Приговор - Джеймс Шиан

В четвертый раз он взял трубку.

– Уэсли Брюм слушает.

– Мистер Брюм, вас беспокоит Джек Тобин.

– Я слышал о вас. Знаю, вы собираетесь стать новым прокурором штата. И еще знаю, что в настоящее время вы представляете Руди Келли. Что вам от меня надо?

– Хотел бы с вами поговорить.

– О чем?

– О том, что вы только что упомянули. – Джек не намеревался заранее обозначать круг своих интересов, хотя не сомневался, что Уэс прекрасно понимает, каких вопросов они коснутся.

– Я предпочел бы отложить нашу личную встречу до того момента, когда вы займете пост прокурора штата. – Кряхтелку не покидала надежда, что губернатор придет в чувство и даст под зад коленом этому прихвостню.

– В жизни не всегда получается так, как мы хотим, мистер Брюм, – возразил Джек. – Нам предстоит работать вместе. Так что лучше познакомиться заранее. Когда губернатор делал мне предложение, мы с ним беседовали о налаживании партнерства.

В этих словах таилась завуалированная угроза. «Если ты откажешься со мной говорить, я позвоню своему приятелю губернатору, чью задницу лизал последние двадцать лет». Уэса замутило. Все политиканы похожи. Один Клей Эванс был смелым парнем и воспользовался делом Келли, чтобы получить назначение в федеральный суд США. Но ему не открутиться – придется встречаться с этим типом. Брюм только в прошлом году был назначен начальником полиции. Следовало проработать еще два года, чтобы выйти в отставку с хорошей пенсией. «И кроме того, он ни черта от меня не узнает. Повожу за нос, а затем укажу на дверь».

Они встретились в кабинете Уэсли Брюма. Джек предпочел бы нейтральную территорию. Но Кряхтелка настоял на своем – он хотел иметь преимущество.

– Желаете кофе, мистер Тобин? – предложил начальник полиции, разваливаясь в обитом кожзаменителем кресле и укладывая ноги на дешевый стол из древесностружечной плиты. Если это была слабая попытка устрашения, то она возымела обратный эффект. А что такое настоящее устрашение, Уэс узнал очень скоро.

– Нет, спасибо.

– В таком случае чем могу служить? – Кряхтелка распрямился и принялся перебирать бумаги, изображая занятого человека.

– Не исключено, что в будущем нам, возможно, придется работать вместе, и поэтому я хотел бы внести ясность в некоторые вопросы.

Слово «возможно» подействовало именно так, как было задумано. «Что, черт побери, это означает? Он старается меня запугать?» Уэс решил не обращать внимания.

– Что именно вы хотите прояснить, мистер Тобин?

– Я представляю Руди Келли, а вы во время расследования убийства Люси Очоа были старшим следователем. Поэтому в известном смысле я расследую ваши действия.

– Удалось что-нибудь найти?

– О да, но я еще не закончил.

Кровь бросилась Кряхтелке в лицо. Он понимал, что все усилия сохранить спокойствие ни к чему не приведут. Его щеки горели, в висках пульсировала кровь. Он оставил попытки сдержаться и ткнул в Джека пальцем.

– Мне плевать, что вы о себе возомнили и почему решили, что вправе, явившись в мой кабинет, обвинять меня черт знает в чем. Выметайтесь!

Джек не двинулся с места. Напротив, развалился в кресле, как несколько секунд назад это сделал Уэс.

– Успокойтесь, мистер Брюм. Никто вас не обвиняет в уголовном преступлении. Во всяком случае, в данный момент. Я только хотел сказать, что вы совершили кое-какие ошибки. – Последнюю фразу Кряхтелка не услышал. У него перехватило дыхание от предыдущей – «Во всяком случае, в данный момент». Но Джек не стал долго держать его в напряжении. – Нам известно, что изнасилование было выделено в отдельное уголовное дело. Это составляет часть моих аргументов в записке в верховный суд, где я указываю на неправомерные действия обвинения. Только не знаю, чья была идея: ваша или Эванса. Подозреваю, что Эванса. И он же уломал коронера. Мистер Эванс – хотя, извините, мне следовало сказать судья Эванс – не пожелает со мной разговаривать. И полагаю, когда настанет время обсудить данную проблему, пристроит вас под автобус. Так что я решил прийти к вам заранее, чтобы иметь возможность все обсудить.

Несколько мгновений царила тишина. Брюм покрылся потом – кипел и потел. Джек решил поддать жару. Он уже понял, что Уэсли Брюм был в операции пешкой. Если Трейси Джеймс в самом деле убили, принимал решение не Брюм.

– Кстати, – продолжал Джек, – я в курсе, что Трейси Джеймс звонила вам перед тем, как была убита. И сказала, что располагает новой информацией и свидетелем.

