На волоске (СИ) - Марьяна Брай

— Иди, - Кали указала на выход, а я улыбнулась Крите и поторопилась в туалет, а потом к лоханям с водой, где мы умывались. Сегодня я не успела причесаться, и это значило, что мои волнистые волосы к вечеру будет достаточно сложно расчесать.

В комнату Фалеи мы не вошли. Кали оставила меня во дворе с двумя служанками из тех, что явно не были рабынями. Пока я рассматривала двор, услышала за забором бряцанье и как открылись ворота на улицу. Но не те, через которые нас сюда привели. Значит, за стеной есть еще какие-то помещения. Ну, не может же оказаться, что там живут обычные соседи!

Когда открылись ворота, мое сердце забилось в предвкушении свободы. Да, какой бы она ни была временной, но эти каменные стены постоянно напоминали, кто я здесь. Не думаю, что кто-то из девушек мог покинуть этот дом по своему хотению даже на час. Эта маленькая победа была для меня сейчас просто огромной!

На улице стояла лошадь. Со двора я видела только ее голову, а когда эти две жандармши вывели меня на улицу, то лошадь оказалась впряженной в… нет, это было не то, что мы привыкли видеть в фильмах. Не карета, не телега, не коляска. Это площадка, как у маленького грузовика без бортов. Колеса были маленькими, и их было три с одной стороны. Про себя я улыбнулась слову «трехоска». Но самое странное было то, что стояло на этой площадке. К деревянному полу были прибиты четыре столбика, на которых, как гамак, висело кожаное кресло, застеленное подушками и тканями.

Ничего более уродливого я никогда не видела. Телега, как я все же решила ее называть, была похожа на низенький грузовик, на котором в деревне располагаются местные музыкальные группы для исполнения местных же песен в какой-нибудь день поселка.

Фалея вышла из комнаты быстро и даже не подняла на меня глаз, когда подошла к нашему смешному транспорту. Телега подкатила прямо к ее ногам. Высота платформы была сантиметров пятьдесят – семьдесят. Мужчина, тоже, скорее всего, не раб, подставил скамеечку, на которую сначала ступила Кали, потом одна из служанок. Они-то и помогли хозяйке, одетой сегодня в густо драпированное платье бордового цвета с широким светлым поясом, усыпанным камнями. Тюрбан светлее платья, больше подходил к цвету пояса, а на губах явно блестела помада или какая-то мазь, добавляющая цвета.

За Фалеей поднялась я и последняя служанка. Мужчина в серой рубахе под самое горло и черных широких штанах, заправленных в высокие сапоги, убрал табурет в переднюю часть площадки, присел на край, свесив ноги в ожидании, когда все усядутся.

Здесь началось самое интересное. Столбики, на который крепилось кожаное кресло, были мощные, но короткие, и присев на него, Фалее пришлось подогнуть ноги в бок. Явно неудобно, но что поделать. Дурацкое исполнение требовало дурацкой позы. Меня просто придавила к полу одна из баб – охранниц. Остальные уселись на голом деревянном помосте, прижавшись кто боком, кто спиной к этим торчащим брускам.

Когда конструкция двинулась, я чуть не хохотнула. Так нас возили «на картошку», но у машин были борта, а я сейчас ехала на какой-то передвижной виселице, о которую все и упирались спинами. Идиотизм. И он чуть не отвлек меня от тщательного и внимательного осмотра улицы перед домом. Все окна второго этажа занимали лица девушек. Вот разговоров-то будет! Я внимательно всматривалась, пытаясь увидеть лицо Палии. У меня было то же чувство, какое испытывают родители, когда устраивают детям разнос за серьезное нарушение. Знаешь, что ребенок обижен, ему горько и досадно, но понимаешь, что отказаться от этого нельзя для его же пользы. И даже пожалеть нельзя. Палии в окне не было.

Ров перед домом был, и правда, немаленький. Метра полтора ширины, глиняные берега. Он начинался под окнами и тянулся вдоль стены, где располагался наш двор. Мимо него мы и поехали. Я посмотрела туда, откуда нас привели по моим подсчетам уже пару месяцев назад. Гора сначала пологая, поросшая мелкой травой среди некрупных камней, а потом, выше, метров через пятьсот, по ней можно было подняться только по диагонали. Дорожки видись как змейка, чуть виляя между крупными валунами.

Забор, за которым был домик, в котором мы с Критой живем сейчас, и остальные домики, длился и длился. Да уж, квартал красных фонарей может выглядеть и так. Никогда бы не подумала.

Ров тянулся вдоль всей каменной стены. Когда стена закончилась и повернула, ров повторил изгиб, и я заметила, что вода в нем движется. Значит, в ров направлен какой-то ручей. Зачем? Колья внизу могли бы быть и без воды. Или же там, выше, как раз, где находится все хозяйство Парамая и поле для овец, есть река, от которой сделан отвод? И так к дому доставляется вода? Или может, благодаря этой воде вокруг дома хоть какая-то влага питает сад, что внутри?

Мы проехали поворот, и сплошной массой по обе стороны дороги потянулись кусты. Они были не выше трех метров, очень густо насажены или росли здесь сами. Ветви не колыхались, но и отсюда было видно, что они жесткие. Когда наша «карета» объезжала одну из выбоин в дороге мы достаточно близко подъехали к этим кустам, и я рассмотрела шипы. На ветках, кроме тонких, как у розмарина, иголок - листьев, были длинные и толстые колючки. Сантиметра три, не меньше. Этот бесовской лес был непроходим! Дорога пылила. Была похожа больше на сухую глину, чем пыль, но не желтая, а белая, как пепел.

Хорошо, что солнце сейчас светило в глаза вознице, а не мне. Я прадовалась, что удачно села спиной к лошади и радовалась, что на меня никто не обращает внимания. Через полчаса пути начались дома. Каменные, белые с небольшими окнами и открытыми ставнями. За всеми окнами двигались густо собранные в складку тонкие шторы. Материя похожа на дешевый ситец, явно ручной работы. Даже отсюда было видно, что переплетение нитей грубое и разное.

Видимо, так люди оберегали дом от палящего солнца. Стекол нет. Ставни открыты, и в холодное время они закрываются, вероятно, на недели, а может, и месяцы. Очага или хоть чего-то похожего на печь в доме Фалеи не было. Значит, особых