Иллюзии «Скорпионов» - Роберт Ладлэм

Его угроза ни на кого не подействовала, да в ней и не было необходимости. Кто-то в панике упал на магнитофон, оборвав провода, ведущие к динамикам, и в наступившей после этого тишине несколько мужчин, натягивая на ходу брюки, устремились к двери. В полутемной, заполненной табачным дымом гостиной явно ощущался недостаток благопристойности, большинство молодых и не очень молодых женщин были с обнаженной грудью, а нижнюю часть их тела прикрывали крохотные бикини. Светловолосый мужчина средних лет, казалось, не обращал внимания на возникший беспорядок, он возлежал на стоящем в углу диване с подушками, а лежащая рядом с ним брюнетка громко требовала, чтобы он выпроводил непрошеных гостей.

— Что? Что? Заткни пасть и оставайся со мной!

— Может быть, ты выгонишь всех и послушаешь нас, Саймон, — сказал Хоторн, подходя к обтянутому бархатом дивану в темном углу гостиной.

— Ну ты, свинья! — завопил мужчина на диване, оборачиваясь. Вид оружия очень удивил его, но страха в холодных глазах не промелькнуло.

— Послушайте, девушки! — крякнул Пул. — Я думаю, что вам всем нужно убраться отсюда. У нас личный разговор, и вас он не касается... И БЕЗ тоже, леди, если можете вырваться из объятий этого ублюдка.

— Спасибо, сеньор! Большое спасибо!

— И передайте своим подружкам, чтобы они подыскивали другую работу! — бросил молодой офицер ВВС вслед проституткам, уже выбегавшим на улицу. — От такой работы они могут умереть!

Теперь в гостиной больше никого не было, за исключением полупьяного пилота, прикрывшего голое тело красным покрывалом.

— Черт побери, да кто вы такие? — спросил он. — Что вам от меня нужно?

— Для начала я хотел бы знать, откуда ты взялся, — сказал Тайрел. — Ты как-то не вписываешься в здешнюю обстановку, Саймон.

— Это не твое собачье дело, детка.

— Об этом тебе лучше скажет мой пистолет, детка.

— Думаешь, напугал меня? Стреляй, детка, окажи мне услугу.

— Да, ты определенно необычный человек... Ты был военным, да?

— Когда-то, сто лет назад.

— Я тоже был военным. И кто же отправил тебя с небес на землю?

— Почему это тебя тревожит?

— Потому что я разыскиваю очень плохих людей. Так что говори, детка, а то умрешь.

— Хорошо, хорошо, какого черта? Меня уволили после Вьетнама, и я летал в королевских ВВС Лаоса...

— В этом филиале ЦРУ, — оборвал его Хоторн.

— Ты прав, парень. Начались мирные переговоры, и у сената появились вопросы, поэтому ребята из ЦРУ были вынуждены свалить на кого-то все это — дерьмо. Они продали все шесть самолетов мне за сто тысяч, которые сами же и одолжили, а потом смылись. Мне, несовершеннолетнему пилоту, которому для поступления на службу понадобилось разрешение матери, потому что отец давно умер... Боже мой, мне было всего восемнадцать! У меня отобрали все самолеты, кроме одного совершенно неисправного, но очень странно, что все они по-прежнему были зарегистрированы на мое имя.

— Но у тебя остался один самолет, у которого только стоимость одного оборудования составляла как минимум два миллиона. И что ты сделал: продал его, чтобы пополнить свои доходы от воздушных перевозок?

— Как бы не так! Я достаточно наворовал, чтобы несколько лет назад купить себе вот это гнездышко, — усмехаясь, ответил Альфред Саймон.

— А куда же делся самолет? Он ведь представлял большую ценность.

— Представлял и представляет. Я подремонтировал его и перегнал сюда, подкупив кого надо. Так что теперь он здесь, но я не использую его. Он стоит — спрятанный, законсервированный, но в рабочем состоянии. И я не буду летать на нем, пока не куплю собственный аэродром. А уж тогда взлечу с него, спикирую прямо на этот хренов Пентагон и разнесу ко всем чертям этих сукиных детей, которые столько лет водят меня за нос! Эти ублюдки заявляют, что я украл у правительства США самолет стоимостью десять миллионов долларов... а это тянет на сорок лет в Ливенворте! Да я и четверть этого срока не проживу!

— Однако петля вокруг твоей шеи все же затянута довольно сильно, раз тебе приказали забрать тех двух в Себастьян-Пойнте на Горде.

— Да, черт возьми, но не я же выбрасывал их из самолета во время захода на посадку! Я не имею к этому никакого отношения!

