Лавка дурных снов (сборник) - Стивен Кинг

Однако женская баскетбольная команда была исключительной в хорошем смысле этого слова, особенно с учетом того, что рост большинства спортсменок не превышал пяти футов семи дюймов и все они готовились стать менеджерами по маркетингу, оптовыми закупщиками или (если повезет) личными помощницами мужчин, наделенных властью. За последние десять лет «Леди сурикаты» восемь раз становились победителями в категории «Конференция». Их тренером была бывшая подруга Уэсли, ставшая бывшей всего месяц назад. Эллен Сильверман являлась той самой особой, в пику которой Уэсли и решил приобрести «Киндл». А точнее… в пику Эллен и Хендерсону, посещавшему курс «Введение в современную американскую художественную литературу», который вел Уэсли.

Дон Оллман также утверждал, что профессорско-преподавательский состав Колледжа Мура был посредственным. Не таким ужасным, как футбольная команда – это, по крайней мере, было бы весело, – но точно посредственным.

– А как же мы с тобой? – поинтересовался Уэсли.

Они сидели в своем общем кабинете. Если к одному приходил на консультацию студент, то второй преподаватель покидал помещение. Это не доставляло им никаких неудобств на протяжении осеннего и весеннего семестров, поскольку студенты являлись на консультации только перед самыми экзаменами. Но и тогда приходили исключительно подхалимы со стажем, привыкшие лизать задницу еще с начальной школы. Дон Оллман признавался, что иногда мечтал о появлении соблазнительной студентки в футболке с надписью «ГОТОВА ПЕРЕСПАТЬ ЗА ПЯТЕРКУ», но такого никогда не случалось.

– А как же мы с тобой? – повторил Дон. – Господи Боже, да ты посмотри на нас, брат.

– Говори за себя, – отозвался Уэсли. – Я собираюсь написать роман.

От этих слов ему стало тоскливо. С тех пор как ушла Эллен, практически все повергало его в уныние. Если он не хандрил, то обязательно злился.

– Ну конечно! А президент Обама назначит меня своим новым поэтом-лауреатом! – Дон показал на заваленный бумагами стол Уэсли, где на учебнике «Американские мечты» лежал «Киндл». Учебник Уэсли использовал для курса «Введение в американскую литературу». – Есть толк от этой маленькой фиговины?

– Есть, – ответил Уэсли.

– И она заменит книги?

– Никогда, – заверил Уэсли. Но сам он уже начинал испытывать сомнения.

– Я думал, что они бывают только белого цвета, – удивился Дон Оллман.

Уэсли смерил Дона таким же высокомерным взглядом, каким на него самого смотрели на заседании кафедры, когда его «Киндл» впервые появился на публике.

– Ничего не бывает только белого цвета, – заявил он. – Это Америка!

Поразмыслив, Дон Оллман произнес:

– Я слышал, вы с Эллен расстались.

Уэсли только вздохнул.

До их разрыва четыре месяца назад Эллен была его вторым другом, причем имевшим немало достоинств. Понятно, что она не работала на кафедре английского языка, но сама мысль оказаться в постели с кем-то из коллег по кафедре – даже с Сюзанной Монтанаро, которая была еще ничего, – повергала его в ужас. Ростом Эллен была пять футов два дюйма (глаза синие!), стройная, с копной коротких вьющихся черных волос, делавших ее похожей на эльфа. У нее была потрясающая фигура, и целовалась она очень страстно, «как дервиш». (Уэсли никогда не целовался с дервишем, но мог себе это представить.) В любви она не знала устали.

Однажды, обессиленный, он откинулся на спину и произнес:

– Мне никогда не сравниться с тобой в постели.

– Будешь еще так говорить, и надолго в ней точно не задержишься. С тобой все в порядке, Уэс.

Но он подозревал, что нет. Он подозревал, что был… так себе.

Однако конец их отношениям положили вовсе не оставлявшие желать лучшего сексуальные возможности Уэсли. И не то, что Эллен была вегетарианкой и на День благодарения ела соевую индейку. И не то, что иногда после секса она начинала рассуждать о тонкостях обводки, перепасовке или неспособности Шоны Дисон освоить прием, который Эллен называла «старой садовой калиткой».

Эти монологи нередко погружали Уэсли в глубокий, сладкий и освежающий сон. Он считал, что причиной был ее ровный, спокойный голос, столь разительно отличавшийся от не всегда пристойных одобрительных возгласов, которые она издавала во время секса. Эти вопли на любовном ложе были громкими и пронзительными, как команды «Пасуй!» или «Двигайся!», которые она выкрикивала во время матчей, носясь как угорелая взад-вперед вдоль площадки. Время от времени Уэсли приходилось слышать в постели даже призыв «Заколачивай!».

