На чужой территории - Олег Герантиди

— Но ордер на арест должен основываться на каких-то обвинениях. С чего ради, я пойду с вами, вдруг вы хотите похитить третье лицо корпорации, обладающее секретами фирмы.

— Не юли. Ты прекрасно видел наши документы.

— При сегодняшнем уровне развития полиграфии я могу соорудить вам какие угодно документы, хоть удостоверение Папы Римского. Что мне ваши ксивы. Поэтому — обвинения, пожалуйста. — Олег уже не зная, что делать, начал тянуть время, авось что-нибудь да произойдет. Но агенты попались не из новичков, сразу же раскусили его тактику.

— Хорошо. Во время выставки авиатехники в Ле-Бурже наши специалисты обратили внимание на двухконтурный реактивно-вентиляторный авиационный двигатель фирмы «БМВ». Они узнали в нем новейшую разработку концерна «Дженерал дайнэмикс», двигатель, который еще не показывался публике, только построенный с учетом перевода из дюймовой системы в метрическую. Сразу стало понятно, что на флагмане нашей индустрии — утечка информации. Мы перепроверили всех, и единственные, кто остался под подозрением — ваша фирма. Когда мы поподробнее присмотрелись к действующим лицам, то обалдели. Три высших лица фирмы — бывший нацист, еврей и русский. Согласись, более абсурдное сочетание найти трудно.

— Не русский, а украинец.

— Какая разница? Причем если с евреем все понятно, родился, учился, все на наших глазах, то с нацистом и русским — не так все просто. Фирму организовал немец. Он же и нанял на работу еврея, понятно, зачем, откуда у немца связи и знание бизнеса в Америке? А вот русский пришел сам, причем намного позже. Мы просеяли немца. У него все чисто, за исключением периода его наемничества в Латинской Америке. А вот с русским — проблема. Русского опознали, и опознали именно как начальника диверсионной группы на Восточном фронте. Этот русский захватывал, в частности, мост в Руане, Франция, руководил там обороной моста до подхода основных сил. Последнюю точку в наших сомнениях поставил твой вчерашний бурный секс, когда ты по-русски называл нашу женщину.

— Она моя жена.

— Браки, заключенные между протестантами и схизматиками — незаконны. Твои дети — ублюдки, и я сам займусь их передачей в самый ужасный детский дом, а твоя женщина — грязная шлюха, и я через свои знакомства с мафией загоню ее в самый грязный бордель с мексиканцами и неграми в качестве постоянных клиентов. Я приклею ей прозвище — «грязная русская шлюха», и она кончит на помойке, сгнивая заживо от сифилиса. Самому тебе грозит «горячее кресло», и я доведу дело до того момента, как тебя поджарят. — Майкл Джонсон еще много чего-то говорил, почти кричал, но Олег уже понял, что попал, причем попал основательно. Он вдруг понял по интонации, что этому агенту не двадцать семь лет, а под сорок, точно. И его догадку подтвердил грим, который он разглядел на переносице у Майкла. — Уж не пидор ли? — А цвет волос... точно — краска, закрашивает седые волосы и гримом скрывает морщины, молотит под молодого. И этого волка Эрика с Александром завербовали? А чье досье принесли ему позавчера? Подстава! Они ведут игру давно, а мы ее проглядели! Так, исходные данные: я — советский шпион. Я сам, по своей инициативе, провел операцию по снятию информации из «Дженерал дайнэмикс». Когда это было, когда Саша мог провернуть такое дело? Без разницы! Это я беру на себя. Но как дать знать об опасности, нависшей над ними, Александру и Эрике? Выйти не дадут, одного не оставят, внутреннюю прослушку отрубили. Как предупредить? Итак, решение — брать все на себя, предупредить.

— Лихо вы меня вычислили. Только неувязочка одна есть. Я-то, с ваших слов, работаю на ГРУ, а мотор вышел в серию в Европе.

— Не пори ерунду. Европа давно выпускает то, что Советский Союз либо не может выпустить, либо не видит в том смысла. Поэтому они и передали чертежи «БМВ».

— Ну и когда это было?

— Тебе число нужно? Да легко, в твой последний приезд в Чикаго, на инспекцию филиала. Вот нам еще неизвестен твой сообщник там, но у нас ты заговоришь, есть такое средство — героин. От него у любого развязывается язык. — «Он говорит не о героине, — подумал Олег, — а о пентотале, что ж, влип по полной программе. Вколют дурь, выспросят все и узнают, что Александр был моим командиром на войне. А потом и Эрику вычислят. И им тоже будет грозить электрический стул, и уже никто не позаботится о моей Мэри, о моих детях! Бля! Что делать? А если эти гады ничего не узнают от меня, то и им ничего грозить не будет, а вот если меня сейчас скрутят, то дело времени, всего пары часов, расколоть до жопы. Надо решаться!»

