Алтарь Эдема - Джеймс Роллинс

— Прошу вас, садитесь. — Он показал на стул, потом перевел взгляд на охранника. — Сержант Рид, пока все. Когда мы закончим, я вас позову.

Коннор не шелохнулся, точно корни здесь пустил.

— Командир Кент сказал, что я должен оставаться рядом с заключенной.

Дункан отдал этот приказ, прежде чем отправиться проверять ее информацию о дублировании данных на серверах «Компью-сейфа».

Малик протяжно вздохнул.

— В этом нет необходимости, но, если вам так уж хочется, можете постоять на страже у двери.

Коннор нахмурился, собираясь возразить, и крепче сжал ее локоть. Но Малик решительно махнул рукой:

— И с той стороны двери, если вы не возражаете. Тут нет окон, наша гостья никуда не денется. Мой кабинет не хуже любой камеры.

Коннор еще больше помрачнел, но ослабил хватку. Наверное, на коже останутся синяки, может, даже отпечатки его пальцев.

— Я буду за дверью. — Наконец он отступил.

Малик, казалось, уже не видел его, глядя на Лорну.

— Доктор Полк, пожалуйста, садитесь. Нам нужно о многом поговорить. Подозреваю, что некоторые откровения просто ошеломят вас.

Лорна с готовностью приняла его предложение: после всего произошедшего и из-за боли в бедре она не очень доверяла своим ногам. Опустившись на стул, она оглядела кабинет. Слева стена была увешана разными ЖК-мониторами, окружающими самый крупный — пятидесятидюймовый плазменный. Большинство были отключены, но на четырех она увидела изображение некоторых помещений подземного комплекса, включая и гинекологический кабинет.

Вероятно, он вел наблюдение за всем, что там происходило.

Она с отвращением отвернулась.

Другую стену покрывали дипломы и награды. Лорна прошлась по ним взглядом — не помогут ли они ей понять человека, сидящего за этим столом? Многие из этих бумаг были на чужих языках, включая и несколько на арабском. Она увидела один диплом на французском — от Университета Пьера и Марии Кюри, а под ним — грамоту от Национального центра научных исследований — крупнейшей организации Франции.

Доктор Малик мог быть нравственным уродом, но голова у него, судя по всему, работала неплохо.

— Ваши анализы будут готовы через час, — сказал он и чуть подался к ней. — Позвольте мне объяснить дальнейшее. Чтобы у вас не возникало беспокойства.

Лорна не могла понять, то ли он сознательно избегает вопроса о ее судьбе, то ли это какая-то особая разновидность жестокости.

— Получив результаты анализов, мы сконструируем генетически адаптированную комбинацию препаратов лупрон и менопур, а также экспериментальный фолликулостимулирующий гормон, — продолжал он. — Обычно на созревание яйцеклетки в яичнике уходит несколько дней. Но с помощью разработанной мной методики мы сокращаем процесс до нескольких часов. А значит, у нас будет время поговорить.

— И что вы собираетесь делать с моими яйцеклетками? — Наконец Лорна обрела голос.

— Можете не сомневаться, они будут использованы на благое дело. Они нам нужны для нового проекта гибридизации эмбрионов.

— Какого рода эмбрионов? — Перед мысленным взором Лорны снова возникло тело на операционном столе.

— Ответить на этот вопрос не так-то просто. И прежде чем дойдем до этого, хочу сказать вам откровенно. Я просмотрел ваше дело.

— Мое дело?

— С вашим образованием и опытом работы в генетике и бридинге я мог бы найти для вас прекрасное место в моей лаборатории. Было бы неразумным расточительством отказываться от услуг такого ценного исследователя. А если вы будете готовы к сотрудничеству, то вполне сможете и дальше оставаться на острове.

— В качестве пленницы.

— Я предпочитаю слово «коллега». И это гораздо лучше имеющейся альтернативы. Возможно, если вы разберетесь в нашей методологии и целях, ваши сомнения развеются.

Она не была в этом так уж уверена, но не видела причин, чтобы отказываться от дальнейшего разговора. Чем дольше они будут говорить, тем дольше она останется в живых.

— Продолжайте, — сказала она, так или иначе желая выслушать его. — Чем вы все здесь занимаетесь?

Малик откинулся к спинке стула, словно удовлетворенный ее согласием… а может быть, ему просто нравилась роль оратора.

— Чем мы занимаемся? Чтобы только приступить к ответу на этот вопрос, придется вернуться к самому началу. Вам известна Книга Бытия?

