Копье Судьбы - Ольга Тарасевич

– Я возмещу вам ущерб. – Дмитрий озадаченно покосился на ребенка. Маленький какой, жуть… – Это вопрос ближайших дней. Но именно сегодня мне, мягко говоря, не до этого. Я не буду закладывать вашего приятеля, который вас сюда провел. Давайте, я вас просто провожу к нему, он подпишет вам пропуск, и идите по своим делам.

– Извините, что я с дочкой. Но няне понадобилось уйти. А мне очень срочно нужно с вами поговорить. И не по поводу машины, я же объясняю. Меня зовут Лика Вронская, я журналистка и писательница. Следователь Седов – мой приятель, и так получилось, что у меня есть информация по этому делу. Вся эта история тесно связана с копьем Лонгина. Считается, что этим копьем был убит Иисус Христос, его владельцем какое-то время был Гитлер. – Она замолчала, стала покачивать наморщившего носик ребенка. Тот подумал и все-таки решил разреветься, тонко и жалобно. – Простите, пожалуйста. Дариночка, тише, тише, солнышко… А еще мне надо вам рассказать, что сегодня днем я встречалась с подругой Игоря Костенко Ольгой. Она мне чуть голову не проломила, а потом говорила, что ее муж ни в чем не виноват… Знаете, я, кажется, поняла, кто виноват в этом кошмаре. Темные силы. Не надо пытаться с ними заигрывать, не тот случай. Про человека иногда говорят – бесом одержим. Вот-вот, очень точное определение…

– Отличная версия для начальства. – Он усмехнулся. – Это все происки сатаны. Кстати, что-то в этом есть. То двери на месте происшествия почему-то не закрыты, то следы борьбы отсутствуют. Вы очень проницательны!

Мальцев с ужасом смотрел на сидящую перед ним мадонну с младенцем, и ему казалось, что для антуража здесь не хватает только съемочной группы режиссера Эмира Кустурицы. Такой абсурд достоин быть запечатленным, и вообще, его слишком много для одного человека…

– Подождите! Мне все понятно! – завопила Лика, и уже успокоившийся было ребенок снова расплакался. – Тише, малышка, тише… Мне все понятно. Наконец-то! Только у нас нет ни одного доказательства…

«Ну вот, еще одна, – расстроенно подумал Денис Зинчук, увидев сидящую в коридоре симпатичную молодую женщину. – Никакой управы на этого грабителя нет! Подбегает, сумочку выхватывает. А что бабы в такой ситуации могут сделать? Ничего! Догнать не получается, каблуки. Кричать надо – а от растерянности они этого не понимают, только глазами хлопают. Но при этом даже лицо толком запомнить не могут – пять случаев, все внешность по-разному описывают. То высокий, то низкий, то молодой, то лет под тридцать. Или это несколько грабителей на участке моем орудует?…»

Он попытался максимально солидно пробасить посетительнице:

– Обождите немного, я вас сейчас приглашу.

И, закрыв за собой дверь, вытер рукавом взмокший лоб, потом налил себе из графина воды.

Зубы клацали о стакан. Успокоиться не получалось.

«Да что же это такое! – Денис стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет. – Я уже неделю здесь работаю. Ну лет мало, ну опыта нет. Но все ведь с чего-то начинают. Тоже мне, барышня кисейная! Как увижу гражданку, которая заявление хочет подать, весь трясусь. На скандал вчера вызвали – чуть по роже от дебошира не схлопотал. А еще говорят: молодость, прекрасная пора. Прекраснее не бывает! Скорее бы уже хоть чуть-чуть повзрослеть, для солидности».

Денис решил покурить в окошко. Горький, невкусный дым наждаком прошелся по горлу. Но – все знакомые участковые курят. И говорят ведь: сигарета успокаивает…

– Входите, гражданка. – Он высунулся за дверь. – Вы по поводу ограбления? Сумочку украли? Я разберусь, не сомневайтесь.

Женщина как-то неуверенно прошла в кабинет, опустилась на стул. И совершенно бесцветным равнодушным голосом сообщила:

– Нет, я не по поводу ограбления. У меня… убийство.

«Трындец подкрался незаметно, – пронеслось в голове у Дениса. – Вот так влип! А что делать в таких ситуациях? Не помню, просто все на свете из головы мигом вылетело. И чего она ко мне-то приперлась? В районное ОВД пусть топает…»

Он вытер о штаны вспотевшие ладони. И вымученно, как будто женщина могла чем-то помочь, заглянул ей в глаза.

– Где труп? Кого у вас убили? Вы, главное, не волнуйтесь. Рассказывайте обо всем по порядку. Будем разбираться.

– Убили не у меня. Убила я. Сегодня я задушила капроновым шнурком для сушки белья сына моего бывшего мужа, Егора Иванова…

Денис счастливо рассмеялся:

– Классно вы меня развели, я почти поверил. А еще, мне отец рассказывал, в армии есть хорошая шутка. Назначают новобранца первый раз на кухню. И говорят: макароны, перед тем как в воду бросить, надо продувать. А сколько там макарон, на несколько взводов, представляете?! И сидят как зайчики, продувают, умора одна! Так вы – чья знакомая? Хватит меня разыгрывать, да я все понял уже! Сереге с соседнего участка пламенный привет!

