Лишь пять дней - Джули Тиммер

— Да, конечно. Но не стоит затягивать, вы же знаете, что к доктору запись на несколько недель вперед. Хотя, конечно, не сравнить с записью к педиатру! Не знаю, как вы, а я записываю своих детей на прием за месяц вперед. И к дантисту тоже. Все так заняты сейчас! Скоро и к парикмахеру будет очередь на месяц вперед. — Женщина из регистратуры засмеялась, Мара неискренне поддержала ее смех, а сама тем временем потянулась к своему списку и пометила, что нужно везде записать Лакс.

Она попрощалась с сотрудницей больницы и немедленно набрала номер педиатра Лакс.

— Только на прививки, которые делают в пять? Или вы хотите сразу сделать все? Правда, система дает мне возможность записывать на прививки каждые двенадцать месяцев, поэтому я могу включить в запись и те, что делаются в шесть, то есть в декабре. Нет ничего лучше, чем планировать заранее! — сказали ей.

— Прекрасно! — ответила Мара. — И вы вышлете домой открытку, напоминая им, в смысле напоминая мне о визите к доктору за несколько недель?

— Да, мы всегда так делаем.

Потом она позвонила дантисту.

— Я решила записать дочь на три плановые чистки зубов каждые полгода, пока не забыла. У меня будет напряженный рабочий график, и я хочу заняться этим сейчас, пока есть время.

— Простите, но я могу записывать только на одну чистку. Может, вы пометите у себя в календаре и перезвоните через шесть месяцев? Нет настолько занятой мамы, чтобы она не нашла времени для короткого телефонного звонка, правда?

Есть, хотела ответить Мара, некоторые мамы слишком мертвы для этого.

О господи!

Мертва!

Она тогда уже будет мертва!

Мара смотрела, как телефон выпал из рук. Ударился о кухонную стойку, потом грохнулся на пол. От удара прямоугольная часть, в которой были батарейки, чуть отошла. Она слышала тонкий голос из трубки, и хотя не могла разобрать, что же говорят, могла себе легко представить. Застыв, она уставилась на телефон, пока голос не оборвался, превратившись в длинный гудок.

Оторвав взгляд от пола, она обвела взглядом кухню, гостиную и представила, как Лакс и Том медленно бродят по дому, грустя день за днем. Лакс сидит за стойкой, голова склонилась над тарелкой с хлопьями, но рука не подносит ложку ко рту. Она слишком расстроена, даже крошить хлопья между пальцами нет настроения. Том — с другой стороны стойки, едва пригубил кофе, потом поторапливает дочь, чтобы та ела быстрее. Они вдвоем идут к автобусу, ребенок дергает его за руку, умоляет остаться дома.

И вечером то же самое, поковыряют ужин, пока Том не сдастся и не позволит ей встать из-за стола после еще одной ложки. Обязательное вечернее купание, никто не в настроении изображать в ванной пиратский корабль или играть в какие-то другие глупые игры Лакс. Наконец время ложится спать — самое болезненное для всех скорбящих. Мара легко могла представить себе, как они лежат, обнявшись, Том пытается сдерживаться, пока Лакс всхлипывает рядом. Сзади книги, так и не открытые за все это время.

Все из-за нее. Из-за того, что она сделала. Гудок телефона звучал для Мары так же, как пищание ЭКГ, выдающей на мониторе прямую линию. Этот писк означает, что кто-то ушел, из жизни. Какой еще звук приносит больше горя? Какой еще звук символизирует смерть? Как она может добровольно присоединиться к этому смертельному хору?

Как она может?

Мара представила себе, как эту фразу произносят сотни голосов: мамы в школе, коллеги на работе, соседи. Стэф, Джина, ее родители. И громче всего Том. Как она могла с нами так поступить?

Опираясь о стул для равновесия, Мара нагнулась, подняла телефон и выключила его. Она хотела, чтобы этот звук прекратился, а вместе с ним чтобы исчезли все картины того, как будет выглядеть эта комната после ее ухода. Она желала, чтобы с выключенным телефоном исчезли все другие звуки, и в особенности самый безжалостный — звук прямой линии на аппарате ЭКГ.

Это для них, напомнила она себе. Она делает это для них! Нужно сконцентрироваться на этом. Она сидела за кухонным столом и просматривала свой список. Если Мара станет отвлекаться на мысли о том, какую боль она причинит своей семье, и забудет, от какой огромной боли она их спасет, то не сможет выполнить все пункты. И никогда не сможет выполнить основную задачу — последний номер в списке.

