10-я книга. Варкенские перемены. - Алекс Карр

Через полчаса овальный, синеватый кокон, переливающийся радужными цветами, плавно вылетел из душевой кабинки, опустился на пол и в считанные секунды превратился в строгий, немного громоздкий тёмно-синий костюм-тройку, застегнутый на все пуговицы. Рыже-каштановая грива Ньюта Клири была тщательно расчесана, а песочно-желтые глаза весело блестели. Он был бодр, весел и полностью готов к работе, а его коллеги, которые по прежнему предпочитали называться учениками, уже подлетали к живописным скалам, стоявшим на краю небольшой поляны, прижатой к ним высоченными кедрами. С самых первых дней их центр специального мониторинга, оснащенный самым совершенным оборудованием, был надежно укрыт от чужих глаз и до тех пор, пока человек не попадал на террасу, замаскированную под массивную, гранитную скалу, он не мог даже понять того, что внутри размещались на пяти этажах пульты связи, десятки мощных компьютеров и даже небольшой темпоральный ускоритель для того, чтобы увеличить время подготовки некоторых проектов.

Витапрогнозистика была построена куда больше на эмоциональных ощущениях, нежели на строгом математическом анализе и логике. Она была сродни поэзии, живописи или музыке, так как требовала вдохновения, озарения, фантазии и всех прочих творческих начал, поставленных на фундамент базовых понятий, а вот они-то как раз и были построены с помощью законов формальной логики, статистики и математического анализа. Может быть именно поэтому все шестеро коллег и помощников Ньюта Клири всё еще ощущали себя его учениками, ведь только так они могли работать одной командой. Даже такой талантливый ученый, как Саймон Финк, ничуть не меньший гений витапрогнозистики, чем сам Ньют, и тот числил себя, прежде всего, его учеником. Это позволяло ему гораздо быстрее вникать в суть вещей, ведь учитель освещал ему путь, а он вместе со своими друзьями бодро тащил повозку, в которой тот сидел с важным видом мудреца.

В их работе, похожей на театральную постановку, было очень много игры и всяческих условностей, которые все они тщательно соблюдали, чтобы не утерять главного, особого куража, без которого их труд становился каторжным. Каждое утро начиналось с того, что Рав и Харди, который примкнул к этому, якобы, тандему, залегали в кустах по обе стороны от толстенного ствола кедра, в засаде. Ученики Ньюта прилетали на открытом флайере чуть позднее и как только спрыгивали с его борта на террасу, тот немедленно улетал. Ровно в девять утра они входили в рабочий кабинет, одновременно служивший холлом и рассаживались по своим низким креслам, что тоже было не случайным, так как входило в правила этой хитрой игры. Сам профессор Клири, строгий и чопорный, восседал за своим огромным пультом сложив руки на груди и взирая на всё с олимпийским спокойствием.

Ньют уже успел просмотреть сводки, подготовленные для него Интайром и поскольку никаких катаклизмов галактического масштаба в ближайших полтора месяца не предвещалось, ему не составляло никакого труда играть роль мудрого и спокойного учителя. Хотя уже появились намеки на усиление напряженности эмоционального фона, предшествующие возникновению тех процессов, которые должны были подвигнуть какого-то засранца устроить грандиозную пакость, время еще было и потому Ньют Клири не нервничал. Как только его ученики расселись, он демонстративно поставил на пульт старинные песочные часы. Начинались традиционные пятнадцать минут раздумья, в течение которых все должны были сосредоточенно молчать, дабы не получить от учителя, скорого на расправу, кулаком в ухо. Ньют терпеть не мог, когда кто-либо манкировал своими обязанностями. Как только время истекло, он посмотрел на Мартина Перье и угрюмо проворчал:

– Докладывай, Март, сегодня твоя очередь.

Мартин кивнул головой, немедленно напустил на себя нагловато-уверенный вид, хотя был человеком тихим и молчаливым по характеру, и бойко затараторил:

– Шеф, я предлагаю немедленно загрузить в Интайр нашу последнюю программу. Хватит из неё воду выпаривать. Вчера я составил для неё еще два оператора проверки, – один настроенный на анекдоты и сплетни, гуляющие по Лексу Первому и касающиеся силовиков, а второй будет попроще. Он станет считать, сколько раз в сутки в галактике употребляется слово лояльность в контексте боевой готовности союзного космофлота. Федералов я предлагаю исключить специально, чтобы не реагировать на побочные эмоциональные разряды. В результате мы получим классный коэффициент эмоциональной напряженности по всему силовому звену Центрального Правительства. Судя по моим расчетам, это позволит нам отсечь не менее семидесяти процентов всех шумов, ну, а чтобы оба этих оператора работали с полной нагрузкой, я предлагаю убрать к чертовой матери блок мягких оценок. Нам уже не нужно отсеивать дезу. Наоборот, это превратит все их попытки скрыть что-то, в очень яркие маяки. Ну, и, последнее, шеф, я полагаю, что нам следует самим начать распускать слухи о том, что архангелы не зря собрались в Антале. По-моему, мы слишком уж печемся о нервной системе этих мудаков с Лекса Первого.

Требуя от своих учеников вносить свои предложения резко и напористо, Ньют вместе с тем никогда не обещал им, что он будет относиться к этому с пониманием. Если кто-нибудь сморозит глупость, то он мог и вспылить, что, как правило, приводило к одному, – учитель пулей вылетал из-за своего стола верхом на кресле-антиграве и тотчас закатывал виновнику его гнева затрещину, если тот, конечно, не успевал нанести ему упреждающий удар в челюсть. Сделать это было довольно трудно, так все они были рассредоточены по всему просторному кабинету, а их низкие, глубокие кресла лишали их маневра. Так что Ньют был в куда более выгодном положении. Мартин Перье, на всякий случай, сгруппировался и выставил вперед одну ногу, чтобы лягнуть своего учителя побольнее, а тот, внимательно выслушав его, к полному неудовольствию Ленни запустил сразу обе пятерни в свою рыжую, так тщательно расчесанную им, гриву.

Несколько минут мозги Ньюта работали с полным напряжением. Они работали над этой программой, которая должна была с высокой степенью точности предугадать действия Лекса Первого на много лет вперед, уже несколько месяцев. Ей чего-то не хватало, а чего именно, он все никак не мог понять и вот теперь Март довел продукт их коллективного творчества до полного совершенства. Он угодил своими двумя операторами проверки в самое яблочко. Вместе с сотнями других операторов и блоков анализа, они дадут им полное представление о том, что же действительно затевает Центральное Правительство или его отдельные подразделения. Основательно потерзав свою шевелюру, он веселым голосом сказал: