Хозяйка Мозеби (СИ) - Лей Лора

По итогу решили: в осеннюю поездку по городам и весям вручить налогоплательщикам разработанные формы отчетности и прочее, пусть привыкают, и, тем самым, положить начало формированию базы данных о состоянии аграрного сектора королевства, обнаружению «белых пятен» и поиску выправления ситуации в местах провалов. О как!

В качестве благодарности, граф и баронет поводили- повозили меня по местным достопримечательностям, пару раз приглашали на семейные посиделки (бррр), заметили, что я не проявляю к этому «энтузазизма», поржали и отпустили с богом – заниматься более приятными делами.

Например, закупкой семян, инвентаря (спиц вязальных, в том числе), тканей, ниток, соли, сахара, других мелочей…

Юмористическое отступление

Председатель колхоза отчитывается на собрании.

- У прошлом годе мы посиялы 10 гектаров пашаници. Усю съела тля.

- У этом годе мы посиялы 30 гектаров пашаници. Усю съела тля.

- У будущем году мы посиим 100 гектаров пашаници – нехай тля подавится!!

Глава 48

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер.

Август 1771 года, поместье Мозеби

Давно не садилась за дневник, дела да случаи, но закончить- то надо! Так вот, в столице мы сумели (с помощью герра Расмуссена и графа Хольгера, конечно) завершить вопрос с патентом на игры, кубики (новая идея!), перья (ну что бы они без меня и моих помощников делали!), моими сказками (получила гонорар, кстати!), «провентилировали» тему покупки рабочих лошадок в Англосаксии (министр обещал посодействовать и даже привезти парочку осенью), и уже собирались обратно (ё- моё, пришлось фрахтовать «Чайку» целиком и вытряхнуть НЗ до дна на это дело…Господи, я когда- нибудь разбогатею, а?), как мой враг, язык, то есть, втянул попаданку в ещё одну авантюру.

* * *

А так все хорошо начиналось…Набегались, насмотрелись, наговорились, закупились…И дернул же черт баронета упомянуть скандал с негодной парусиной Ольсенов!

И нет бы мне промолчать –где та парусина и где скромная вдова? Ну, я ж Трындычиха, по ходу…

Парусина – это что? Это брезент! Пусть и без водоотталкивающей современной пропитки – все равно воду мало пропускает, износостойкий и тд. На паруса эта партия не пошла – оказалась тонковата и разорвало её во время несильного шторма, как того Володьку.

В общем, проболталась, возбудила графа, тот послал Лунге на портовый склад, баронет метнулся, приволок кусок рваной парусины, и мы опять засели обсуждать перспективы использования брака на благие нужды, а именно: маркизы для открытых кафэ, шторы на люверсах, плащ- палатки и вещмешки или рюкзаки, сабо, коврики…

Мужики, понятно, уперлись в снаряжение, я положила глаз на обувь и всякое домашнее. Вызвали казначея, и стала я обладательницей пятисот квадратных ярдов особо пострадавшей парусины за смешные восемьдесят далеров (почему – не спрашивайте), что равнялось половине моего гонорара за напечатанные в столичном вестнике сказки.

Патент и технологию изготовления перьев (мои ребята неделю бились с кузнецом- энтузиастом, знакомым Ивера, как их лучше делать), игрушек и остального казна купила сразу.

Я получила четыре тысячи далеров за все (грабеж, знаю, но иногда «подмазать» не помешает), кузнец – право на изготовление перьев, граф – благодарность министра финансов и «кубики» (родне какой- то отдал). Все счастливы.

От себя граф подарил скромные украшения из серебра и топазов (я настояла), оплатил заказ на спицы (было ему интересно) и обещание привезти лошадей (я понадеялась, что купит). Баронет отдарился двумя рулонами прекрасного сукна и фарфоровым сервизом (и то – дай сюда!), взяв с меня при этом обещание с каждой оказией присылать новые опусы.

Домой, Ганжа, домой! Так я думала, стоя на палубе «Чайки» в окружении поклажи и внезапно увеличившейся на шесть человек команды моих сопровождающих..

* * *

Октябрь 1771 года, поместье Мозеби.

Лето промелькнуло в мгновение ока! Прошло оно под знаком трудов праведных, приобретений, экспериментов (все еще бьёмся с ульями и сеялкой, как- то не очень она работает), любованием диковинными растениями около особняка.