— Мне положен один телефонный звонок?

— Конечно, мистер шпион. Мы не такие дураки, чтобы упускать тебя из-за юридических крючочков.

— Ладно... влип так влип. — Олег протянул руку к телефону, затем отдернул ее от него — телефон на прослушке, а как тогда дать знать Чернышкову? Он нажал кнопку селектора.

— Эллис, детка моя, принеси нам три чашки чая, я чувствую, разговор у нас затянется... и передай Мэри, Марии, Машеньке, что я ни в чем не виноват, ни в чем не виноват!!!

К. нему резко прыгнул второй агент, пытаясь сбить со стола селектор, но Олег жестко встретил его слева в горло, потом через стол в атаку пошел Майкл и тоже, получив в лицо, откинулся в кресло. В приемной раздался грохот, женский визг, и вот уже через тамбур в кабинет, протискиваясь в дверях, врываются несколько фэбээровцев в штатском и в униформе. Пилипенко рывком перевернул на них свой тяжеленный рабочий стол и щучкой, сквозь стекло ушел на улицу. Из окна двадцать второго этажа.

Олег пальцами вытянутых рук проломил двойное стекло, словно шоколад, и, проваливаясь в бездну, всеми фибрами души, как когда-то в юности, ждал, что вот-вот распахнется белым крылом за спиной купол парашюта и веселый весенний ветер подхватит его теплыми руками. Но не было парашюта, забыл, не надел. Молнией пронеслась мысль, что вот так же много лет назад он спас Чернышкова, когда того сбросило с железнодорожного моста взрывом немецкого снаряда, и он, не скинув даже сапог, прыгнул за ним и спас своего командира, вытащив его, контуженного, из теплых вод голубого Дуная. Станет ли спасением для Чернышкова этот, последний его прыжок?

Земля приближалась, и Пилипенко, зажмурив от страха глаза, прошептал:

— Господи, прости... не для себя... за други своя...

В приемную Пилипенко ворвался Алекс Шварц. Следом за ним, подобно разъяренной фурии, неслась Эрика. В переполненной комнате столпились агенты ФБР, один из них, тряся девушку за плечи, что-то выспрашивал у Эллис.

Шварц, напряженным плечом расталкивая людей, прошел к Эллис.

— Девушка арестована, вы не имеете права с ней общаться, — взял его за локоть один из агентов.

— Руки убери! — Чернышков находился в таком состоянии, что готов был порвать всех этих служителей закона. А ну, покажите-ка мне ордер на арест Алисии Стимсон! Нет ордерочка! Вы, козлы, находитесь на территории детективного агентства, имеющего лицензию федерального правительства! Вы не имеете права здесь хоть кого-то задержать или арестовать. Даю пять секунд на очистку помещения.

— А что ты сделаешь, нацист! — Вперед выбрался Майкл Джонсон. — Папочке пожалуешься?

— Три, четыре, пять! — Алекс протянул руку к селектору внутренней связи, нажал пару кнопок, и по всем пяти этажам, занимаемым центральным офисом «Джи Эс», из динамиков, спрятанных в системе вентиляции, разнесся записанный на магнитофонную ленту голос Эрики.

— Внимание — красный цвет, внимание — тревога, нападение на головной офис. Сохраняйте спокойствие, следуйте инструкциям: немедленно забаррикадировать двери кабинетов, закрыть окна и запереть решетки на них. Особо важные документы и важные документы переложить в «ящики уничтожения», запалить факелы. Быть готовыми произвести сжигание документов при попытке сломать двери. Документы «для служебного пользования» приготовить к уничтожению во вторую очередь. Бухгалтерии и кассе опустить решетки, надеть противогазы и привести в готовность спецсредства для отражения атаки. Всему мужскому персоналу, свободному от службы по уничтожению документов, запереть кабинеты и приготовиться к отражению атаки. Заблокировать все выходы и пресечь передвижение по коридорам посторонних лиц. Посетителей перевести в комнаты отдыха и переговорные комнаты и под угрозой применения оружия пресекать панику. Лицам по первому расписанию немедленно перейти на командный этаж и не допустить блокирования действий руководства...

Чернышков стоял, сложив руки на груди, и слушал, как нарастающий топот десятков пар ног его ребят, людей, многих из которых он сам, лично, подобрал на улице, накормил, согрел, дал крышу над головой и надежду на новую безбедную жизнь, приближается к приемной.

— Напоминаю, территория агентства — суверенная территория, при конфликте, при угрозе жизни сотрудников компании законом разрешено применение оружия на поражение... — механически звучал голос Эрики из динамиков.