– Что за свидетель? – пробормотал Кряхтелка, и его реакция убедила Джека в том, что Дик Рейдек не ошибался, когда выдвигал обвинения. Трейси Джеймс была определенно убита! Он вспомнил слова Хоакина Санчеса о Рейдеке: «Я верю в его интуицию». Поднял глаза на Уэсли Брюма и молча пожал плечами.

Мозг Кряхтелки лихорадочно работал. Наглый тип, но скорее всего блефует. Если бы он знал имя свидетеля, то не явился бы сюда. Хотя в его словах был здравый смысл: Клей Эванс сдаст его в мгновение ока. Но Уэс сомневался очень недолго. Жребий был брошен много лет назад – его удел держаться с Эвансом. Пора было кончать этот балаган. Кряхтелка поднялся:

– Как я вам уже предлагал несколько минут назад, мистер Тобин, убирайтесь к черту. Вы еще не вступили в должность прокурора, но обвиняете начальника полиции и федеральных судей в преступлении, хотя не располагаете никакими уликами. И не будете располагать.

Джек тоже встал:

– Благодарю за совет. – И направился к выходу.

Уэс грохнул дверью за его спиной и рухнул в кресло из кожзаменителя.

Глава 33

В следующую субботу Джек пригласил Пат на лодочную прогулку по реке Окалачи. Он выбрал маленькое суденышко – не свой двадцативосьмифутовый «Гаттерас», а миниатюрную моторку, которая очень напоминала ту, что купил Руди много лет назад.

Пат оказалась своенравной пассажиркой.

– Почему я должна вскакивать с кровати в шесть утра? – возмущалась она. Пат была не из тех, кого называют ранними пташками. На улице было свежо. Ей пришлось надеть длинную куртку с капюшоном и спортивные брюки поверх бикини.

– Разве тебе не хочется встретить на воде рассвет? Наблюдать, как природа устраивает смену караула?

– С большим удовольствием осталась бы под теплым одеялом.

Джек рассмеялся:

– Если к концу плавания ты не изменишь мнения, считай, я твой должник. В награду приглашаю тебя в лучший в городе ресторан на твой выбор. Вино и еду заказываешь ты. Потом переночуем в пятизвездочном отеле.

Пока он говорил, Пат мечтательно закрыла глаза и улыбнулась. Деньги никогда особо много для нее не значили, однако приятно было оказаться рядом с мужчиной, который мог превратить фантазии в реальность.

– Отлично, договорились. А если плавание мне все-таки понравится, должница я и выполню одно твое желание.

Джек покосился на нее и тоже улыбнулся. Он не собирался затрагивать эту тему, пусть она устроит ему сюрприз.

Маленький подвесной мотор завелся с полоборота, и они нырнули в темноту. Пат съежилась, стараясь согреться.

Окалачи была не больше сотни ярдов в самом широком месте, но по ее водам плавали очень большие лодки. Шесть часов утра – излюбленное время рыбаков. И Джеку приходилось соблюдать осторожность, управляя без света маленьким суденышком. Они плыли минут двадцать на восток под самым берегом. Пат съежилась и настороженно провожала взглядом большие лодки. Внезапно Джек резко повернул направо в густой кустарник, и она решила, что он по каким-то причинам собирается пришвартоваться к берегу. Но лодка продолжала продираться сквозь заросли – Джек лишь показывал, что надо пригнуться, когда они проплывали под нависающими над водой ветками. Наконец моторка оказалась в узкой протоке, окаймленной с обеих сторон мангровыми деревьями, кипарисами и высокими соснами. Джек заглушил двигатель, и они шли по течению.

Контраст был потрясающим. Не было больше шума мотора и плеска волны о корпус лодки на оживленной реке. Вместо этого воздух над узкой уединенной протокой дрожал от нестройного пения сверчков и кваканья лягушек. Фантастический эффект и откровенно пугающий.

Они притихли. Пат едва различала в темноте силуэт Джека. Затем небо стало постепенно светлеть. Растительность вокруг была настолько густой, что самого восхода они не видели. Преображение происходило плавно. Стрекотание сверчков и кваканье лягушек стихло, и в течение десяти или пятнадцати минут вообще не раздавалось ни звука. Спокойная поблескивающая вода подернулась легкой дымкой. Пейзаж напоминал фотографию, и Пат боялась пошевелиться, чтобы не нарушить очарование. Впервые в жизни она ощутила, что является частью природы – как небо, деревья и вода, как птицы, сверчки и лягушки. Сколько утренних часов она пережила на своем веку и не испытывала ничего подобного? Она посмотрела на Джека. Тот сидел не шевелясь, жадно впитывая окружающее.