся к тому же, так что тоже не часто разговаривал. Это было еще до того, как Юз нас помирил.

Коля Решетняк иногда посылал ко мне какого-нибудь человека из России которому негде было переночевать - ну на ночь или две и никогда не забывал предупредить:

Поедешь ночевать в Квинс. Там живет одинокая руссская поэтэсса. Можно сказать Наша Ахматова. Ты это... еды привези ей - ну хоть какой. А то она три уж три дня ничего не ела...

В результате, все ночевальщики все приходили с большими сетками. А один - человек состоятельный - режиссер с канала ОРТВ - даже явился, толкая перед собой тележку, угнанную из супермаркета, доверху наполненную мороженым мясом и помидорами : слой мяса, слой помидоров. Решил, не проявляя особой фантазии, обеспечить меня пищей надолго. На следующий день он уехал, а я позвала всех русских соседей и устроила Большую Раздачу , несколько дней после этого вся округа питалась мясом с помидорами!

Вообщем слава моя - росла и ширилась. Карточку мою повесили в "Самоваре"- над столом самого Каплана рядом с настоящей Ахматовой. Конешно, некоторых русских поэтов это невероятно травмировало. Того же Мандельсмана. Еще бы - про него Бродский сказал: " Он сказал то, чего я недосказал..." и вообще успел выдать справку о гениальности, а я сочиняю какую-то сомнительную "Марусю отравилась" и то нечасто, а в основном, занята издевательством над светлой памятью Музы Плача. Он первый поднял тему мемуара:

Ты хочешь с каждым из нас завести роман, чтобы как только мы помрем немедленно засесть за свои мемуары!

Да какой с ВАМИ, на хуй роман - у вас то коты, то жены... А помереть наверное придется раньше всех - от страданий и женского одиночества. И вы все, гады, как раз и напишете мемуары обо мне. Бегом побежите, прямо с похорон, чтоб успеть первому использовать эффектное название "Наша Ахматова".

Почему-то Мандельсман немедленно признал, что так оно и будет. И все равно еще потом, когда я тяжело и почти что насмерть заболела, ему было стыдно за этот разговор. Что зря, потому что в комедиях не умирают, а только болеют. Причем чем мучительней, тем смешней. А если герой комедии умрет - то станет не над кем смеяться!