Урожай собрали неплохой, чуть меньше, чем в прошлом году, зато порадовала картошка: селяне мои уверовали в овощ и его преимущества и теперь ждут результатов от маиса и подсолнечника.

Эти гиганты меня не подвели – хорошо выросли, но для моих целей (масло) пока маловато, зато жареными семками домочадцы остались довольны, как и вареной кукурузой! Я хоть и не поклонник её, но сгрызла за мое- мое!

Граф с баронетом тоже пробовали, трясли как грушу потом, уговорились подождать еще годик и тогда внедрять массово. Вот умеет герр Хольгер видеть перспективы, умен, зараза! Пришлось и про муку костную рассказать: увидел, как парни мололи кости на заднем дворе, пристал, что банный лист к жо…

Здесь стояла на смерть – патент на него, моя доля 60%, пятилетнее производство на острове, за ним – продажа, добровольно- принудительная, если потребуется.

Но министр видел мою скотинку и птичек, употребляющих порошок – крепенькие, бодренькие! Рыбное удобрение только вносить начали – маловато пока сырья, но Ильзэ произвела на графа впечатление своими аргументами и уверенной речью, хоть и струхнула поначалу.

Я, честно, не поняла, почему она вела себя несколько странно при графе, да и тот присматривался к фру Дан как- то очень внимательно…А может, показалось?

Все эти «терки» случились во время визита чиновников на Фалькстар, когда опять они с Лунге у меня тусовались на охоте, в этот раз почти неделю – отдохнуть им надоть, понимашь! Приняла, куда деваться, тем более, что привезли они таких красавцев- коней!

Ларс «плакалъ», глядя на рослых, мощных мохноногих лошадок, чуть не облизывал, божился беречь пуще глаза и «родить богатыря нам к исходу» следующего года «всенепременно»! Назвали пару Один и Фрейя, герр Ларс увел их к себе, сказал, будет бдить рядом. Ну, ладно, лишь бы работать смогли для нашей пользы.

* * *

24 декабря 1771 года

Сегодня за рождественским столом у меня собрались домочадцы и старые, и новые…

Ивер в столице встретил однополчан и пришёл ко мне, смущенный, с просьбой принять на службу шесть стражей…Сначала я не поняла, а чего он такой потерянный- то? Нужны люди, это мне давно стало ясно, так чего мяться- то?

Когда же я их увидела, сердце зашлось: худые, одеты кое- как, глаза больные, один и вовсе инвалид, хорошо хоть, с руками…Ивер не уговаривал, он ПРОСИЛ…А мужики стояли и молчали, как перед эшафотом…

Что и кого я в тот момент вспоминала, писать не буду- больно…Миры – разные, жертвы – похожие. Махнула рукой, собирайтесь, мол, прокормим. Ивер выдохнул, а эти посмотрели неверяще, и по их отрешенным лицам потекли слёзы…Господи…

На острове пришлось срочно расширять и обустраивать садовый домик, мастерить кровати (двухъярусные, естессно!), откармливать новичков, пристраивать к делу, отогревать душой…

Теперь у меня есть обувщик и плетельщик сетей Гуннар Йохансен, безногий молодой мужчина, сильный духом и телом (плечи – косая сажень, лицо – иконописное, характер – кремень), одноглазый юркий коротышка- охотник Ньял (гигант, ага)Хансен, спокойные молчаливые отец и сын Лукас и Лассе Томсен, глухой почти, но смешливый и трудолюбивый Сорен Соренсен и агроном- самородок Трюгве Хольм, на пару с Идой развернувшийся в саду и в огороде.

Для Гуннара Матиас планирует за зиму каталку сделать, пока ребята его носят, хоть он и сопротивляется. Ну, это понятно…

Заняла я его сабо из парусины: на деревянную или плетеную подошву – верх из ткани. Ну, покрутили так и сяк, Айрис предложила вышивку сделать простую, Трюгве пообещал найти травки для окрашивания…

А уж как сначала (еще в столице) на меня Айрис наехала (ишь, повзрослела, уверенности набралась, прям ух какая домоправительница, своюхозяйкустроит!): куды притащила барахла немеряно, для чего? А теперь, смотри – идеи у неё прут! Еще и коврик надумала смастерить…Да пускай –зима длинная…