В определенном смысле они отлично дополняли друг друга, по крайней мере, некоторое время: она была раскаленным металлом только что из горна, а он – в окружении книг в своей квартире – водой, которая его остужала.

Проблема возникла из-за книг. И из-за того, что он обозвал ее неграмотной сукой. Прежде он никогда в жизни не обзывал так женщин, но она вывела его из себя и взбесила так, как никто и никогда в жизни. Возможно, он и в самом деле посредственный преподаватель, как говорил Дон Оллман, и роман, который в нем жил, так и останется ненаписанным (словно зуб мудрости, который не вырастает, но и не может загнить, подцепить инфекцию и потребовать дорогого – и болезненного – лечения), однако книги он любил. Книги были его ахиллесовой пятой.

Она пришла взвинченная, что было нормально, и при этом донельзя расстроенная, чего он не понял, поскольку раньше с ней такого не случалось. К тому же он перечитывал повесть Джеймса Дикки «Избавление», вновь упиваясь мастерством, с которым Дикки сумел, по крайней мере, в этом произведении, передать прозой свою поэтическую чувственность. Он как раз подбирался к финалу, где несчастные байдарочники пытаются скрыть то, что сделали с ними и что сделали они сами. Он понятия не имел, что Эллен только что пришлось отчислить из команды Шону Дисон, что они сцепились в тренажерном зале на глазах у всей баскетбольной команды – и вдобавок мужской баскетбольной команды, ждавшей очереди потренироваться, хотя проку от их тренировок было мало, что Шона Дисон потом пошла на улицу, выбрала камень потяжелее и запустила им в лобовое стекло машины Эллен, за что ее наверняка отстранят от занятий, пусть даже временно. Он понятия не имел, что Эллен сейчас страшно переживает и винит во всем себя, потому что «вела себя не по-взрослому».

Он слышал эту фразу – «Я должна вести себя как взрослая» – и повторил: «Само собой», – раз пять или шесть, чем окончательно вывел из себя Эллен Сильверман. Она вырвала у него книгу и запустила через всю комнату со словами, которые продолжали звучать у него в ушах весь следующий месяц, проведенный в одиночестве:

– Почему ты не можешь читать на компьютере, как все нормальные люди?

– Она что, так и сказала? – не поверил Дон Оллман, и его слова вывели Уэсли из транса. До него вдруг дошло: он только что рассказал обо всем своему коллеге. Не собирался, но рассказал. И пути назад не было.

– Да. А я ответил, что это первое издание и его подарил мне отец, и обозвал ее неграмотной сукой.

Дон Оллман утратил дар речи и лишь смотрел на Уэсли.

– Она ушла, – с горечью продолжил тот. – И с тех пор мы с ней не виделись и не разговаривали.

– И ты даже не позвонил извиниться?

Уэсли пытался, но все время попадал на автоответчик. Он хотел съездить к ней – Эллен арендовала у колледжа дом, – но подумал, что она запросто может ткнуть ему вилкой в лицо… или еще в какое-нибудь место. Кроме того, он не считал, что один виноват в случившемся. Она не дала ему ни единого шанса. К тому же… она действительно была неграмотной или близко к этому. Она как-то призналась ему в постели, что единственной книгой, которую она прочитала ради удовольствия после приезда в Мур, была «Взобраться на вершину: двенадцать принципов достижения успеха» авторства Пэт Саммит, тренера женской баскетбольной команды Университета штата Теннесси. По телевизору она смотрела в основном спортивные каналы, а за деталями заинтересовавшей ее новости отправлялась на сайт «Драдж рипот». В компьютерах она разбиралась. Она высоко ценила беспроводную сеть Колледжа Мура (сеть действительно была превосходной, а не посредственной) и никуда не выходила без ноутбука на плече. На крышке была фотография профессиональной баскетболистки Тамики Кэтчингс: из рассеченной брови течет кровь, а внизу надпись: «Я ИГРАЮ КАК ДЕВЧОНКА».

Какое-то время Дон Оллман молчал, барабаня пальцами по узкой груди. Ноябрьский ветер гонял по внутреннему дворику сухие листья. Наконец Дон спросил:

– А эта штука как-то связана с уходом Эллен? – Он показал на новую электронную игрушку Уэсли. – Наверняка да, так ведь? Ты решил, что будешь читать на компьютере, как все люди. Зачем? Чтобы вернуть ее?

– Нет, – соврал Уэсли, поскольку не хотел говорить правду. Он и сам этого до конца не понимал, но желал задеть ее. А может, посмеяться над ней. Или что-то в этом роде. – Отнюдь. Я просто осваиваю новые технологии.