— Это для них, — вначале прошептала она, а затем сказала громче, — это для них! — Она подняла ручку, написала «ДЛЯ НИХ» наверху своего списка и заставила себя произнести это еще раз, даже громче прежнего. — Это для них!

Она откашлялась, распрямила плечи и вычеркнула только что добавленный пункт — записи для Лакс. Просматривая список, она задумчиво кивнула. За два дня она практически всех обзвонила и всем написала, но были еще важные дела, которые необходимо было закончить. Первым пунктом стояли «советы Тому», и это еще не было завершено. Она приклеила список к столу, накрыла компьютером, включила его и отыскала документ, начатый несколько недель назад. Список советов Тому, постоянно дополняющийся, по мере того как новые идеи посещали ее.

Она вписала информацию о тех визитах к врачам, что она только что назначила, до этого значилось: купить Лакс обувь на размер больше, чтобы ноге было куда расти.

До обувных советов было написано: когда покупаешь брюки, выбирай эластичные, с пуговицами на талии, чтобы, с одной стороны, их длины хватало для ее длинных ног и при этом они могли плотно сидеть на ее тоненькой талии.

Когда на тебя будет наседать родительский комитет, пожалуйста, без зазрения совести разыграй карту вдовца! Они начнут просить тебя помочь с собиранием денег ближе к Рождеству или что-то в таком же духе. Помни, смысл этого в том, что они просто хотят чем-то заняться, а не в том, что школа действительно нуждается в деньгах! Все эти мероприятия школьного комитета забирают огромное количество времени, и женщины будут очень убедительны — не поддавайся!

Используй роль вдовца, и тогда, когда Лакс захочет другого учителя, тебе, конечно, ответят, что такие просьбы они не удовлетворяют, но они не посмеют отказать родительскому комитету. А тот, в свою очередь, не сможет постоянно говорить «нет» овдовевшему доктору. Когда будешь водить Лакс в парикмахерскую, проси, чтобы ее стригла Саманта, так как Мэриен всегда слишком грубо ее расчесывает, и Лакс будет визжать в процессе стрижки и все время по дороге домой.

Через час Мара вычеркнула пункт «советы Тому» из своего списка и вздохнула.

Что делать теперь?

Она уже послала все письма и едва справилась с раздражением, беседуя с матерью Тома, которая уже набралась, хотя было всего четверть десятого утра. Не очень трезвая мамаша так и не вспомнит, что нужно позвонить сыну.

Потом Мара зашла на форум, поискала сообщения от Детройта. Таковых не было. Она была совершенно не в состоянии поддержать тему, которую сегодня вывесила НеЗлодей — как совмещать занятия спортом с напряженным рабочим графиком. Мара быстро покинула страницу.

Взгляд ее наткнулся на стопку журналов рядом с ноутбуком. Она взяла один, изучила обложку и положила на место.

Было девять тридцать, раньше одиннадцати Гарри не приедет. Она уже приняла душ и оделась.

Пожевав нижнюю губу, Мара выдохнула так резко, что короткая челка встала дыбом надо лбом. Она опять углубилась в свой список.

Письма Тому и Лакс были закончены, завтра она позволит себе еще раз их перечитать, прежде чем распечатать, но особо значимых изменений внесено не будет. Она взяла ручку и вычеркнула этот пункт.

И следующее — вчера ночью она просматривала содержимое двух пластиковых коробок, которые держала под кроватью в комнате для гостей. В одной были открытки, которые Том дарил ей на протяжении всех этих лет: на дни рождения, годовщину свадьбы, День святого Валентина. А во второй были поделки Лакс, которые она приносила из школы. Смешная, раскрашенная дочерью индейка ко Дню благодарения, почему-то с семью глазами и тремя лапами, но с одним хвостом. Снеговик, у которого руки были больше тела, а на голове бейсболка, точь-в-точь такая, в какой Том бегал. Розовое сердце, левая часть которого больше правой. Том говорил, что с медицинской точки зрения правильно, просто не очень артистично.

Она знала, рискованно перечитывать любовные письма Тома, проводить рукой по рубашкам в его шкафу, пересматривать рисунки Лакс, ее первые написанные слова, перебирать ее разбросанные игрушки. Секс с Томом. Она просто шла по минам, и каждая из них могла взорваться в любую минуту и пошатнуть ее решимость.

Но, с другой стороны, будет трусостью не встретиться лицом к лицу со всем, что ей дорого. Это напоминает прощание в темноте.

Однако был здесь и элемент эгоизма. Она хотела впитать все это через кожу, чтобы оно осталось глубоко в костях и она могла забрать все с собой в вечность.