Аэропорт - Артур Хейли

Мел, сумевший завоевать престиж и прочное положение в обществе, никогда не понимал стремления Синди к самоутверждению. Да теперь уже и не поймёт.

Однако Синди продолжала идти своим путём. У неё тоже были планы на будущее, которые — она знала — приведут в семье к страшной схватке, если они с Мелом останутся вместе. Дело в том, что Синди лелеяла честолюбивую мечту вывести в свет обеих своих дочерей — сначала Роберту, а потом Либби — на котильоне в Пассаване, блистательном событии сезона, открывающем светскую карьеру для родовитых иллинойских девиц. Естественно, что как мать дебютанток Синди и сама привлечёт к себе внимание.

Однажды она вскользь упомянула о своём намерении в разговоре с Мелом, и тот, как и следовало ожидать, вспылил: «Только через мой труп!» В наш век устраивать балы для дебютанток с их глупыми квохчущими мамашами — это же смешно, заявил он Синди. Слава богу, этот снобистский обычай уже отмирает как анахронизм и кастовая традиция, с которой нация, к счастью, разделывается, хотя — судя по людям вроде Синди — недостаточно быстро. Он же, заявил Мел, хочет, чтобы его дети воспитывались в духе равенства с другими людьми, а не росли самовлюблёнными эгоистами, уверенными, что они занимают привилегированное положение в обществе. И так далее.

Вопреки обыкновению, Мел, обычно кратко и чётко формулировавший свои взгляды, тут говорил долго и пространно.

А вот Лайонел считал, что это правильная затея.

Фамилия Лайонела — Эркарт. И в жизни Синди он занимал далеко не главное место — маячил где-то на обочине в виде вопросительного знака.

Любопытно, что свёл Синди с Лайонелом сам Мел. Он представил их друг другу на одном официальном завтраке, куда Лайонела пригласили потому, что он как архитектор что-то делал для города, а Мела — из-за его причастности к аэропорту. Они были шапочно знакомы друг с другом уже несколько лет.

После этого завтрака Лайонел стал звонить Синди, и они несколько раз вместе обедали и ужинали, потом стали встречаться чаще, а со временем у них завязались и более интимные отношения.

В противоположность многим мужчинам, легко смотрящим на роман с женщиной, Лайонел чрезвычайно серьёзно воспринял свою связь с Синди. Он жил один — с женой он расстался несколько лет назад, но разведён не был. Теперь он хотел получить развод в надежде, что Синди разведётся с мужем и они поженятся. К тому времени, когда у него созрело это решение, он уже знал, что брак Синди весьма непрочен.

У Лайонела никогда не было детей, и теперь, сказал он Синди, он очень об этом сожалеет. Правда, они с Синди ещё вполне могут завести ребёнка, если не станут тянуть и быстро поженятся. При этом он, конечно, будет более чем счастлив создать семейный очаг для Роберты и Либби и всемерно постарается заменить им отца.

Синди откладывала окончательное решение по разным причинам — главным образом потому, что надеялась наладить отношения с Мелом, в какой-то мере вернуть прошлое. Нельзя сказать, чтобы она всё ещё была влюблена в Мела: Синди успела обнаружить, что с возрастом начинаешь более скептически относиться к любви. Но она привыкла к Мелу. Привыкла видеть его рядом — так же, как Роберту и Либби; а кроме того, подобно многим женщинам, Синди страшилась кардинальных перемен в своей жизни.

Когда-то она считала, что развод и новый брак могут повредить её положению в обществе. Однако теперь она изменила на этот счёт мнение. Множество людей разводятся и ни на минуту не исчезают со светского горизонта: сегодня мы встречаем даму с одним мужем, а уже через неделю — с другим. Синди даже стало казаться, что человек, ни разу не прошедший через развод, производит унылое впечатление.

К тому же брак с Лайонелом мог укрепить позиции Синди в обществе. Лайонел с большей охотой, нежели Мел, посещал всякие светские сборища и вечера. Да и происходил он из родовитой семьи, пользовавшейся уважением в городе. Мать Лайонела, словно вдовствующая императрица, всё ещё царила в ветхом особняке, где допотопный дворецкий громогласно возвещал о посетителях, а горничная с распухшими от артрита руками обносила гостей чаем на серебряном подносе. Лайонел как-то водил туда Синди. Он сообщил ей потом, что она произвела хорошее впечатление и он уверен: ему удастся убедить мать, когда настанет срок, поддержать кандидатуры Роберты и Либби для участия в котильоне.

Словом, так как разлад с Мелом не сглаживался, а углублялся, всё говорило за то, что Синди следовало решиться и связать себя с Лайонелом, если бы… если бы не одно обстоятельство. Как мужчина Лайонел никуда не годился.

