С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке - Мэлор Стуруа

В суматохе Райэн и его спутники не заметили, как на взлетную площадку выехали грузовой автомобиль и трактор с прицепом. Из них выскочили люди, вооруженные полуавтоматическими ружьями. Раздались выстрелы. Райэн, корреспондент телекомпании Эн-би-си Дональд Харрис, фоторепортер газеты «Сан-Франциско икзэминер» Грегори Робинсон и одна из беглянок, Патриция Парк, были ранены. Остальные бросились врассыпную. Одни побежали в джунгли, другие пытались спрятаться за колеса и фюзеляжи самолетов. Нападавшие вновь погрузились в машины, подъехали ближе и в упор, выстрелами в голову добили раненых. Дав еще несколько залпов по самолетам, убийцы скрылись. Спаниковавшие летчики рванули в небо, оставив живых, раненых и мертвых на опустевшей взлетной полосе Порт-Каитума.

Все вышеописанное я излагаю не по газетам. Все это запечатленное на кинопленку я видел собственными глазами. В группе Райэна был оператор Эн-би-си Боб Браун, который снимал до самого последнего мгновения, пока и его не настигла пуля убийцы-фанатика.

Это трагическое обстоятельство придало какую-то сверхаутентичность и без того жуткому сюжету. Вот Райэн пожимает руку пилоту. Это его последнее рукопожатие. Вот Харрис затягивается сигаретой. Это его последняя затяжка. Вот Робинсон делает снимок своим «никоном». Это его последний кадр. Назавтра его опубликуют во всех американских газетах. Вот подъезжают грузовики, и соскочившие с них люди открывают стрельбу. Изображение начинает дергаться, коситься и наконец обрывается вместе с жизнью Боба Брауна. Это его последний сюжет. Он будет бесчисленное количество раз прокручиваться по телевидению. Не только по каналам Эн-би-си, но и по другим, конкурирующим. Ибо он уже не только частная собственность одной телевизионной монополии-корпорации, не просто проходная лента из последних известий, а общенациональное достояние, место которому в золотом фонде кинотеки общества насилия рядом с любительским фильмом Запрудера, которому удалось запечатлеть момент убийства президента Кеннеди в Далласе на глазах его жены, всей изумленной и потрясенной публики — от Атлантического океана до Тихого. Да, пленке Брауна уже обеспечено место в золотом фонде кинотеки общества насилия рядом с кадрами убийства сенатора Кеннеди в лос-анджелесском отеле «Амбассадор», рядом с кадрами убийства Мартина Лютера Кинга в мемфисском отеле, рядом с кадрами покушения на алабамского губернатора Джорджа Уоллеса в торговом центре провинциально-затрапезного городка Мобил, рядом с бесконечными огнеупорными коробками с огнеопасной хроникой вьетнамской агрессии, со многими другими — имя им легион — целлулоидными свидетельствами далеко не целлулоидных трагедий и драм. Возможно, а скорее всего наверное, Бобу Брауну, Дону Харрису и Грегу Робинсону присудят посмертно, как это положено по традиции, Пулитцеровские премии. Но свершится ли суд над их убийцами? Не над слепыми фанатиками, а вполне зрячими эксплуататорами слепого фанатизма, раздувающими его, чтобы гасить человеческие жизни, человеческий разум? Вряд ли. Вероятнее ожидать дальнейшего пополнения золотого фонда кинотеки общества насилия, где сюжеты пронизаны, как пулей, одним сквозным действием.

…Когда убийцы возвратились с аэродрома в колонию и доложили Джонсу о результатах операции, последнего охватила паника. «Это ужасно, это ужасно. Это конец, это конец», — повторял он, словно сомнамбула. По свидетельству адвоката Марка Лейна, все еще остававшегося в Джонстауне, в планы главы секты входило уничтожение всей группы Райэна и всех примкнувших к нему беженцев, объявленных «изменниками». После того как они покинули колонию, Джонс «предсказал», что самолет Райэна «свалится камнем с неба». «Предсказание» Джонса должен был осуществить его подручный Лэрри Лэйтон, которому было поручено пробраться в самолет под видом беженца и застрелить пилота, когда машина будет уже в воздухе. Лэйтон, по-видимому, поспешил и поднял пальбу еще до старта. Подстраховывавшие его убийцы на грузовиках тоже не успели ликвидировать всю группу Райэна. Убив пятерых и ранив еще десять человек, они вынуждены были ретироваться, поскольку на аэродроме появились гайанские солдаты.

Выслушав донесение своей «зондеркоманды», Джонс приказал всем жителям колонии немедленно собраться в «Аудиториуме» вокруг его алтаря. Операция «Белая ночь» началась.

