Кто-то еще - Алексей Бергман

Вспоминать интернат, куда его привезли после налета на квартиру бронированных спецназовцев, было неприятно, жутко. Растерявшегося Арсения подталкивал в спину усатый дядька, передавал его с рук на руки рыхлой женщине с пронзительными, испытывающими «приемыша» глазами…

Арсений их боялся до тошноты. Усач в полицейской форме и тетка были — н е о д н и. Точно так же как и в мамочке, в них чувствовалось чужеродное п р и с у т с т в и е.

И в спецназовцах, что выбили окно и дверь Арсений тоже ощущал пугающую двойственность. Они казались мальчику марионетками, ожившими грозными куклами с автоматами на взводе. Безвольными исполнителями чужих приказов.

Страшно.

Раньше Арсений думал, что так бывает только с мамой. Он никогда не видел других б о л ь н ы х людей, предполагал, что это есть симптом болезни и эту двойственность натуры способен разглядеть любой мало-мальски опытный врач психиатрической больницы, мальчик никогда не считал свои способности — о с о б е н н ы м и. Он думал, что привычка подмечать перемены в настроении мамы, вечный страх нарваться, под руку попасть — делают его чрезмерно внимательным, чувствительным к каким-то выплескам н у т р а.

Он ошибался. Полтора десятка человек, встреченных в один день: полицейские, следователи, спецназовцы, потом и тетка — не могли быть разом пациентами разбежавшейся психушки. Они все принадлежали серьезным ведомствам, туда не допускают сумасшедших.

Когда же Арсения привезли в дом, где в о о б щ е б ы л и т о л ь к о «д в о й н ы е» л ю д и, он понял, что его мама никогда не была больной. Так же как и этих людей, его маму захватили ИНОПЛАНЕТЯНЕ.

Инопланетяне захватили девочку Тоню. Но как только Антонина уснула по приказу, захватчик покинул ее расслабленное тело.

Инопланетянин побывал и в самом Арсении. Причем началось это буквально сразу же после того, как дверь квартиры слетела с петель. Арсений почувствовал внутри себя присутствие (почему-то не опасное, а мягкое как будто исцеляющее), потом ему показалось, что время и окружающее пространство странно растянулись, улетая в ширь и в прошлое… Инопланетянин постарался это ощущение убрать! Пытался успокоить, обернуть все н о р м о й…

Не получилось. Арсению казалось, что внутри его головы ползают многочисленные паучки. Щекочут извилины мягкими невесомыми лапками, раздвигают складки мозга, пробираются, погружаются в мозговую ткань…

Ощущение было настолько мерзким, что Арсений напрягся — представил, что мозг не жирное желе, а мышца! — и выкинул пришельца из себя!

Или напугал. Мальчику подумалось, что пришелец был — исследователем. Ученым, а не воином либо палачом. Иначе он бы не ушел, а зацепился — подчинил.

Но он ушел на время. Вернулся уже в доме «двойников» и попытался заставить уснуть, так же как и Тоню.

…Голоса за дверью стали громкими. Арсений уже различал порыкивающий бас бородача вздыхальщика, мелодичный голос женщины с глазами настороженной львицы. Детей перестали одергивать, а разрешили им носиться по квартире и разбудить разоспавшегося гостя…

Эх, если бы не строгая блондинка и собака, Арсений и сам бы уже давным-давно вышел из комнаты! Он бок напрочь отлежал в одной позе, повернувшись к стенке!

Дядя Борис, что вчера привез его сюда, подтянутый внимательный старикан Лев Константинович, пузатый дядя Коля, тетя Зоя — все были нормальными, не страшными!

Но вот собака…, и женщина с прилизанными волосами и глазами цвета стали… — они были п р и ш е л ь ц а м и. Они несли угрозу.

Арсений лежал и думал: уйти незаметно из этой квартиры или рискнуть — остаться?

В фантастических фильмах частенько встречался какой-то инопланетянин, вставший на сторону землян. Типа, совестливый, решивший, что захват чужой планеты — несправедливость, и воевавший заодно с хорошими парнями.

Что если блондинка и собака такие же борцы за справедливость? Что если только они могут помочь прогнать захватчиков с Земли?

Арсений повернулся, лег на спину, вздохнул…

Наверное пузатый бородач стоял за дверью и прислушивался. Едва Арсений лег навзничь, дверь приоткрылась…

— Проснулся? — показавшееся из-за двери широкое лицо растягивалось в странной, как будто заискивающей улыбке.

Арсений кивнул. Присмотрелся к дяде Коле…

Когда мама плохо спала или вовсе не смогла уснуть всю ночь, у нее были точно такие же красные, воспаленные глаза. Дядя Коля смотрел на Арсения и не решался подойти к матрасу.

— Ты можешь встать? — спросил. — Можешь встать и пойти со мной?

Арсений уже давно привык о щ у п ы в а т ь людей направленным усилием. Он как будто протянул к бородачу невидимую руку, дотронулся до головы, с ч и т а л его настроение…

Угрозы нет. Мужик растерян. Напряжен. Ждет чего-то важного, приятного.

Он не опасен.

Арсений послушно встал с матраса, вышел в просторный холл…

В холле сгрудились все обитатели квартиры. Ласковая тетя Зоя стискивала руки у груди, дядя Борис придерживал возле себя заинтересованно поглядывающих мальчишку и девчонку. Лев Константинович и жуткая Миранда стояли под аркой гостиной, где в кресле сидела печальная Тонечка. Огромная собака, настороженно поводя ушами, расположилась возле входной двери. Скорее всего — охраняла. (Или держала людей в квартире-каземате?!)

Сгустившееся волнение так переполняло атмосферу, что Арсению казалось, будто он бредет сквозь наэлектризованную воду. Толи борется, толи плывет по волнам чужих эмоций. Это было неприятно, но нестрашно.

Дядя Коля зажег свет в ванной комнате, поставил Арсения перед огромным зеркалом, сам встал сзади:

— Погляди, — сказал отражению Арсения. — Погляди на нас… Видишь, как мы похожи?… Волосы, глаза, нос… Это потому, что я твой папа, Сеня.

Бородач… нет — ПАПА! не знал, что его сыну не нужна наглядная демонстрация какой-то там похожести! Арсений прочувствовал каждое слово, каждую букву, биение папиного сердца и дрожь его рук! Сын понял — это ПРАВДА!

В дверном проеме ванной комнаты тихо плакала тетя Зоя.

Косой уже давно пошучивал, что в старости умрет от жажды. Борису говорил: «Надумаю копыта сбросить, пришли, Завянь, мне Ваньку со стаканом воды… А лучше с фляжкой спирта». Обзаводиться потомством от нелюбимых женщин ради пресловутого стакана, Косолапов не хотел, не пробовал, случайно же — не получилось. Перед фактом беременные дамы как-то не поставили.

Завянь смотрел на друга, видел как не найдут покоя его руки — сжимаются и разжимаются байкерские лапищи, прячутся в карманы и снова выползают, — понимал: Коляну до мышечного спазма, до дрожи в каждом пальце хочется прикоснуться к сыну! Обнять, прижать, погладить, сжать, да так что сам же и задохнется, дышать от счастья перестанет!