Золото Маккены - Уилл Генри

Нелёгкой задачей было после короткой трапезы (вследствие иссякавших припасов и урезанной порции кофе) отвести Фрэнси в сторону и сообщить ей о своём решении. К его удивлению, Пелон ничего не возразил на просьбу позволить ему поговорить с белой девушкой наедине несколько минут. Он желал бы, обратился Маккенна к Пелону, сказать ей то, что означала песня старой Малипаи, позволившей отныне девушке и её рыжебородому другу делить одно одеяло.

— Хорошо, хорошо, — ответил бандит, оскаливаясь своей бесстрастной улыбкой, — я всё удивлялся, когда же ты соберёшься взять её? Думаю, она не будет против. С тобой, конечно. Понятно я говорю, омбре?

— Конечно, — сказал Маккенна. — Мил грасиас.

Он взял Фрэнси за руку и увёл к скопищу скал, куда ещё достигал свет костра и где их могли видеть, однако в достаточном удалении от остальных, чтобы рискнуть на тихую беседу по-английски. Она улыбнулась, не понимая его намерения, и на ходу доверчиво прижалась к нему своим хрупким телом. Он слышал, как хихикала, глядя на них, Малипаи. Смех старой карги подсказал ему ещё усилить её заблуждение и вести себя так, будто он ухаживает за Фрэнси Стэнтон. Он неловко скользнул рукой, обнимая её плечо.

— Здесь хорошо, — прошептала она Глену Маккенне, и тот испытал слабость и момент дикого удушья, вытеснившего все мысли, кроме одной, из его мятущегося ума.

Потом он опомнился и вновь стал самим собой. Грубовато подтолкнув её, усаживая на камень, он сказал:

— Ну-ка сядь здесь и веди себя так, словно мы говорим, как только что говорили, но не верь этому. То, о чём я собираюсь говорить, — дело жизни и смерти, Фрэнси, и я хочу, чтобы ты слушала так, как не слушала ещё никогда в жизни…

Торопясь, он рассказал ей всю правду об их положении: об угрожающей им смертельной опасности, о возможности спастись благодаря старой фургонной дороге, о последнем шансе ещё вырваться к этой дороге, а по ней — на свободу. Когда он завершил своё вступление и пустился в подробный план, который составил для их бегства, шестнадцатилетняя девочка прервала его, возбуждённо улыбаясь.

— Но, Глен, — сказала она. — Я не намерена бежать! Я разговаривала со старой Малипаи в последние два дня и ни за что на свете не согласна отказаться от золота в каньоне. Ведь это же самая потрясающая вещь, о которой я когда-либо слышала. Настоящее золото. Золотые комья и куски и песчаные дюны. Малипаи говорит — оно там разбросано повсюду. И подумать только! Ничья нога за тридцать лет не ступала туда. Ну а мы почти что там, и золото наше. Всё, что нам нужно сделать, — это спуститься в каньон и собрать его. Мы разбогатеем, Глен! Мы сможем пожениться и иметь столько детей, сколько захотим, и всех отправить в школу и даже в колледж. А ты говоришь, что намерен всё бросить? Так близко, рядом со всеми этими деньгами? Всем этим золотом?

От того, как высоко взлетел её голос, как произнесла она слово «золото», Маккенну взяла оторопь.

Девчонку, эту сумасшедшую маленькую острогрудую фронтирную свистушку, охватила лихорадка. Она была поражена самой её опасной и острой формой. Фрэнси Стэнтон страдала от болезни Пропавшего Адамса.

— Боже мой, Фрэнси, — сказал он хрипло, — ты шутишь. Ты не веришь ведь, что всё дело только в том, чтобы спуститься да собрать всё золото из-под дёрна! Послушай, во имя любви Господней выбрось ты эти мысли из головы, Фрэнси. Это беда. Это чёртова грязная, смертоносная ложь. Разве ты не знаешь? Разве не слышишь, что я говорю? Эти люди, среди которых мы находимся, убьют тебя. Ты видела, как они это делают. Перережут горло, или разобьют голову, или пристрелят в живот, в спину, быстро, так что не успеешь вымолвить «buenas dias» или «adios».[29] Ну же, ты ведь знаешь это! Поразмысли же!

Фрэнси поглядела на него, её серые глаза пылали огнём.

— Глен, — сказала она. — Я хочу видеть всё это золото. Хочу взять в руки. Ощутить его. Хочу обладать им. Ты иди. Уходи. Малипаи не даст Пелону меня обидеть. Всё будет со мной в порядке.

Маккенна помотал головой, его рыжая борода побеждённо упала на грудь.

— Нет, — сказал он. — Малипаи не даст Пелону тебя обидеть, как не дам и я. Мы едем дальше.

Он увидел — её глаза зажглись удовольствием при виде его капитуляции, и он не сдержал трепета, охватившего его, когда она протянула и взяла обе его руки в свои. Всё ещё может быть хорошо, сказал он себе. Он ещё сможет что-нибудь придумать. В следующий миг знакомый грубый голос посоветовал ему так и поступить.

— Хорошо сказано, амиго, — одобрил Пелон, выходя из-за скалы, у которой они сидели. — Ты принял мудрое решение. А также искренняя благодарность вам, чикита. — Он поклонился Фрэнси. — У вас больше рассудительности, чем у вашего друга. Ты разочаровал меня, Маккенна.

Маккенна проглотил свой гнев и страх, и досаду одним глотком пересохшего горла.

— Я разочарован сам в себе, Пелон, — проговорил он. — Я ослабил внимание к тебе. Это роковая ошибка.

— Как всегда, — подтвердил бандит.

Они поглядели друг на друга.

Наконец Пелон заговорил:

— Пойдём назад, к огню. Там тебе будет удобнее переждать холод ночи, в ножных кандалах.

Маккенна, двинувшийся было к огню, остановился как вкопанный.

— Опять кандалы? — спросил он.

— Ну, конечно же, — ответил Пелон. — А как же иначе?

Голубые глаза Маккенны стали холодны. Он вышел вперёд и молча встал перед Пелоном.

— Вот что, — сказал он — Если ты попробуешь надеть на меня эти железки, ты сделал свой последний шаг к Сно-Та-Хэй. Завтра сам пойдёшь проводником. Будешь показывать путь к золоту Адамса. Сам найдёшь Потайную Дверь. А также Z-образный спуск. Я не двинусь с тобой ни на шаг.

— По-прежнему остаётся девушка.

— Я о ней и думаю.

— И что ты о ней думаешь?

— Как её спасти.

— И как же?

— Так же, как думал спастись Вислоухий.

— Ты это всерьёз? Это твои условия?

— Да, приведу тебя к Потайной Двери. Ты дашь нам две лошади и ружьё. Себе забирай золото. Мы двинемся по дороге к Грантсу и форту Уингейт.

Пелон разглядывал его в течение долгой, напряжённой минуты. Он покачал головой, не в силах поверить услышанному.

— Ты отдашь свою долю золота за эту тощую штучку? Эту костлявую куру. Это незрелое дитя, которое думает, будто Малипаи станет её защищать?

— Да.

— Маккенна, дорогой старый приятель, ты спятил.

— Нет, не спятил. Вот потому-то я и иду на сделку.

— Что? Ты всё ещё думаешь, я причиню тебе зло? Тебе, который довёл меня почти до золота Адамса?

— Каков же твой ответ, Пелон? Две лошади и ружьё. Когда достигнем Двери.