Невольник мести - Михаил Нестеров

– Как это? – удивился Марковцев.

– Он то сходится, то расходится. Причем с одной и той же. У него справок этих – в рюкзак не уместятся. Леша – модный парень, современный, тезку своего, «Скутера», постоянно слушает. Как включит в роте этого «Скутера», я сразу жалею, что одноглазый, а не одноухий. Раньше его «погоняли» Горчичником. Он у нас главный специалист по подрывному делу. Впрочем, ты все увидишь.

Один-Ноль бросил взгляд на часы и встал, тряхнув плечами, сбрасывая с рюкзака налипший снег с листьями.

– Подъем! – Оглядывая бойцов единственным глазом, командир грозно спросил: – Кто сказал, что марафонец был слепой?

Пантера показал на Скутера:

– Скутер сказал.

– Не, это Пантера.

– Скутер! В голову колонны – и вторым темпом, родной, вторым темпом.

Марк тоже отметил время: идти им осталось около четырнадцати часов.

Разумеется, он понимал, что все они – смертники. Но агент ГРУ не подозревал, что существует еще один отряд смертников, по численности почти вдвое превышающий расчет лейтенанта Скумбатова. И что находится этот отряд на учебной базе полевого командира Давлатова.

Часть II

«На фронтах той войны невидимой»

Глава 16

Снова вместе

49

Коломна, 19 декабря, утро

9 декабря Женя Заплетина вернулась в Коломну. Сергей Марковцев тщательно проанализировал ситуацию, прежде чем принять это решение – за пять дней до ключевого разговора с Катей Скворцовой и за день до его поездки в Чечню. Те дни показали, что Зубахин надежно блокирован и ведет с военной контрразведкой честную игру. Девушка находилась в таком положении, когда, с одной стороны, ей нужно было домой, где родные стены хранили и еще долго будут хранить незримое присутствие Виктора, а с другой стороны, те же стены бередили ее раны.

Марковцев не настаивал, он просто сказал, что Женя может вернуться домой. Отчего-то (девушка до сих пор не разобралась в этом) естественное предложение Сергея вызвало в ее душе смятение. Здесь, в Катиной квартире, она не чувствовала себя одинокой. Хотя Скворцова уделяла ей минимум времени. Хозяйка, правда, была лишь подчеркнута любезна, но это от того, что у нее суховатый характер, решила девушка. Конечно, в первые же минуты знакомства с Катей Женя поняла, что никакие швабры у себя в конторе та не раздает. За ужином она открыла хозяйке эту маленькую тайну.

Скворцова поперхнулась бутербродом и долго перхала:

– Чего я раздаю? Швабры уборщицам?! Вот трепло!

– Катя, ты не выдавай меня.

– Не волнуйся. – Не в силах сдерживаться, она рассмеялась. – Больше он ничего не говорил про меня?

– Нет, – Женя покачала головой, втягиваясь в своеобразную игру и догадываясь, что Катю и Сергея связывают не только служебные отношения. – Сказал только, чтобы я была начеку.

– В каком смысле? – насторожилась Скворцова. – Что имел в виду этот озабоченный тип?

– Что ночами ты шляешься по квартире.

– Та-ак... – протянула хозяйка. – Завтра я ему выдам.

– Он сказал – вероятно, шляется, – поправилась Женя.

– Конечно! Откуда ему знать наверняка о моих ночных похождениях?

Решения относительно ограничения свободы Заплетиной Катя принимала самостоятельно. Первые два дня гостья вообще не выходила из дома, на третий, уходя на работу, хозяйка оставила Жене запасной комплект ключей от квартиры, денег и составила список, что из продуктов купить в магазине. Девушка забыла вернуть ключи, и они до сей поры хранились в ее сумочке. В воскресенье они созвонились, Женя извинилась, но Катя сказала, чтобы подруга не беспокоилась по пустякам, и пригласила в гости.

Во вторник Женя проснулась очень рано, не было еще и семи утра. «Может быть, как раз сегодня и съездить в Москву?» – подумала она. Набрала номер Скворцовой.

– Приезжай в любое время после одиннадцати, – ответила Катя. – Что-то я захандрила последнее время. Я только на работе отмечусь и вернусь домой.

Женя подошла к серванту и долго смотрела на улыбающегося с фотографии Виктора. Она часто общалась с ним таким образом, веря, что все ее мысли, адресованные мужу, в обязательном порядке доходят до него. Пожилая набожная соседка подарила Жене Евангелие и сказала, что до сорокового дня душа усопшего будет жить в этом доме, в этой квартире. А где еще обитать душе, как не рядом с фотографией?

– Я скоро вернусь, – шепнула Женя. – Ты жди...

