Канцлер империи - Андрей Величко

Заработали все три пушки «Фишмана», а затем подключились и орудия остальных танков. Пять минут стрельбы – и развалины деревни заволокло дымом. Танки снова двинулись вперед.

«Толку от боковых башен никакого, – подумал Гудериан. – Из-за отсутствия заряжающего реальная скорострельность получается даже ниже, чем у главного калибра. А снарядики мелкие… Убрать, может, тогда и скорость хоть немного повысится! Ведь сейчас нужен рывок, а мы тут ползем…»

Лейтенант был не совсем прав – танки разогнались уже почти до пятнадцати километров в час и продолжали увеличивать скорость. Когда до развалин оставалось метров триста, дым и пыль немного рассеялись, и стало видно, что никаких пушек тут нет. И вообще ничего нет, даже китайцев. Местность же за деревней почти не просматривалась. Ждать конников, чтобы отправить их в разведку, или рискнуть?

– В колонну, за мной! – передал остальным танкам радист «Фишмана», и головная машина, включив сирену, мигалку, аварийную сигнализацию и задние фонари, поползла в горящие развалины. За ней гуськом потянулись остальные.

Деревню форсировали без проблем, но дальше все-таки пришлось остановиться. Впереди, километрах в трех, дорога проходила между довольно высокими холмами, причем делая там поворот. На карте это не очень бросалось в глаза, но по месту было видно – объезда нет, а за поворотом вполне может быть засада – пушки-то из деревни куда-то делись.

– Ждем конников, машин не покидать, моторы заглушить, наблюдать за местностью, мехводам и заряжающим отдыхать, – отдал приказ Гудериан, спустившись в «салон», то есть боевое отделение, объединенное с отделением управления. Наблюдение пока вели пулеметчики второй и четвертой башенок, а командир подсел к радисту, который устанавливал связь с авиаторами.

– Есть, – наконец передал он шипящую гарнитуру.

– Я – Гена, нахожусь в квадрате тридцать два, нужна разведка квадратов тридцать четыре и тридцать пять, как поняли, прием.

– Я – Фома, вас понял, разведка три-четыре, три-пять. Вылетаем, минут через десять ждите результат.

Через восемь минут над головами танкистов пронеслись два «фоккера», и вскоре наушники ожили:

– Гена, я Фома. Сразу за поворотом земляной завал, ваши коробки пройдут, но по одной и с трудом. Дальше на склонах правого холма кустарник, там замаскированы пушки. Я видел две, но спрятать там можно гораздо больше. На вершине левого холма, кажется, тоже что-то замаскированное – во всяком случае, один из кустов сдуло, когда мы прошли на бреющем. Идем обрабатывать замеченное и вызываем всю эскадрилью.

Весь следующий час над холмами работала эскадрилья «фоккеров», пока, наконец, ее командир не сообщил, что целей он больше не видит. За это время к танкам подошла конница, и чернявый горбоносый есаул предложил отправить разведку.

– Пойдет мой танк, – принял решение Гудериан, – вы – за ним.

«Фишман» завелся, поплевал сизым дымом, прогреваясь, и пополз к холмам. Остальные – следом, но остановились перед холмами, а головная машина продолжила движение в сопровождении десятка конников. В воздухе барражировала двойка «фоккеров».

Лейтенант смотрел в стереотрубу командирской башни. Вот завал, за ним ничего не видно… Мехвод сделал перегазовку и перешел на пониженную передачу. Танк, взревев и задрав нос, перевалился через завал. В последний момент Гудериан заметил высунувшееся из кустов на склоне дуло и даже вспышку выстрела, но тут в борт главной башни ударил снаряд.

Командир танка номер три отложил наушники и скомандовал:

– Мехвод, средний вперед! В задних башенках, дайте сигнал «делай, как я»! Камрады, Гейнца приголубило, идем на помощь.

Лейтенант Гудериан ошарашенно покрутил головой и осмотрелся. Оказывается, он стоял на четвереньках на решетчатом полу главной башни. В ушах звенело, и сквозь этот звон с трудом пробивался рев мотора. Тут лейтенанту помог встать наводчик.

– Заряжающего контузило, – проорал он прямо в ухо лейтенанту, – ну ничего, я им сейчас…

В башню уже лез наводчик бесполезной сейчас боковой пушки, и Гейнц, шипя от боли в боку, подтянулся вверх, в свою командирскую башенку. Стереотруба была разбита, но гарнитура переговорного устройства уцелела – она негромко шипела, раскачиваясь на проводе. Переждав гулкий «Бу-ммм!» главного орудия, командир потребовал доклада о повреждениях.

– В салоне и в спонсонах все нормально, первая пулеметная башенка молчит, остальные не задело, – доложил радист, – рация исправна, двигатель и ходовая в порядке.

Главное орудие снова выстрелило, и в башне прибавилось пороховых газов.

– Есть! – заорал наводчик.

– «Фоккеры» раздолбали еще одну, – доложил радист, – китайцы бегут.

– Через завал перевалила «тройка», – прошел доклад из четвертой башенки, – стреляет куда-то. За ней еще один, номера пока не видно.

Через полчаса, когда Гудериан окончательно пришел в себя, в лощине между холмами все было кончено. Уцелевшие китайцы отступили к ее выходу, где имелась насыпь вроде первой, но недоделанная, а за ней – наспех отрытые окопы. Танки по одному выезжали на открытое место и выстраивались в шеренгу – благо из окопов по ним стреляли только винтовки и два пулемета. Снова заговорили орудия бронированных машин, а потом они медленно поползли вперед. Из окопов никто не удирал, что не нравилось лейтенанту – надеяться, что артиллерией удалось уничтожить всех, не приходилось.

Когда до окопов оставалось метров тридцать, оттуда вдруг высочили несколько китайцев. Прижимая к груди какие-то мешки, они бросились к танкам. Почти всех удалось положить пулеметным огнем, но один добежал до танка-двойки и кинулся ему прямо под правую гусеницу. Раздался взрыв, в смотровую щель едущего рядом «Фишмана» шлепнулся какой-то красный ошметок, а у танка-двойки слетела гусеница. Танк развернуло, и он ударился носовым катком в центр гусеницы своего соседа. Но, несмотря на потерю подвижности, обе машины огонь вести могли, а кроме них, было еще и три совершенно исправных… Скоро все было кончено.

Гудериан принял решение остановиться – подождать пехоту, артиллерию и отремонтировать танки, о чем сообщил по радио.

– Гейнц, но ведь до конечной точки маршрута всего девять километров! – не понял младший лейтенант Раушенбах.

– Пауль, здесь мы воевали всего лишь с боевым охранением численностью порядка роты и при пяти пушках. А там целая дивизия, причем тех же самых мусульман! Нет, без пехотной и артиллерийской поддержки танковые рейды неэффективны.

На следующий день подоспела пехота в сопровождении броневиков, а с ней – передвижная мастерская танковой группы. Артиллерия и машины с боезапасом ожидались поздним вечером, но особой надежды на точность прибытия не было – погода испортилась, моросил мелкий дождик. С неба исчезли самолеты – они не могли летать в такой обстановке. Приказ же из штаба укрепрайона гласил: продвинуться вперед на четыре километра или до первых признаков сопротивления, после чего окапываться.