— Вы имеете в виду Библию? — Лорна не совсем поняла логику этого странного перехода.

Кивок.

— «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».[18]

Лорна не знала, что ей на это сказать, а в глазах Малика заплясали искорки.

— Вы должны простить мое высокомерие. На меня, вероятно, оказывает огромное влияние наш главный благотворитель Брайс Беннет, а он глубоко религиозный человек. Это одна из цитат, которую он часто повторяет применительно к нашей работе здесь… и одна из причин, по которой он выбрал именно данный остров для размещения лаборатории. Остров Эдем. — Малик улыбнулся и покачал головой. — И правда, лучшего места не найти.

— Я не понимаю. Какое все это имеет отношение к вашим генетическим экспериментам?

— Не спешите — всему свое время. Сперва позвольте дать мое определение великого начала. Научную основу акту всего творения. У Беннета это Слово Божье. А у меня нечто, основанное на научной методике.

— И что же это?

— Вы знакомы с фракталами?

И опять Лорну поразил нелогичный переход. Что этот тип хочет сказать? И в то же время она вспомнила, что слышала это слово прежде — ее брат упоминал его применительно к структуре магнетитовых кристаллов. Она что-то знала о фракталах, но только в самых общих чертах. И уж конечно, не знала, каким образом фракталы связаны с деятельностью доктора Малика.

Поэтому она просто покачала головой, желая выслушать версию собеседника.

— Так вот, по определению, фракталы — это неправильные геометрические тела, образованные повторяющимся сочетанием других тел такой же формы. Или иными словами, это большие тела, которые могут разлагаться на свои подобия все меньшего размера.

Лорна нахмурилась. Она вспомнила, что говорил Джон Грир о магнетитовых узлах в мозгах животных: матрица состоит из постепенно уменьшающихся кристаллов единой формы.

— Вижу, вы в недоумении. Позвольте я вам покажу, что имею в виду. — Малик принялся выстукивать что-то на клавиатуре своего компьютера. Справа от Лорны ожил один из мониторов на стене. — Все геометрические формы могут быть описаны одним алгоритмом или математическим уравнением. Вот простейший пример.

Это был обычный треугольник.

Малик снова постучал по клавиатуре.

— Но если вы дадите компьютеру задание размножить этот треугольник, добавить один к другому, то мы получим вот такую фигуру.

На экране появился сложный многоугольник, состоящий из нескольких треугольников, расположенных под различными углами и в различных плоскостях. Она пожала плечами — на нее это не произвело впечатления.

— Понимаю, — снизошел Малик. — Смотреть тут особо не на что, но давайте попросим компьютер повторить этот треугольник сто тысяч раз, пусть он увеличит одни треугольники, уменьшит другие, изменит углы наклона, но в основном будет опять и опять повторять эту фигуру. Вот что мы получим.

Глаза Лорны расширились.

— Это похоже на горный хребет.

— Именно. Ландшафт, составленный из повторенной миллионы раз одной и той же формы. В нашем случае — треугольника. Сегодня компьютеры именно так генерируют пейзажи в кино и видеоиграх. Бесконечное повторение одного и того же базового алгоритма, или фрактала, с целью получения более сложного.

— Но какое все это имеет отношение к…

Малик оборвал ее:

— Дело в том, что это явление обнаруживается не только в горных хребтах и береговых линиях. Оно присутствует повсеместно и в органическом мире. Возьмите, например, дерево. Если вы посмотрите на его ветки, то увидите повторение одного и того же основополагающего рисунка, характерного для данного вида.

На экране появилась простая форма: линия с разветвлением, потом разветвления стали множиться и в конечном счете образовывали полномасштабное дерево.

— Та же самая фрактальная основа естественного мира обнаруживается повсюду. От структуры галактик до крохотной снежинки, от океанических потоков до формы облаков в небесах. Это повсюду вокруг нас и в нас самих.

— В нас?

— Наши тела состоят из фракталов. Их можно обнаружить при росте кровеносных сосудов, в строении альвеол в легких, в форме почек, даже в разветвлениях дендритов у нас в мозгу. Но дело тут далеко не только в этом. Если заглянуть поглубже, то фракталы влияют даже на то, как функционируют наши тела. Было доказано, что фракталы определяют нашу походку, сердечный ритм, скорость дыхания. И теперь исследователи с помощью науки о фракталах оценивают функционирование мозга, изучают фрактальные структуры, скрытые в ЭЭГ. И они обнаружили эти структуры.