Москва, 19 декабря, 11.40

Беда никогда не приходит одна. В этом Постнов убедился в очередной раз, пробежав донесение полковника Эйдинова и подробности сообщения майора Мишустина.

– Стерва! – скрипнул зубами Николай Григорьевич. Скомкав бумаги, он положил их в большую хрустальную пепельницу, поджег и наблюдал, как огонь поглощает слова и сжигает имя Кати Скворцовой, преданного, казалось бы, человека.

Но что значит преданность в наше время? – задумался чиновник. Она стоит лишь денег, вонючих денег. Преданность оценена. И она же потеряла иную цену. Нравственность лишилась тонкой материи и уложилась в твердый переплет морального кодекса. Все узаконено и прописано, все проштамповано вплоть до этики и чести. «Король умер. Да здравствует король!»

Николай Григорьевич покручивал тлеющую сигарету за фильтр и смотрел на пробегающие перед глазами мелкие синие буквы Winston", пытаясь взять себя в руки. Кажется, Постнов начал понимать людей, которые избрали для себя путь мщения. Немудрено, когда дышишь не воздухом, а смрадом, который затуманивает мозги, вбрасывает в кровь яд, и нет сил и желания противиться дурману.

Посредник из Совета безопасности проиграл. Хотя еще вчера такое могло присниться ему лишь в кошмарном сне. Еще вчера ответственными за операцию были эти два недоноска из военной контрразведки. Еще вчера они боялись его. А сегодня...

Сегодня все изменилось. Очередь перетасовали, переписали номера: вторые стали последними, последние влезли в середину, а первые... остались на своих местах. «Рубашками» кверху, но на своих.

Потянувшись холеной рукой к телефону, Постнов поговорил со своим бывшим коллегой из контрразведки ФСБ и стал ждать, то мысленно поторапливая офицера, то оттягивая момент встречи. А встреча эта необходима: если проигрывать, то не в одиночку, если идти ко дну, то с хорошим, желательно симпатичным грузом, главным виновником его поражения.

Он вспомнил вчерашнюю встречу с Катей, ее ввалившиеся, с нездоровым румянцем щеки, болезненно блестящие глаза; Скворцова сказала, что предупредила Эйдинова и завтра на работу не выйдет. Но это одна сторона медали, личная, хотя и с чеканными предостерегающими буквами, а вторая сторона – государственная, где Георгий Победоносец, показывая пример, пронзает копьем дракона.

Теперь агент Скворцова в паре с Марковцевым представляют очень серьезную угрозу. Свою победу они пока не одержали, но заставили проиграть Постнова и ждут за зеленым сукном более серьезного соперника, ждут целую команду. Но захочет ли эта команда сесть за игровой стол – вот в чем вопрос. Ей проще и выгоднее перейти к надежному и проверенному «однорукому бандиту», привычно и бестолково дергать за рычаг, пока на табло не выскочат три семерки, а в отполированный желоб не посыплются звонкие монеты.

Бросив взгляд на часы, Николай Григорьевич открыл сейф и вынул пачку долларов. Вначале он отсчитал две тысячи, потом прибавил еще одну – дело-то срочное.

Капитан ФСБ с подходящей для такой работы фамилией Юсупов прибыл ровно через четверть часа после звонка. Постнов кивнул на стул: «Садись». Набросав на листке бумаги домашний адрес Скворцовой, место работы, имя и фамилию, ниже крупными буквами вывел: «СРОЧНО! Я позвоню, она будет дома. Почисть ее факс с автоответчиком». Дав прочесть капитану бумагу, сжег ее и бросил на стол «гонорар».

Смуглолицый, с раскосыми глазами Юсупов многозначительно покивал головой и переложил деньги в свой карман. Слово «срочно» он понял правильно, вернее, по-своему: ему дается карт-бланш относительно способа устранения Кати Скворцовой. К примеру, «авто» означало бы автокатастрофу и, соответственно, потребовало бы минимум двух исполнителей и гораздо больше времени и денег. Единственное неудобство заключалось в том, что Юсупов не знал свою будущую жертву в лицо. Подошла бы любая фотография женщины.

Алим сложил пальцы в кольцо – дескать, все будет о'кей.

Эта, говоря современным языком, распальцовка была необходима в первую очередь чиновнику. Постнов доверял Юсупову, но капитан ФСБ вполне мог однажды прицепить к груди микрофон, чтобы зафиксировать заказ.

Николай Григорьевич не удержался, боясь быть не до конца понятым:

– Прямо сейчас.

– Она знает? – тихо спросил Юсупов.

Постнов на несколько секунд задумался. Поведение Эйдинова, этой «целомудренной барышни», посреднику не понравилось, но тот сообразил, что окончательно зарываться не стоит, и сообщил о предательстве Скворцовой.