Прыжок в прошлое - Линда Бакли-Арчер

Потихоньку яркие краски дня поблекли. День сменился ночью, а ночь перешла в день. Однажды они увидели висящее на столбе тело человека, которое покачивалось от дуновения летнего ветерка. На повешенном все еще была надета треуголка. Ханна не позволила Джеку на это смотреть. В остальном путешествие проходило без особых событий.

Самым волнующим оказался случай в Хайгейте на следующее утро, когда кучер наехал на фатоватого молодого джентльмена, который не желал уступать дорогу, из-за чего дилижанс чуть не сбил женщину с ребенком. Молодой джентльмен управлял симпатичной, немного смешной одноместной коляской и летел по шумным улицам, не обращая никакого внимания на окружающих.

Кучер взмахнул кнутом и стал искусно преследовать молодого джентльмена, а когда догнал, начал теснить его к краю дороги, почти касаясь непрочных раскрашенных колес коляски тяжелыми колесами в металлической оправе. Джентльмен покраснел от злости и крикнул:

– Какого черта, ты, наглый пес!

Кучер с удовольствием гавкнул на него, как собака, и ответил:

– Вы не слышали об охоте на белок? Оченно славная игра – до тех пор, пока оба игрока берегут свои нервы…

С этими словами он послал своих лошадей вперед, заставив коляску съехать на обочину, где у нее завязло одно колесо. Коляска накренилась, и молодой денди вывалился в грязь. Комья земли, которыми закидали его ребятишки, сбили с него последнюю спесь. Все хохотали, даже Том, за весь путь не проронивший ни слова.

Дорога становилась все более оживленной, и Питер с Кэйт высунули головы в окно, рассматривая Лондон 1763 года. Величайший город Европы простирался до голубого горизонта в дымном тумане десятков тысяч каминных труб. Множество церковных шпилей вздымалось из лабиринта улиц, расположенных по изогнутому руслу реки Темзы. На востоке величественно возвышался купол самого высокого здания города – собора Святого Павла, а еще восточнее виднелся лондонский Тауэр. На западе располагались Вестминстерское аббатство и Сент-Джеймс-Парк. Лондон не был гигантским городом двадцать первого века, знакомым Питеру и Кэйт. Его можно было пройти из конца в конец за один день, и все-таки дети узнавали Лондон, как старого друга.

– Какой он красивый! – вздохнула Кэйт.

– Какой он маленький! – сказал Питер, который много раз смотрел на Лондон с высоты Хемп-стедского холма. – Видны его границы! Он окружен полями… И нет Почтовой башни! Нет Биг-Бена! Нет верфи Канари! Ни одного небоскреба! Интересно, сохранилось ли такое множество церквей в нашем веке – может, их просто не видно за другими домами…

Они разглядывали Лондон, будто загипнотизированные, им хотелось выпрыгнуть из кареты и походить по городу. Усталость как рукой сняло. Около одиннадцати часов утра дилижанс остановился у гостиницы «Синий кабан» в Холборне. Пассажиры стали выбираться на булыжную мостовую.

В гостинице, как в улье, бурлила жизнь – носильщики тащили чемоданы, булочники доставляли хлеб, пришел мясник с огромным куском говядины на спине. А запах… Питер потянул носом воздух и позеленел: летний Лондон восемнадцатого пах дымом, лошадьми, гниющими овощами, сточными канавами и свежим конским навозом. Однако над этой едкой смесью витал запах, который невозможно было описать словами, но Питер сразу его почувствовал. У Лондона был запах Лондона. Как ни странно, но Питер ощутил, что приехал домой. Преподобный зевнул и сказал:

– Даю слово, более беспокойного путешествия из Бэслоу-Холла я не мог себе представить! Дилижанс, конечно, чудо современности, но спина у меня все равно болит. Слава Богу, мы прибыли в цивилизованный мир. Утомительно путешествовать и бояться, что каждый может положить глаз на твой кошелек.

Преподобный потянулся, чтобы расправить больную спину, потом наклонился, чтобы коснуться носков сапог, чему мешал его живот. Выпрямившись, он обнаружил, что перед ним стоит женщина.

– Не поделитесь ли фартингом с бедной вдовой, которая должна кормить десятерых детей? – спросила она.

Женщина была такой худой, что из-под ее тонкой кожи выдавались кости, как очертания мебели выдаются из-под чехлов. Она слегка покачивалась, и у нее не было зубов. Под накинутой на плечи шалью был виден ребенок, приникший к ее груди. От нее исходила такая вонь, что Кэйт затошнило. Преподобный опустил руку в карман за монеткой.

– Вот так встреча, – саркастически заметил кучер. – Держите при себе денежки, преподобный. Я этаких знаю. Она потратит деньги не на своих голодных детей, а на джин.

– Не вмешивайся, – прошипела женщина. – Вырядился в ливрею, а морда, как задница у свиньи. Тебе-то что, если у джентльмена доброе сердце?

Женщина плюнула на кучера, он вытер рукавом лицо, грубо оттолкнул ее, и женщина с ребенком упали в грязь.

Кэйт была поражена ненавистью в глазах женщины. Подошла Ханна и протянула ей пенни, который та схватила так же молниеносно, как хамелеон ловит муху, выбрасывая язык.

Когда женщина уходила, Кэйт заметила синяки на ее грязных руках и ногах. Кэйт обернулась к Питеру, который явно думал о том же.

– Вот такой он, Лондон восемнадцатого века.

Детектив инспектор Уилер присел и провел пальцем по красной пыли, кучкой лежавшей у основания кирпичной стены. Он посветил фонариком на то место, где недавно было послание Кэйт. Когда он поднялся, лицо его было мрачнее тучи.

– Где они теперь? – спросил он сержанта Чад-вика.

– Они прибыли в лабораторию полчаса назад.

– Так чего же вы ждете? – рявкнул инспектор. – Машину, быстро.

Инспектор осматривал офис доктора Дайера. Доктор Пирретти налила ему чашку крепкого черного кофе.

– Сахар? – спросила она.

– Две ложки, пожалуйста.

На виске инспектора билась жилка. Его умышленное молчание заставило ученых обменяться взволнованными взглядами. Внезапно инспектор схватился за край стола доктора Дайера и склонился над ним, сердито глядя на испуганные лица.

– Не оскорбляйте мои сыскные способности, пытаясь что-то от меня утаить. Если вы знаете о чем-то, что помогло бы в наших расследованиях, прошу вас рассказать об этом. Сейчас.

Все молчали. Инспектор Уилер посмотрел на доктора Дайера.

– Ради бога, что происходит? – взорвался инспектор. – В этом деле заняты двести полицейских. За ним наблюдает вся пресса страны. Четыре раза в день во всех новостях местных радиостанций просят сообщать любую информацию. Комиссар полиции дышит мне в затылок, настаивая на немедленных результатах расследования. А отец исчезнувшей девочки оставляет какую-то информацию при себе!

– Я… – Доктор Дайер запнулся. Он растерялся и не знал, что сказать.