Мошенники времени - Роберт Асприн

Она еще никогда не называла его так. Он моментально застыл, не в силах вымолвить ни слова.

— Верно, — отозвался он наконец. — Даже выйдя в отставку, я продолжаю учиться — мало ли что. Вот сейчас, например, я изучаю по учебникам древние китайские диалекты и хорватский, очищенный от воздействия сербского, а также историю и культуру хорватского народа. И все это на случай, если все-таки рискну на старости лет попробовать эти новые Врата на В В-16. Безусловно не туристские Врата, но научный потенциал их, говорят, потрясающий. — Глаза его увлеченно горели.

На палеонтологов это явно произвело большое впечатление.

Кит еще раз взъерошил Марго волосы, вложив в это прикосновение все, что было у него на уме.

Марго кашлянула, отчаянно жалея, что они с ним не наедине, чтобы поговорить по душам. Ей нужно было рассказать ему все, что случилась с ее матерью, дочерью Кита, которую тот не видел ни разу и даже не знал о ее существовании до тех пор, пока об этом ему не сказала Марго. Собственно, она почти ничего и не сказала ему еще, кроме того, как ее звали и что она умерла. Марго поежилась при воспоминании о том разговоре у прудика «Замка Эдо». Она была тогда так неопытна, так боялась его — она просто не могла тогда сказать ему все то, о чем молили его глаза.

На этот раз она не будет такой трусихой. И она обнимет его, пока он будет плакать над несчастной судьбой своей дочери.

«Ой, Марго, что-то очень уж ты раскисла. Тебе еще дело делать, а как ты собираешься учить этих олухов, шмыгая носом и утирая слезы, скажи на милость?»

Она заставила себя встряхнуться и снова повернулась к своим ученикам.

— Да, кстати: вам всем обязательно надо заглянуть в салон «Костюмы и аксессуары» Конни Логан, не только ради одежды того времени — она у нее самая лучшая, и вы можете взять ее напрокат, сэкономив на покупке, — но и для того, чтобы купить хороший словарь разговорного языка Дикого Запада, чтобы не попасть впросак. Язык Старого Запада может показаться почти непонятной тарабарщиной для любого, кроме местных, но как раз они-то и сочтут вас зеленым новичком. Вам надо хорошо поработать над языком.

Сама она немного набралась его в школе, но ей еще предстояло заниматься и заниматься до отправки с Малькольмом в Денвер.

— Но, — спросил Адер Маккиннон, вспотев от умственного усилия, — разве это не диалект английского?

— Нет, — тихо ответил Малькольм. — До тех пор пока вы не сможете ответить мне, что точно означают такие слова и выражения, как «маслобойка», «сьенага», «иерусалимский гробовщик», «ювелирка» или «грудь в каменьях», вам лучше засесть в библиотеку с хорошим словарем и вызубрить все это. Вам это будет просто необходимо следующие три месяца в дикой стране, вдали от более-менее цивилизованного Денвера.

Адер ошеломленно покачал головой.

— Конечно, я понимаю, что говорить как местный желательно, но почему так категорично? Так называемые олухи с Востока ведь тоже не говорили поместному, верно? И если уж на то пошло, что означают эти «иерусалимский гробовщик» или совершенно нормальные слова вроде «ювелирки»?

— Да, — согласился Малькольм. — Олухи не говорили по-местному, попадая туда. Они терялись в чужой культуре, пытаясь выжить и постепенно вжиться в ту среду, в которой они оказались. Короче, они были чужаками и зелеными новичками, а новички считались хорошей дичью.

— Очень хорошей дичью, — серьезно добавил Кит. — Конечно, пограничные войны были не так страшны, как их показывают в кино, хотя все равно страшны, а уровень преступности в Додж-Сити уступал, скажем, Нью-Йорку или Вашингтону, округ Колумбия, середины девяностых годов двадцатого века. Но вооруженные нападения на чужаков — как со стороны опытных одиночек, так и целых банд — были вполне привычным явлением. Даже мелкие мошенники могли сорвать изрядный куш, говоря то, что на первый взгляд казалось совсем другим и что новички, на свою беду, обнаруживали слишком поздно, оставшись без земли, или без коня, или чем они там еще рисковали. И поскольку контракт заключался вполне легальный, эти бедолаги уже ничего не могли с этим поделать. Разве что найти наемного убийцу — если у них оставалось, конечно, хоть немного денег, — чтобы тот выследил ублюдка и прикончил его.

Марго снова взяла Кита за руку, на этот раз осторожнее, поняв, что она сжимала ее слишком сильно.

— Это дедушка разведывал Врата Дикого Запада, — пояснила она.

