Арифмоман. В небесах - Александр Рудазов

– Закон, говорите… – медленно повторил Эйхгорн. – И что… вы со мной сделаете?

– Отведем в делевню. А потом плодадим или дань яплатим.

– Пойдем, кляа ползун! – пискнул уже на своем языке другой имний.

– А если я не хочу становиться рабом? – уточнил Эйхгорн.

Имнии недоуменно уставились на него и зашептались. Кажется, вопрос поставил их в тупик.

– Он не хочет!.. – доносилось до Эйхгорна. – Утуулукки ползун не хочет! Ляа! Оо!.. Иниили аа ль кико тха!..

Последнюю фразу Эйхгорн не понял вообще. Хотя выучил большую часть имнийского словаря и всю грамматику. С транскрипцией, конечно, возникли проблемы, но вообще он овладел туземным наречием достаточно, чтобы понимать процентов шестьдесят.

Видимо, это что-то непечатное.

– Хотей не хотей, а ты тепель лаб, польюн, – сочувственно улыбнулся вожак. – Пойдей с нами.

Становиться рабом Эйхгорну почему-то не улыбалось. Он быстро обдумал все варианты, прикинул «за» и «против», после чего… оказал невооруженное сопротивление. Кажется, именно так пишут в полицейских отчетах?

Вообще, он предпочел бы вооруженное. Но из оружия у него была только палка, а она серьезного преимущества не давала. Особенно против ножей и трезубца.

Хотя именно сейчас ножей и трезубца при имниях не было – они легкомысленно оставили их в туше рассу. Видимо, были уверены, что Эйхгорн воспримет обращение в рабство как должное.

Только по этой причине он сумел какое-то время сопротивляться. Да, один против пятерых, но зато с палкой. В то же время имнии оказались довольно хилыми. Первый же удар вывел одного из них из строя – парень жалобно зачирикал, держась за явно сломанную руку.

Судя по тому, с какой легкостью та переломилась – кости у этих существ полые.

Правда, физическую слабость и хрупкость конструкции имнии компенсировали кое-чем другим. Способностью летать. Почти сразу двое из них вспорхнули в воздух, и пока вожак увертывался от неловких тычков Эйхгорна, схватили того за плечи нижними руками. Четвертый имний вырвал палку и отбросил ее далеко в сторону.

– Ну, я обязан был попытаться, – равнодушно произнес Эйхгорн, прекращая сопротивление.

Для острастки и в отместку за сломанную руку его немного побили. Но не сильно. Имнии оказались в целом дружелюбными ребятами, и ничего личного против Эйхгорна не имели. Как не имели ничего личного против убитого рассу. Просто охота – ради мяса ли, ради рабов ли. Никто же не обижается на добычу, если она подрала охотника?

Хотя вожак из-за сломанной руки расстроился и долго журил Эйхгорна. Ибо травмированный имний резко сбавил в грузоподъемности и взвалить на него удалось только половину нормы. Сам он, кстати, остался этим довольнешенек, так что не очень даже разозлился на Эйхгорна. Насколько тот понял, кости имниев срастаются почти втрое быстрее человеческих.

Скудное имущество Эйхгорна имнии тоже разграбили. Выпотрошили рюкзак, забрали всю провизию и сколько-нибудь ценные вещи. Палку выбросили.

Но хотя бы одеждой имнии не соблазнились. Верхняя одежда на крылатое существо просто не налезет, для штанов человеческого покроя у них неверно изогнуты ноги, а обуви они не носят в принципе.

Не тронули и талисманы – по той же причине. Из-за горба и вздутой груди имнию очень неудобно носить что-нибудь на шее.

А из личных вещей оставили фонарик и вормолеграф. Просто не поняли, что это за штуки, так что не посчитали ценными.

Зато кошелек с минимами они отобрали. А жалко – там была парочка полезных штуковин. Не говоря уж о куче еды.

Приведя пленника в состояние непротивления и отняв у него все понравившееся, имнии вернулись к потрошению рассу. Еще добрый час их кукри вырезали самые лакомые куски. Эйхгорн некоторое время взирал на это снулым взглядом, а потом сделал аудиозаметку… попытался сделать. Диктофон у него тоже отобрали – причем совершенно непонятно, почему.

Эйхгор печально вздохнул. Этот диктофон сопровождал его по всему Парифату, там скопилось множество часов аудиозаметок. И хотя извлечь их теперь оттуда уже невозможно, с севшими-то батарейками, расставаться все равно оказалось грустно.

Немного подумав, Эйхгорн сделал аудиозаметку в собственный кулак.

В общем-то, никакой разницы.

Глава 53

Идти в деревню пришлось пешком. И имниям это совсем не нравилось – даже с тяжелым грузом, по воздуху они добрались бы минут за десять. Но увы, с ними был бескрылый пришелец с Нижних Земель, как здесь называли поверхность Парифата.