— Мы все должны покончить жизнь самоубийством, — говорил Джонс своей пастве.

Какая-то женщина в толпе запротестовала. Ее пристрелили. Тщетно Лейн и Гзрри упрашивали «пророка» одуматься и отменить решение о массовом самоубийстве. К ним приставили двух стражей с автоматами, а затем отвели в сторону бараков.

— Мы все умрем. Как это благородно, как это красиво, — говорили стражи — два молодых парня — пожилым адвокатам. Из разговоров с ними Лейн и Гэрри поняли, что смерть грозит и им. К счастью, один из стражников по имени Чарли был раньше клиентом Лейна. Последнему удалось уговорить его отпустить их на свободу.

— Ведь должен же кто-то поведать миру о том, что здесь произошло, — сказал Лейн.

— И то правда, — ответил Чарли. Стражники показали адвокатам дорогу из лагеря — через холм в джунгли, распрощались с ними и направились к месту, где начался ритуал самоубийства. Двенадцать часов просидели Лейн и Гэрри под проливным дождем в джунглях, прислушиваясь к выстрелам и душераздирающим крикам, доносившимся из «Народного храма».

По иронии судьбы, адвокат Марк Лейн — автор известных книг об убийствах президента Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, книг, в которых он доказывал, что и тот и другой стали жертвами организованного заговора, а не пали от рук убийцы-одиночки. Накануне поездки в Гайану Лейн вновь давал показания на сей счет в комиссии палаты представителей по покушениям. (Есть в конгрессе США и такая комиссия!)

Весть о массовом самоубийстве в Джонстауне и об экзекуции в Порт-Каитума потрясла даже привыкших к виду крови, свыкшихся с преступностью американцев. Сообщения об этой трагедии вытеснили с экранов телевидения и с первых газетных полос все остальные новости. Как? Почему? — вопрошают растерянные дикторы и обозреватели. Но ответов на эти вопросы никто не ищет, или, если ищет, то не в том направлении. Далеко не случайно, что сейчас авансценой завладели не социологи, а психиатры, не политики, а эксперты по массовому гипнозу и религиозным культам. Выступая по телевидению и в прессе, они, по существу, сводят все к личности «епископа Джима Джонса», как он любил величать себя, к его «магнетическим способностям» повелевать толпой, подчинять ее своей воле. Все остальное — главное — остается за бортом, топится в психоаналитической галиматье и оккультных разглагольствованиях. Социальные корни трагедии Джонстауна не обнажаются, политические связи самого Джонса затушевываются, отрицаются. Мистика вытесняет реальность по всему пропагандистскому фронту. Средствам информации это выгодно, завлекательно; властям — удобно, отвлекательно. Джонс с того света помогает и тем и другим. Первые зарабатывают на нем деньги, вторые — алиби. И вновь преступление грозит остаться без наказания. Стрелочники не в счет. Арестован всего лишь один человек — Лэрри Лэйтон.

Пока власти заняты поиском стрелочников, давайте попытаемся перевести стрелки трагедии несколько назад, к ее началу и истокам, давайте перенесемся из «Народного храма» в Джонстауне, Гайана, в «Народный храм» в Сан-Франциско, Калифорния, США.

Джим Джонс появился на западном побережье Америки пятнадцать лет назад, уже будучи довольно известным проповедником, приобретшим имя и славу еще в Индианаполисе, штат Индиана, где он основал так называемую «Христианскую ассамблею божьей церкви». В течение некоторого времени Джонс проповедовал в местечке Юкья, Северная Калифорния. Здесь он заложил свой первый «Народный храм». Когда число храмовников резко увеличилось, а влияние Джонса возросло, он перенес свою штаб-квартиру в Сан-Франциско на Гери-стрит. Было это в 1970 году. Так началось феерическое восхождение к высотам власти и политического влияния индианского паренька-фермера, ставшего сначала «волшебным исцелителем», а затем вполне реальной силой в калифорнийских и даже общенациональных масштабах.

К Джонсу, опытному демагогу, обладавшему незаурядными ораторскими способностями и хорошо изучившему социальный срез своей паствы, со всех концов страны стекались так называемые «дрифтеры» — обездоленные и сбитые с панталыку люди, кочующие по Америке без руля и без ветрил, бродяги-хиппи, уголовные преступники, религиозные фанатики, безработные негры, ветераны вьетнамской войны, короче, дно и накипь общества «равных возможностей», осознавшие невозможность утвердить это равенство, а посему ударившиеся кто в бандитизм, кто в мистику. Впрочем, лишенная всех подлинных гражданских прав и свобод, паства Джонса обладала формально одним правом — правом голоса. И именно из него Джонс стал чеканить свой политический капитал.