Неофит - Матару Таран

У Руфуса был Лутра, к огорчению Атласа, но ему его также даровали, как и простолюдинам, поскольку его мать умерла, когда он был еще ребенком, а отец не был вызывающим.

Единственное, к чему Флетчер явно был способен, оказалось фехтование. Сэр Колдер пригласил его на дополнительные занятия и учил особым приемам, пригодным для кхопеша. Упор он делал на умении контролировать агрессию. По словам сэра Колдера, терпение являлось одной из главных добродетелей мечника.

– Хорошо, все идите сюда, прошу! – крикнул Арктур, вырывая Флетчера из раздумий.

Курсанты собрались вокруг него, сияя от возбуждения. Они научились одному из самых полезных дел во всем искусстве заклинаний. Последние пару недель они практиковались с путеводными огнями, учась направлять энергию, контролировать движение, размер, форму и яркость. Арктур убеждал их, что это необходимо для хорошего последующего освоения работы с символами.

– Теперь у многих из вас выходит выполнить заклинание с первой попытки. У многих это получается с достаточной скоростью. Позвольте сказать прямо. Для успеха боевому магу равно необходимы быстрота и стабильность, – мрачно сказал Арктур, глядя им в глаза. – Итак, кто скажет, какие четыре заклинания являются основой работы боевого мага?

Пенелопа подняла руку.

– Заклинание щита, заклинание огня и заклинание молнии.

– Очень хорошо, но это лишь три. Кто назовет четвертое?

– Телекинез? – нерешительно предположил – Сераф.

– Правильно! Способность перемещать объекты. Смотрите внимательно, – с ухмылкой сказал Арктур.

Поднял руку и нарисовал в воздухе спираль, будто взбалтывая чашку с кофе. И внезапно выбросил руку вперед. Шляпа с его головы мгновенно взлетела к потолку, а потом медленно опустилась обратно. Флетчер разглядел дрожание воздуха под ней, будто в солнечный день над мостовой.

– Искусство перемещения предметов хитрое, поскольку в отличие от заклинаний щита, огня и молнии телекинез практически не виден для глаза. Намного сложнее поймать что-то и управлять им, когда не видишь веревки, которую используешь, если можно так сказать. Большинство боевых магов просто бьют напролом, отбрасывая противника, но на это уходит намного больше энергии.

Тут Арктур с виноватым видом поглядел на кучу свитков с заклинаниями, которую принесла с собой Пенелопа. На них было множество символов, которые Арктур заставил их выучить.

– Конечно, существуют тысячи заклинаний. Например, заклинание исцеления, сложное, медленное, но полезное! Хотя в горячке боя от него мало пользы. Научитесь этим четырем, и в турнире не ударите лицом в грязь. Остальные понадобятся на письменном экзамене, поэтому их надо запомнить! Все свободны!

С этими словами Арктур резко развернулся и пошел прочь. Курсанты сразу же принялись радостно болтать, но у Флетчера не было настроения присоединяться. Он медленно пошел к лестнице, желая поскорее остаться одному в комнате, в компании Игнатия, которому теперь дозволялось выходить наружу лишь на отдельных уроках, и у него в комнате.

По дороге он вдруг что-то заметил, на третьем этаже. Гобелен на стене, на которой были изображены люди в доспехах, посреди битвы. Подойдя ближе, он разглядел его, поражаясь искусству вышивки. На гобелене были изображены орки, идущие в атаку по мосту, верхом на боевых носорогах, против небольшой группы людей с копьями. Впереди строя стоял человек, протянув вперед руку, над которой был вышит спиральный символ. Рядом с ним стоял похожий на льва Фелид, оскалив клыки и будто рыча на приближающихся врагов.

Флетчер наклонился поближе и прочел надпись внизу: «Герой Уотфордского Моста».

– Невероятно. Сципион отбросил носорогов, идущих в атаку, – прошептал он.

И вдруг услышал шаги. Поняв, что оказался на этаже, где живут дворяне, Флетчер нырнул в дверной проем и спрятался в темноте. Незачем ему встречаться с Таркином, особенно в нынешнем настроении.

– …видела лицо этого клоуна, когда он не смог сделать заклинание? Я чуть не разрыдался от смеха. Этот ублюдок решил, что он особенный, когда смог направить энергию в палец. И погляди на него теперь, – протянул Таркин. Судя по ответному смешку, вместе с ним была Исадора.

