Красная Шапочка: новые грани истории (СИ) - Юлианна Клермон

рыданий уже дико болела голова, глаза опухли и почти не открывались, а голос сел настолько, что из груди вырывались только непонятные хрипы, я загадала желание. Идиотское, бредовое, детское, инфантильное.

Кто-то меня осудит, кто-то покрутит пальцем у виска, но я не претендую на звание мудреца. Это был жест отчаяния, и меня поймут только безответно влюблённые.

Едва рассвело, я засела на веранде с кружкой горячего чая, уставилась в окно и замерла.

Около шести часов утра Влад вышел на крыльцо и подошёл к своему танку.

Затаив дыхание, я крепче обхватила ледяными ладонями кружку с недопитым, давно остывшим чаем, и подалась вперёд.

— Оглянись, — прошептала одними губами, прожигая взглядом мужскую спину, — и я пойму, что ты мне врёшь, пойму, что нужна тебе.

Но он не оборачивался. Спокойно открыл багажник, закинул туда спортивную сумку, сел за руль и завел двигатель.

В утренней тишине раздался тихий рык его хищника.

А я всё ждала. Ждала и молила, с каждой секундой всхлипывая всё громче и отчаянно цепляясь за последнюю надежду:

– Ну же, Влад... Ну пожалуйста... Если ты сейчас не оглянешься, я уеду. Навсегда... Я прошу тебя... Прошу... Влад...

Открылись большие ворота, и машина двинулась с места.

Мир перевернулся и рухнул, рассыпавшись на тысячи мелких осколков, а вместе с ним рассыпалась и моя вера в чудо. Я тяжело откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и затряслась в молчаливых рыданиях.

Не сбылось...

Я ему не нужна...

Словно во сне я поднялась с дивана, последний раз посмотрела в окно и увидела, как закрываются автоматические ворота, навсегда отрезая от меня Влада.

Он уехал.

Всё.

Мне тоже больше нечего здесь делать.

Деревенская жизнь не задалась.

Всё, что я могу, — спасти остатки своего разума и сердца.

Отдать гусей тёте Тамаре, забрать Ждана и уехать в какой-нибудь далёкий город. Подальше отсюда. Потому что так продолжаться больше не может...

Я стёрла с опухших глаз вновь накатившие слёзы и на негнущихся ногах пошла в дом. Нужно привести себя в порядок и собрать вещи.

Попрошу Аню, чтобы Андрей довёз меня хотя бы до трассы, а там сяду на первый попавшийся автобус.

Меня нигде ничто не держит. У меня нет корней. Поэтому можно двигаться куда угодно.

Я взяла со стола телефон.

Ещё рано, но Егорка всегда просыпается ни свет ни заря, и есть шанс, что Аня тоже уже не спит.

Экран приветливо моргнул и разблокировался, а я застыла, гипнотизируя выскочившее уведомление.

Пропущенный от Влада. Десять минут назад. А следом – СМС.

Сердце больно толкнулось в рёбра.

Я сжала телефон одеревеневшими пальцами, открыла сообщение и уставилась на экран.

"Доброе утро, маленькая. Наверное, ты ещё спишь.Мне легче думать так, чем понимать, что ты не хочешь со мной разговаривать.Я пока не могу ничего объяснить, просто прошу верить мне.Я вернусь, и мы поговорим.Обещаю".

Телефон выскользнул из рук, а я осела на пол и закрыла лицо ладонями.

38. Абонент временно недоступен

За первые три часа я перечитала сообщение Влада сотни раз.

"...Просто прошу верить мне. Я вернусь, и мы поговорим. Обещаю."

Я перечитывала и перечитывала сообщение, разбирая каждое слово, каждую запятую, и всё пыталась понять, что он имел в виду.

Сначала, в первое мгновение, меня накрыла надежда.

Я с глупой улыбкой начала прокручивать в голове момент, когда Влад вернётся, прижмёт меня к себе крепко-крепко и своим низким вибрирующим голосом скажет, что всё это время просто боялся, что тоже скучал, и что я ему нужна…

Через час надежда сменилась страхом.

А что, если он приедет и скажет, что я опять всё себе придумала? Что он не хотел меня обидеть, но между нами ничего не может быть?

Вскоре меня уже лихорадило от этих качелей.

Я загоняла себя в угол своими же мыслями, пока вдруг не пришло осознание: если бы я ему была не нужна, он бы не написал это сообщение.

А значит, я зря себя накручиваю. Значит, я действительно ему дорога́!

И я расслабилась. Позволила себе поверить, что когда он вернётся, всё изменится.

Тётя Тамара, которая привычно пришла к девяти утра, застала меня сидящей на полу, с идиотской улыбкой на заплаканном лице прижимающей к груди телефон.

– Девонька, ты, никак, рехнулась? – испуганно охнула она и всплеснула руками.

– Нет, – я посмотрела на неё безумными глазами и показала телефон. – Я просто счастлива.

Соседка нахмурилась, потянула меня за руку и усадила на стул.

Пока она отпаивала меня горячим чаем, я, путаясь и постоянно сбиваясь, рассказала ей всё, что произошло у нас с Владом. Вылила на неё все свои мысли и переживания, которые одолевали меня долгое время.

— Ох, Машенька, как же ты настрадалась, — покачала головой женщина. — Ну, только Владик приедет, пусть держится у меня! Всыплю ему ремня, не посмотрю, что взрослый.

Она потрясла в воздухе су́хоньким кулачком, а потом вдруг встала со стула и достала из кармана телефон.

– А что тянуть? Сейчас же ему и позвоню! Ну, он у меня получит! Довёл девку до нервного срыва и сбежал? Нет бы сразу конкретно всё сказать!

– Тетя Тамара, не надо! — испуганно воскликнула я. – А вдруг я ошиблась?

— Вот сейчас и узнаем, — буркнула она, нажимая вызов.

Но гудков не было. Только равнодушный женский голос сообщил, что абонент временно недоступен.

Женщина нахмурилась.

— Странно... Ну ладно, позже попробую.

Она сходила в гусятник и накормила оставшихся с вечера голодными гусынь. Со своими страданиями я совершенно о них забыла. Потом впихнула в меня завтрак и ещё раз перезвонила Владу. Но ничего не изменилось. Абонент всё так же был недоступен.

Она звонила ещё несколько раз в течение дня, но каждый раз результат был один и тот же.

Ближе к обеду мне позвонила Аня. Она сообщила, что Андрея срочно вызвали на работу, и им придётся уехать на несколько дней.

– Маш, я буду звонить тебе, но и ты не пропадай, ладно? – тяжело вздохнула девушка. – Как только Андрюха закончит со своими делами, мы сразу же вернёмся.

Я пообещала, что никуда не пропаду, внутренне подивившись, как все меня тонко чувствуют, как переживают. У меня никогда в жизни не было настолько близких и родных отношений с друзьями. Да у меня и друзей-то не было. Сначала была мама, которая была мне и мамой, и подругой. После