Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили

Ричард вновь открыл глаза, медленно обвел взглядом комнату, пытаясь понять, что же вызвало болезненные ощущения. Пар, заполнявший комнату, был таким густым, что он даже не видел своих ног. И знакомого звука работающего вытяжного вентилятора почему-то не было слышно. Нахлынуло ощущение какой-то нереальности происходящего. Ричард сел и несколько раз глубоко втянул воздух. Ему нестерпимо захотелось вылезти из ванны, чтобы это странное чувство, наконец, отступило. Наверное, он стал слишком стар, чтобы валяться в горячей воде, окутавшись клубами пара. Вероятно, это еще одно из немногих оставшихся в жизни удовольствий, от которого придется отказаться.

Когда Ричард подался вперед, раздумывая над тем, стоит ли вылезти из воды, прозвенел дверной звонок. Кто это мог быть? Сейчас девять утра. Китти не должна появиться до полудня. Он вздрогнул, пару минут спустя услышав в коридоре женский голос. Сын с женой неожиданно решили его навестить? Нет, не может быть. Они бы сначала позвонили.

Пока Ричард пытался убедить себя, что просто выдумал этот голос, раздался резкий стук закрывшейся двери. Звук заставил его подпрыгнуть.

Он положил ладони на бортики ванны, чтобы, опершись, вылезти из воды. Но в руках не было силы, и он лишь свалился обратно.

— Джеймс? Это ты?

Встревожившись, Ричард снова попытался выбраться из ванны, но ладони лишь скользнули по мокрым бортикам. И он вновь с глухим стуком рухнул в воду, погружаясь на дно. Мир внезапно расплылся перед глазами, паническое дыхание громом отдавалось в ушах. Он попытался закричать, но лишь вдохнул в себя воду, яростно закашлялся, с усилием выбираясь на поверхность.

— Джеймс! — пробормотал он, отдышавшись. — Джеймс! Помоги мне!

Ричард уцепился за край ванны, выплевывая воду и жадно глотая воздух. И увидел на лежащем рядом коврике чьи-то грязные, окровавленные ноги. Медленно он поднял взгляд. Возле ванны стояла девочка лет восьми. Голову ее обрили так небрежно, что редкие клочья волос торчали, словно материки на карте. Шея ее сильно опухла, и от этого голова клонилась назад. Кожа горела от лихорадки. Стекающий со лба пот оставлял дорожки на грязном личике.

— Мне плохо, — проговорила она, обхватив руками дрожащее тельце. Ричард заметил рану на ее руке. Она явно чесалась, под ногтями девочки виднелись струпья кожи. — У меня болит горло, — прохрипела она, потирая рукой распухшую шею.

Ричард с трудом мог на нее смотреть. Он не произнес ни слова; был слишком напуган, чтобы говорить. Она склонилась ближе. Ее дыхание вызывало тошноту. Кровь из раны теперь капала в ванну.

— Матушка Карлин злится, когда я плачу. Но мне очень больно, и слезы все текут. Помогите мне, пожалуйста. — Она медленно потянулась к руке Ричарда. Он оттолкнул ее.

— Не надо, — проговорил он.

Девочка не обратила на это внимания. Она потянула его за руку, и пальцы его снова соскользнули с бортика ванны. Он вцепился в него другой рукой, так, будто висел на краю утеса.

Девочка не сводила с него глаз. Внезапно Ричард услышал, как повернулась ручка на двери в ванную, скрипнули петли. На плиточном полу раздались чьи-то шаги. Он скосил глаза, пытаясь разглядеть того, кто вошел, сквозь клубы пара.

— Эй! — пробормотал он. — Джеймс, это ты? — Нет ответа. — Ради Бога, помоги! Я не могу двигаться!

Внезапно его руки задрожали. Последние силы оставили Ричарда, и он упал в воду. С трудом удерживая голову на поверхности, он перестал метаться и попытался успокоиться.

Постепенно ему удалось пальцами ноги вытащить лейку душа из опоры. С глухим звуком она упала на дно ванны. Ричард подтянул лейку ближе, подпихнул под ягодицы, добиваясь того, чтобы рот и нос его оставались над поверхностью воды. Затем резким рывком вытащил затычку.

И начал считать: раз, два, три. Дышать. Спокойно, без паники. Просто оставаться в том же положении. Скоро спустится вода, а силы вернутся. Он здесь не умрет.

Глядя в потолок, Ричард снова почувствовал возле ванны девочку в робе. Медленно он повернул к ней голову.

Девочка была не одна. Рядом с ней стояла Китти Кэннон.