– Смешной ты, милый Таркин. Но сегодня нам некогда разговаривать, с этими глупыми уроками. Рассказывай, что написал отец.

– Сама понимаешь, многого он нам не может сказать, по крайней мере в письме, чтобы себя не скомпрометировать. Но я умею читать между строк. Это случится сегодня ночью. Завтра утром мы станем самым крупным производителем оружия в Хоминуме. Все, что потребуется потом, – избавиться от отца Серафа и прибрать к рукам его производство боеприпасов. И тогда в руках у нас будет все!

– Хорошо. Наше наследие снова будет в безопасности. Но не сказал ли он…

Голос Исадоры стих, когда они вошли в комнату и закрыли за собой дверь. Флетчер понял, что стоит, не дыша, и выдохнул. Что бы это ни было, вряд ли это хорошие новости.

Он уже собирался выйти из укрытия, когда снова услышал шаги. Они были все ближе и стихли у двери, в которую вошли Таркин и Исадора. Прозвучал глубокий вдох.

– Давай, Сильва. Ты это сможешь, – прозвучал тихий звенящий голос Сильвы.

Флетчер разинул рот от изумления. Зачем Сильве приходить к Форсисам в столь поздний час?

– Сделать что? – спросил он, выходя из укрытия.

Сильва ахнула и прикрыла рот руками.

– Флетчер! Я думала, ты уже спишь!

– Сделать что? – повторил Флетчер.

– Я пришла, чтобы… помириться с Форсисами, – тихо сказала она, стараясь не смотреть Флетчеру в глаза.

– Зачем? Что на тебя нашло, ради всего святого, что ты решила сделать это? Они бросили тебя тогда, когда тебе более всего была нужна их помощь! – воскликнул Флетчер.

– Я забыла, Флетчер, зачем я здесь. Я эльф, первый вызывающий в нашем народе, за сотни лет. А еще я посол. Ты и Отелло были добры ко мне, и я не желаю вам зла. Но я не имею права враждовать с дворянством, когда ставкой являются отношения между нашими народами. Захария Форсис – один из самых давних и близких советников короля Гарольда, а именно король собирается создать союз между нашими народами. Если я буду дружна с детьми Захарии, это склонит его на нашу сторону, – твердо ответила Сильва, так, будто заранее отрепетировала эти слова.

– Но, Сильва, они тебя не любят. Хотят дружбы с тобой лишь ради своих целей!

– Как и я – их дружбы. Прости, Флетчер, но я приняла решение. Это не изменит ничего между нами, но все должно быть именно так, – печально сказала эльфийка.

– Да, конечно! Думаешь, я тебе буду верить, если ты пригреешь в постели этих двух гадюк? – выпалил Флетчер и ринулся прочь.

– Флетчер, прошу тебя! – взмолилась Сильва.

Но было поздно. Флетчер убежал. На место мучившему его отчаянию пришла жгучая ярость. Будь проклята эльфийка и вся эта ее политика. И все эти дворяне тоже. Все разваливается на куски, дружба, учеба, даже Арктур в нем разочаровался. Даже с Бердоном он связаться не может, пока Рук за ним следит.

Когда он добрался до их комнат, там были Рори, Сераф и Женевьева. Радостно болтали, довольные своими успехами. Флетчер опустился на стул, надеясь, что его не заметят. Настроения болтать у него не было.

– Я думаю, мой уровень реализации растет! – радостно сказал Рори. – У меня неплохо получается! Может, и у Малахи уровень повысится!

– Не думаю, что ты понимаешь, как проявляется уровень реализации, – мягко сказал Сераф. – Твоя способность выполнить заклинание не имеет никакого отношения к нему. Уровень реализации влияет на то, какое количество демонической энергии ты можешь поглотить. Малахи никогда не станет уровнем выше. Он всегда будет первого уровня. Любой демон остается на одном уровне всю свою жизнь. Это просто мера того, сколько энергии они могут содержать. Даже если твой демон становится больше и сильнее, уровень не меняется.

– Ох… – протянул Рори. – Но тогда зачем Таркин орал Флетчеру, что Игнатий уровнем ниже, чем Требий, если это не связано с силой?