Поначалу они пытались поднять в небо и Эйхгорна, но у них ничего не вышло. Имний мужского пола в среднем весит сорок килограмм. Поднять на своих крыльях он может себя плюс треть собственного веса. Эйхгорн весит чуть больше семидесяти килограмм. Соответственно, чтобы нести его, требуется пять с половиной имниев. Элементарная арифметика.

Так что Эйхгорн топал на своих двоих, а имнии конвоировали его сверху. Заодно они взвалили на свежепойманного раба килограммов тридцать мяса – его стянули тонкими ремнями, сварганив этакую огромную фрикадельку. Улюлюкая и посмеиваясь над «ползуном», имнии погнали нагруженного раба в свое стойбище.

По дороге они не прекращали болтать. Удивительно говорливый это оказался народец. Они делились впечатлениями насчет охоты, описывали друг другу убитого рассу – хотя каждый из них все прекрасно видел сам. Расспрашивали обо всем подряд и Эйхгорна, хотя ответить толком не давали, перебивали на полуслове.

Наименее отягощенный имний со сломанной рукой почти сразу улетел вперед. Остальные, нагруженные мясом рассу и награбленным, тащились медленнее. Эйхгорн шагал, как навьюченный ишак, снулым, но очень внимательным взглядом изучая своих конвоиров.

В прочтенных им книгах не говорилось о том, каким образом имнии летают. Понятно, крылья, но их тяги явно недостаточно – существа они все же крупноватые. Те же парифатские гарпии ненамного крупнее обычных кондоров и весят не более двадцати килограммов – при этом размах их крыльев относительно тела весьма значителен.

У имниев же крылья невелики, а телесная масса значительно больше. Полые кости ее уменьшают, но недостаточно.

Однако Эйхгорн уже подметил их горбы и выпуклости на груди. Те почти совсем исчезали при приземлении и зримо раздувались в полете, когда имнии раскрывали крылья. Нетрудно догадаться, что там полость, на манер плавательного пузыря у рыб. Заполнена она, разумеется, гелием или флогистоном.

– Тебя йвать-то как, польюн? – полюбопытствовал вожак.

– Эйхгорн, – коротко ответил пленник.

– Эйхгольн, – повторил имний. – Клаивое имя. А я Туулекки.

– Тоже красивое имя, – согласился Эйхгорн. – Ты вождь, Туулекки? Многие из вас говорят на парифатском?

– Не, не войдь. Плосто охотник. Говолю… я говолю, талойта говолит, дядя Миихелле говолит – он ланье с польюнами толговал. Многие говолят. Вот эти не говолят, – презрительно махнул рукой на остальных троих Туулекки. – Молодые, ейё пятнадцати вёйен не видели.

Эйхгорн по-новому взглянул на конвоиров. Так они, выходит, всего лишь подростки?.. Или имнии взрослеют быстрее людей?

Впрочем, у дикарей, даже крылатых, детство обычно заканчивается рано.

В целом дорога до деревни заняла около полутора часов. По нормальному лесу Эйхгорн дошел бы вдвое быстрее, но эти небесные буреломы отличались крайней труднопроходимостью. И он окончательно утратил надежду отыскать упавший аэростат.

Поселок имниев оказался экзотичным местечком. Совсем крохотный, максимум на сотню жителей, он напоминал какую-то птичью колонию. Никаких домов – вместо них круглые гнезда, похожие на беличьи гайны. Имнии лепили их на деревья куда придется, не заботясь о хоть какой-нибудь упорядоченности.

Появление Эйхгорна не осталось незамеченным. Имний со сломанной рукой явно уже все рассказал соплеменникам, так что гостей ожидали. Взмахивая крылами бесшумно, точно летучие мыши, имнии спускались со всех сторон, и вскоре Эйхгорн оказался в центре толпы.

Крылья – единственное, что в имниях было бесшумным. Рты у них почти не закрывались, и Эйхгорн ощутил себя в середке птичьего базара. Вряд ли они слышали хотя бы сами себя – с таким азартом каждый галдел.

Снуло глядя в никуда и даже не пытаясь поговорить с этой ватагой, Эйхгорн терпеливо ожидал наступления тишины. Чисто машинально он пересчитывал кишащих на земле и в воздухе имниев – и всего насчитал девяносто девять. Из них тридцать семь мужчин, тридцать девять женщин и двадцать три несовершеннолетних индивида.

Женщины имниев оказались еще мельче и субтильнее мужчин, телосложением напоминая подростков. Вторичных половых признаков Эйхгорн у них не заметил. Дети вовсе были мелкими и юркими, как летучие обезьянки.

Наконец объявился и староста. То оказался очень старый и очень толстый имний – килограммов семьдесят, не меньше! В отличие от остальных, передвигался он пешком, ужасно медленно. Крылья за его спиной болтались скомканными тряпками, явно уже не в силах поднять хозяина в небо.