Ее длинные седые волосы были заколоты сзади, голова опущена, подбородок почти касался груди. Китти молчала, ее карие глаза какое-то время пристально смотрели на Ричарда. Затем она медленно опустила на пол ванной коробку, которую держала в руках.

— Китти, слава Богу. Помоги мне. — Его разум был будто в тумане; звуки доносились словно сквозь вату. Когда Ричард качнул головой, накатила тошнота.

Китти ничего не сказала; вместо этого начала вытаскивать что-то из коробки. Потом по керамической плитке застучали каблуки. Она ушла и вернулась с другой коробкой, повторив все сначала. Девочка спокойно наблюдала за ней и улыбалась. Ричард изогнул шею и заглянул за край ванны. Пол был усеян папками. К некоторым из них крепились фотографии, к другим — нет. Папок было так много, что к тому времени, как Китти закончила, они покрыли весь пол.

— Китти? Что ты делаешь? Ради Бога, Китти, прошу, вытащи меня отсюда!

— Меня зовут Эльвира, — спокойно проговорила она, протягивая руку.

Ричард инстинктивно схватился за нее, решив, что женщина хочет ему помочь. И закричал от боли, когда кухонный нож погрузился в его запястье, оставляя глубокий порез на внутренней стороне предплечья. Кровь хлынула из открытой раны. Столько крови, что через минуту вода в ванне стала красной. Ричард отчаянно попытался отодвинуться, собрать остатки сил, но их не было.

— Вижу, коцинаранол действует, — произнесла она; его запястье немилосердно болело. — Ты ведь помнишь этот препарат, Ричард? Конечно же, да. Когда вы с отцом тестировали его на нас, у лекарства наблюдались довольно неприятные побочные эффекты. Удивительно, что так легко удалось его раздобыть. Всего лишь пришлось написать письмо в «Краниум Фармасьютиклс» от твоего имени. Кажется, твоя подпись все еще высоко ценится.

Он с ужасом видел, как она обошла вокруг ванны, потом снова подняла нож. Его мысли неслись вскачь. Эльвира. Это сестра Китти, Эльвира. Китти умерла той ночью. А женщина, что находилась сейчас в его доме, была одной из тех, на ком его отец проводил испытания в обители Святой Маргарет.

— Ты была одной из тех детей! — проговорил он, снова вскрикнув, когда она воткнула острое лезвие в другое его запястье. Боль была нестерпимой; словно его прижгли раскаленным железом. — Китти, прошу, не надо. Из-за тех испытаний я поссорился с отцом. И не разговаривал с ним сорок лет.

— А сам ты все делал правильно? — спросила Китти. — Уверен? Не ты ли направил Айви Дженкинс в психбольницу, потому что так велел тебе отец? Их ведь беспокоила ее дружба с восьмилетней девочкой по имени Эльвира? Невинной маленькой девочкой, которая рассказала Айви, что в обители Святой Маргарет на ней, как и на других детях, тестировали лекарства твоего отца?

Ричард закрыл глаза, мысленно вернувшись в тот день. На встречу, на которую велел прийти отец.

Они собрались, чтобы решить судьбу Айви Дженкинс. Расположились вокруг стола в задней комнате престонской церкви: Отец Бенджамин, Матушка Карлин, доктор Джейкобсон и Хелена Кэннон. Он приехал позже, потому что заблудился. И когда шел через церковь в маленькую, душную комнату, Отец Бенджамин провожал юношу со светлыми волосами и голубыми глазами. Позже Ричард узнал, что его звали Алистер Хендерсон. И что он был отцом ребенка Айви.

Священник представил собравшихся и продолжил, взяв на себя руководство собранием.

— Спасибо, что пришли, — медленно и уверенно произнес он, словно вел службу. — Как вы все знаете, в обители Святой Маргарет есть дети, которые по различным причинам, в основном, из-за врожденных проблем, не годятся для усыновления. Чтобы не выгонять их на улицу, мы согласились на предложение «Мерсер Фармасьютиклс». И это позволило нам продолжить свое благое дело.

Ричард почувствовал, как волна жара прилила к голове при неприятном напоминании об ужасной ситуации, сложившейся в обители Святой Маргарет. Он знал, что его отец использовал местных детей, чтобы ускорить разработку нового лекарства, которое отчаянно хотел выпустить на рынок. Когда Ричард впервые услышал об этом, он высказал отцу свое неодобрение. Больше эту тему они не поднимали, и Ричард прилагал все усилия, чтобы держаться в стороне.