– Я – знакомая Егора Иванова. Я убила его сегодня…

…Сначала ей было его, Арсения-Егора, жалко: мальчик, как и она, тоже вырос без отца.

Без папы тяжело. Кажется, хоть какой-нибудь, пьяненький, безработный, наплевать на трико с вытянутыми коленками и дырявую облезлую майку – но чтобы был и подружки бы опасливо косились на его храп. И чтобы хлыст – «байстрюково отродье» – никогда, никогда не щелкал вслед. А ведь даже поплакаться было некому. Мамочка – вся в своих проблемах, начинающейся старости, невнимательных мальчиках-любовниках, гнусных режиссерах, конкурентках-шалавах. Поэтому и рассказывать про свои беды приходилось кастрюле со щами или утятнице, наполненной картошкой с морковочкой. Вещи иногда бывают лучше людей, участливее. А еда – она же вообще почти живая, теплая, с запахами…

Впрочем, Егору было легче. Мать, судя по рассказам Арсения, души в сыне не чаяла. Уже немолодая, убивалась на нескольких работах – только бы сыночек ни в чем не нуждался. Но все равно что-то дрогнуло в груди, закололо слева, когда в магазине к ней подошел невысокий паренек и пробормотал:

– Здравствуй, Оля. Я – сын твоего мужа. Ты не дашь мне немного денег? Нам с мамой кушать нечего. Только отцу, очень прошу, ни слова. Я боюсь, он вообще перестанет нам тогда помогать.

Понятно было, мальчик лукавит. Крепенький, хорошо и чисто одетый, он не производил впечатления нуждающегося в средствах, испытывающего тяжелые лишения. Это он, а не его мать, разыскал Арсения, настоял на том, чтобы отец купил квартиру в Москве. Но у него нет и не будет того, что нельзя приобрести ни за какие деньги.

Ольга достала из кошелька все купюры, которые там были. Арсений, конечно, не одобрил бы этого жеста, но так хотелось сделать приятное его ребенку…

Потом она Егора ненавидела.

Как он отплатил за все то добро, которое она ему делала?

Пачка снимков звонко шлепает по пластиковому ярко-желтому столику кафе.

Красивые фотографии. Она и Игорь – отличная пара. Поцелуй в аллее парка, сплетенные пальцы, нежные взгляды ищут друг друга. Все поймано, подсмотрено. Любовь видит только любимого. Ракурсы-то какие, мальчишка явно снимал с близкого расстояния. А – не заметили, ни съемки, ни слежки, причем оба…

– Если ты не хочешь, чтобы это увидел отец, плати, – усмехнулся Егор, наблюдая за ее побледневшим лицом. – А то все папаше скажу, он тебе – ногой под зад, и никаких бабок.

Какие деньги?! При чем здесь это! После свиданий с психологом просто невыносимо стыдно было смотреть на пожилое любящее лицо. Родные глаза – хуже упреков, ругани. А вдруг еще удастся освободиться от этого наваждения – Игоря? Протрезветь от его губ? Остаться с Арсением, стареньким, ему жена ведь нужнее…

Но этот – маленький негодяй – ничего не поймет. Нет ни смысла, ни желания тратить время на объяснения.

Пустело портмоне, с кредитки улетали внушительные суммы, сердце кипело от ненависти к корыстному подростку…

Если бы Ольге сказали, что она сама потом разыщет Егора, будет перечислять на его счет большие средства, по своей воле, без шантажа, – она бы рассмеялась.

Но ведь нашла и платила, с радостью!

Потому что нет ничего мучительнее боли любимого.

Правда ведь?

Сам, кажется, многое способен вынести, пережить, стерпеть.

Боль близкого человека – жестокая пытка, и все кажется напрасным: помощь, сочувствие.

БОЛЬНО.

Так БОЛЬНО, что время застывает, останавливается. А как БОЛЬ остынет, если ни ветерка, все недвижимо и статично?…

Врачи говорили: после избиения состояние Игоря удовлетворительное.

Милый морщился, улыбаясь разбитыми губами.

– Теперь наконец-то я смогу работать, а не отбиваться от влюбленных в меня пациенток.

Ольга смотрела на желто-фиолетовые синяки. На гипс, схвативший любимое, тонкое, нежное, такое хрупкое запястье. И ее трясло от ненависти.

Гад, урод, скотина, ублюдок, сукин сын!

Да как он смел прикоснуться к Игорю! Как он додумался бить, грабить?! Его? Его?!!

Игорь – самый лучший психотерапевт, он – прекрасный человек, идеальный любовник, очень красивый, веселый, оптимистичный… И вот какая-то тварь его избивает! Как можно было до такого додуматься? Человек на такое не способен, так может поступить придурок, существо низшего порядка, ничтожество.