Он очень старался быть на высоте и, случалось, даже поражал её силой своей страсти, но, как правило, больше походил на часы с незаведенной пружиной. Однажды вечером, после неудачной встречи у него в спальне, которая оставила у них обоих неприятный осадок, он мрачно заявил: «Если бы ты знала меня в восемнадцать лет!.. Мне удержу не было…» Но, к сожалению, Лайонелу минуло не восемнадцать, а сорок восемь.

Синди прекрасно понимала, что если она выйдет замуж за Лайонела, страсть, которая сейчас бросала их в объятия друг друга, иссякнет, как только они поселятся вместе. Конечно, Лайонел постарается возместить отсутствие страсти чем-то другим — он человек добрый, широкий, внимательный, — но разве этого достаточно? Чувства Синди далеко ещё не угасли, — она и вообще-то была натурой пылкой, а в последнее время её желания и аппетиты даже возросли. Но ведь и с Мелом у неё уже не было близости — так не всё ли равно? В конечном счёте Лайонел всё-таки больше устраивал её.

Значит, надо выходить замуж за Лайонела Эркарта и спать с кем-нибудь на стороне. Последнее, конечно, трудновато будет осуществить, особенно сразу после замужества, но если осмотрительно себя вести, то всё же можно. Она знала немало мужчин и женщин, даже довольно высокопоставленных, которые жили вот так же, сохраняя брак и находя удовлетворение вне стен домашнего очага. Ведь удавалось же ей обманывать Мела. Он мог, конечно, подозревать её в неверности, но Синди была убеждена, что Мел не знает ничего определённого — ни о Лайонеле, ни о ком-либо ещё.

Ну, а как ей быть сегодня вечером? Ехать ли в аэропорт, чтобы объясниться с Мелом, как она намеревалась? Или провести вечер с этим репортёром Дериком Иденом, который стоял сейчас подле неё и ждал?

Синди пришло в голову, что, пожалуй, можно осуществить и то и другое.

Она улыбнулась Дерику Идену.

— Извините, пожалуйста, что вы сказали?

— Я сказал, что здесь очень шумно.

— О, да.

— И я подумал, не сбежать ли нам с этого ужина и не поехать ли куда-нибудь, где потише.

Синди едва удержалась, чтобы не расхохотаться. Но вместо этого лишь сказала:

— Хорошо.

Она окинула взглядом салон, где толпились приглашённые и устроители коктейля. Фотографы перестали щёлкать аппаратами — значит, оставаться дольше не имело смысла. Можно, тихонько, незаметно уйти.

Дерик Иден спросил:

— Вы на машине, Синди?

— Нет. А вы?

Из-за непогоды Синди приехала на такси.

— А я на машине.

— Прекрасно, — сказала она. — Давайте уйдём порознь. Ждите меня в своей машине, я выйду из главного подъезда через четверть часа.

— Давайте лучше через двадцать минут: мне ещё надо сделать два-три звонка.

— Очень хорошо.

— У вас есть какие-нибудь пожелания? Насчёт того, куда бы вы хотели поехать.

— Это уж решайте сами.

Секунду помедлив, он спросил:

— Вы предпочитаете сначала поужинать?

Её позабавило это «сначала»: всё должно быть ясно — он хотел, чтобы она понимала, на что идёт.

— Нет, — сказала Синди. — У меня мало времени. Мне нужно быть ещё в одном месте.

Она почувствовала, как взгляд Дерика Идена скользнул по её фигуре и снова вернулся к её лицу. Казалось, она даже услышала, как у него перехватило дыхание, — ещё бы, так повезло.

— Вы грандиозная женщина, — сказал он. — Но я до конца поверю своему счастью, только когда вы выйдете из подъезда.

Произнеся это, он повернулся и незаметно исчез из салона. Через четверть часа Синди последовала за ним.

Она взяла в гардеробе своё манто и, выходя из отеля, плотно закуталась в него. На улице по-прежнему сыпал снег и ледяной пронизывающий ветер гнал позёмку по просторам набережной и шоссе. Погода напомнила Синди об аэропорте. Она твёрдо решила, что сегодня непременно поедет туда, но было ещё рано — всего половина десятого, — и времени впереди достаточно… хватит на всё.

Из-под козырька подъезда вышел швейцар и притронулся к фуражке:

— Такси, мэм?

— Нет, пожалуй, не надо.

В эту минуту на стоянке вспыхнули фары одной из машин. Она тронулась с места, слегка пошла юзом на рыхлом снегу и подкатила к подъезду, где ждала Синди. Это был «шевроле» семилетней давности. За рулём сидел Дерик Иден.