— А кто это сделал? — крикнул Пул, отведя в сторону пистолет Хоторна и приставив собственный пистолет к голове Саймона. — Ты заодно с этими ублюдками, которые убили Чарли, и ты тоже умрешь, если не расскажешь мне все!

— Эй, послушай, — запричитал пилот, и тело его затряслось под красным покрывалом. — Этот шпион показал мне свое удостоверение и сказал, что мне ничего не будет, если я сошлюсь на него!

— Кто он такой?

— Хоторн. Тайрон Хоторн или что-то вроде этого.

Глава 15

Нильс ван Ностранд уселся за стол в своем кабинете и задумчиво посмотрел в окно на блестящую от утренней росы ухоженную лужайку. Времени оставалось мало, и ему нужен был весь день, чтобы завершить все приготовления для своего исчезновения, нового превращения, уничтожения всех связей с прошлым, обеспечения неопровержимости своей «смерти». Однако надо было позаботиться и об удобствах в последующей жизни. Он вполне мог прожить в безвестности, ему даже нравилось это, но он не мог и не собирался отказываться от роскоши и комфорта.

Много лет назад, очень много, по его подсчетам, они со своим спутником жизни — великолепные Марс и Нептун! — купили уединенный особняк на берегу Женевского озера, где и собирались провести старость. Документы на дом были оформлены на имя аргентинского полковника, холостяка-бисексуала, который был только рад услужить молодому могущественному падроне и его другу. После этого особняк стало сдавать внаем одно агентство по аренде недвижимости из Лозанны. Однако имелись три железных условия, нарушение которых приводило к расторжению контракта. Первое: нельзя было предпринимать никаких попыток выяснить имя владельца особняка; второе: срок аренды не мог быть менее двух и более пяти лет; третье: все платежи должны были переводиться на закодированный счет в Берне. За услуги и молчание агентству выплачивалось двадцать процентов сверх комиссионных. Нынешние арендаторы особняка прожили в нем уже четыре года, плата за неистекшие шесть месяцев аренды будет им возвращена, и после этого особняк будет два месяца пустовать. Эти два месяца ван Ностранд собирался использовать для заметания следов, которое должно было начаться после смерти убийцы падроне — бывшего коммандера Тайрела Хоторна. Сегодня вечером.

Но днем следовало все подготовить к отъезду. Люди в Вашингтоне, которым он помогал все эти годы, обязаны были теперь откликнуться на его необычные и даже странные просьбы, но при этом очень важно, чтобы каждый из этих людей считал, что за помощью ван Ностранд обратился только к нему. Н все-таки Вашингтон представлял собой средоточение всякого рода информации да и просто различных слухов, поэтому следовало выработать общее основание, причину для своих просьб. И если сотканная им паутина начнет рваться под тяжестью правды, у людей, помогших ему, будут, общие слова для оправдания. Ван Ностранд даже как бы услышал эти слова:

«И вы тоже? Боже мой, по после всего, что он сделал для страны, это самое малое, — что мы смогли сделать для него! Разве вы не согласны?»

И, конечно, все будут согласны, потому что самозащита является главным законом выживания в Вашингтоне, а о просьбах быстро забудут в связи с предположением о его смерти.

Причина? Смутная, недосказанная, но непременно душещипательная, особенно для такого, как он, человека — бескорыстного патриота, у которого, кажется, есть все: богатство, влияние, уважение и необычайная скромность. Возможно, такой причиной может быть ребенок, на детей все хорошо реагируют. А что за ребенок? Лучше, пожалуй, девочка, вон как люди распускают нюни при виде этой маленькой актрисы... вроде бы ее зовут Эйнджел. Итак, решено. Его родная кровь, его ребенок, потерянный для него на многие годы в силу трагических обстоятельств. А что за обстоятельства? Женитьба? Смерть? Смерть, в этом звучит какая-то завершенность. Ван Ностранд был готов к разговору, а слова придут сами собой, к1ак это и было всегда. Марс часто говорил Нептуну: "У тебя дьявольские мысли, совсем не такие, как у других. Мне они нравятся, и я нуждаюсь в них.

Ван Ностранд снял трубку красного телефона и набрал личный, засекреченный номер госсекретаря США.

— Да? — раздался голос в Вашингтоне.

— Брюс, это Нильс. Извини, пожалуйста, что беспокою тебя, тем более по этому телефону, но я просто не знаю, к кому еще могу обратиться.

— В любое время к твоим услугам, мой друг. В чем дело?

— У тебя найдутся минута-две?

— Конечно. Сказать по правде, у меня только что завершилась довольно неприятная встреча с послом Филиппин, и теперь я отдыхаю. Чем могу помочь тебе?

— Это очень личное дело, Брюс, и, естественно, конфиденциальное.