Он хмыкнул:

— Это работа разведчиков — изучать новые Врата. В том, чтобы пройти во Врата Дикого Запада, не было ничего геройского, уверяю вас. Были Врата куда труднее и опаснее.

Ну конечно, это деликатный намек на катастрофическую экспедицию Марго в Южную Африку. Она покраснела, но руки деда не выпустила.

Доктор Рубинштейн понимающе кивнул.

— Я полагаю, Римские Врата были исключительно трудны.

— О, пройти туда было совсем несложно, — рассмеялся Кит. — Вот выйти обратно оказалось неплохим испытанием смекалки и ловкости.

И это все, что он может сказать об одном из самых опасных, можно считать, смертельно опасных своих приключений! Его невольное выступление на арене Большого Цирка давно уже стало легендой.

— Ладно, — пробормотала Марго. — Я… гм… пожалуй, вернусь к своей тренировке. Не буду тебе больше мешать, Энн.

Крошечная инструктор по стрельбе благодарно кивнула ей. Действительно, заставить таких учеников слушать внимательно было, наверное, не легче, чем укротить особо строптивого коня.

— Мы подождем здесь, пока ты не закончишь, — тихо сказал Кит.

Она только кивнула, удержавшись от вздоха. «Еще один экзамен, будь он неладен…»

Однако на этот раз она и не думала ни спорить, ни возражать, ни закатывать детские истерики. Она просто надвинула наушники, надела очки, крикнула: «Стреляю!» — чтобы все, включая Кита и Малькольма, успели сделать то же самое, и, несмотря на взвинченные нервы, всадила в «яблочко» еще две коробки патронов 44–40. Потом сменила карабин на «юбилейный» и не осрамилась, расстреляв три коробки патронов почти исключительно в «десятку» и «девятку». Несколько раз она, конечно, промазала — мешали вспотевшие руки, да и глаза устали, но даже без учета того, что она не тренировалась почти полгода, результаты были очень даже ничего, и она знала это.

— Ну? — спросила она, протягивая мишени.

Два самых главных человека в ее жизни сдвинули головы, вглядываясь в мишени и отмечая каждое попадание за пределами девятого круга.

— Ну, мягко говоря, — начал Кит, — ты могла бы еще потренироваться и укрепить кисти, но для первого раза после полугодового перерыва неплохо, очень даже неплохо.

Марго забыла свои страхи и сразу же почувствовала себя на седьмом небе от радости.

— Эй, — окликнул ее Малькольм, — спустись на землю!

Она вздохнула и позволила себе мягко приземлиться. Она открыла глаза и обнаружила себя глядящей прямо в глаза Малькольму.

— Да? — спросила она мягко.

Он не произнес ничего. Он просто целовал ее до тех пор, пока она не воспарила снова. Когда она смогла наконец вздохнуть, голова у нее шла кругом.

— Уау! Где это ты научился такому?

Малькольм погладил ее по щеке.

— У одной моей знакомой рыжей чертовки. Она… как бы это сказать… очень убедительно объясняет.

Марго покраснела до корней волос. Малькольм только улыбнулся.

— Могу я, гм… унести все это на место, чтобы мы могли убраться отсюда?

— Да-а, — протянул Кит, и в глазах его загорелся хитрый огонек. — Мы пообедаем где-нибудь, а потом, с позволения Малькольма, я украду тебя у него ненадолго, чтобы спокойно побеседовать. О’кей?

— Идет, — только и смогла ответить она.

Они помогли ей почистить ружья, потом она убрала все снаряжение и заперла оружейную комнату, положив ключи на место. Проделав все это, Марго Смит взяла Кита с Малькольмом под руки, и они втроем вышли из тира, сопровождаемые все еще пораженными взглядами.

Только оказавшись на улице, за шумоизолирующими стеклами, все трое начали хохотать как безумные. Впрочем, этот смех был воистину целебным — он смыл робость и боль одиночества, оставив только ощущение душевной близости и окрепшей любви, которую Марго испытывала к ним обоим Она чувствовала, что не достойна этой любви, но — видит Бог! — она старалась изо всех сил, чтобы заслужить ее

— Кто последний у лифта — тот мокрая курица! — объявила Марго и резвой газелью рванулась вперед.

Она ни капельки не удивилась, когда Кит ворвался в лифт следом за ней, перехватив ее руку, когда она уже тянулась к кнопке. Малькольм нырнул в кабину секундой позже.

— Теряешь форму! — буркнул Кит.

— Ха! Скажи спасибо твоей ненасытной внучке.

Кит только усмехнулся и подмигнул Марго, покрасневшей, как свекла, но продолжавшей смеяться. Лифт бесшумно вознес их вверх, двери отворились, и их смех выплеснулся в Общий зал. Они направились прямиком в «Радость эпикурейца» на обед, который обещал стать не заурядным принятием пищи.