Дочь Водяного (СИ) - Оксана Токарева

желая верить увиденному. Уже почти рассвело, и он отправился к ручью, чтобы хотя бы немного охладиться и утолить жажду: горло пересохло, будто туда набилась асбестовая пыль или песок.

Однако, едва приблизившись к воде, он почувствовал на другом берегу какое-то движение. Возле излучины, пытаясь обломать верхние ветви разросшейся калины, стояла молодая обворожительная женщина. Подоткнутая рубаха, открывавшая взору крепкие икры и изящные стопы, подчеркивала достоинства ладной фигуры, Длинные золотистые волосы рассыпались по плечам роскошным каскадом, в глубоком вырезе виднелась наливная упругая грудь. В нежных чертах лица удивительным образом сочетались наивность и древняя изначальная мудрость, а румянец на белой, упругой коже свел бы с ума любых производителей косметики.

Михаил поймал себя на мысли, что незнакомка своей статью напоминает Веру, только выглядит более соблазнительно и маняще. А когда она повернулась, сходство сделалось просто очевидным. Другое дело, что скромница-Вера никогда не смотрела на него с таким откровенным вызовом и неприкрытым, отчаянным желанием. Да что там Вера! Пожалуй, красавица ничем не уступила бы даже Лане, как знойное пышное лето не уступит нежной весне.

И когда внизу живота уже загорелось нечто не рассуждающее, темное и властное, призывавшее преодолеть ручей и отдаться на волю страсти, тем более что незнакомка явно его приглашала, шею и грудь предостерегающе обожгли обереги шаманского плаща, а в руках оказалась дудочка.

Едва он извлек первый звук, лицо незнакомки исказила злоба, после пары фраз оно утратило всю прелесть, превратившись в жуткий оскал мертвеца, плоть иссохла и рассыпалась прахом, распространяя такой жуткий запах гнили, что Михаил едва не сбился с такта.

Он все-таки перешел на тот берег и осмотрелся. Возле ручья на влажной почве отпечаталось огромное раздвоенное копыто, а к ветвям калины пристало несколько шерстинок, темных и жестких, похожих на медную проволоку. Как ни странно, находка немного успокоила, но вместе с тем заставила испытать жгучий стыд за то, что едва не поддался наваждению. Как он мог хоть на миг усомниться в верности любимой? Он ведь об истинности своего отцовства узнал еще до рождения Левушки, когда наследника рода признал дед Овтай! Конечно, не стоило сбрасывать со счетов коварство запертого в зеркале пленника. Другое дело, что и Скипер мастерски морочил головы не только людям.

Но что этот монстр, считавшийся повелителем чудовищ Нави, делал на другой стороне Смородины реки? Неужто выследил и теперь пытался заманить в ловушку, чтобы таким образом Хозяина Нави освободить? Тогда, вероятно, лучше позвать духов и проделать оставшийся путь на спине мамонта-эхеле? Но хватит ли в таком случае ему сил на путешествие через Навь?

Таисия щедро предлагала просить помощи у ее мужа, Великого Полоза. Этот хранитель подземных богатств во время человеческой жизни хотя и работал на аффинажном заводе, но, по словам супруги, Бессмертного не жаловал и его неумеренную жадность не одобрял. А вчера на берегу того самого ручья, который не могла перейти младшая из дочерей Великого Полоза Арина, и куда каждый вечер приводила скатерть-дорожка, Михаил нашел несколько золотых чешуек.

День прошел без приключений, а ночью опять приснился дурной сон. Немного подросший, но удрученный и зареванный Лева шел с матерью из музыкальной школы, что-то объясняя про гобой, который так некстати сломался накануне важного конкурса. Успокоив сына, проверив с ним уроки и уложив его спать в непривычно пустой квартире, Вера еще раз осмотрела инструмент, потрогала злополучный клапан, заедавший уже в те годы, когда на нем учился Михаил. Потом открыла кошелек, на дне которого грустно позвякивала какая-то мелочь, выдвинула пустой ящик комода, где у них в семье обычно хранились деньги на питание и прочие хозяйственные нужды. Достала конверт с так называемым «неприкосновенным запасом». Там сейчас лежала пара-тройка купюр, которых явно не хватило бы не только на покупку нового инструмента, но даже на ремонт. Снова глянула на гобой и горько разрыдалась:

— И зачем я только его отпустила, — поглаживая клапаны, помнившие еще пальцы мужа, тихонько причитала она. — Зачем позволила впутаться в эту бессмысленную борьбу? Впрочем, как я могу его в чем-то упрекать? Я же обещала ему присматривать за зеркалом!

Михаил не мог понять, что произошло. Хотя они не пробились в хозяева жизни, даже в самые лихие годы семья не бедствовала. И тут на стене он увидел портреты родителей в траурных рамочках, а рядом с ними свою фотографию, тоже окруженную печальной каймой, только явно более раннюю…

Проснувшись в холодном поту, на периферии зрения в свете догорающего костра он увидел смутную тень удаляющегося гигантского зверя. И хотя, кое-как успокоившись, остаток ночи он проспал спокойно и без сновидений, утром мысли о семье снова вернулись.

Он всегда много работал, но перед начальством не прогибался, особых высот, суливших материальное благополучие, в редакции не достиг. Между тем, его коллеги и ровесники, нашедшие покровителей и сделавшие карьеру, уже имели свои квартиры и ездили на приличных машинах. Они с отцом, конечно, поддерживали бедного Жигуленка на ходу и следили за кузовом, но в тех же поездках на дачу им бы больше подошел внедорожник, пускай даже отечественного производства. Но они же копили на квартиру! Может быть, стоило где-то проявить гибкость, когда-то смолчать, а вместо поездок на Кавказ, Балканы или в Африку, чаще браться за освещение избирательных кампаний, делать заказные репортажи для крупных бизнесменов. Глядишь, и знакомства бы полезные завелись, и деньжат прибавилось.

И в это время впереди в кустах что-то призывно заблестело. Михаил отказывался поверить своим глазам, но там стоял сундук, наполненный золотыми и серебряными монетами. Также там лежали украшенные изумрудами, рубинами и сапфирами кольца, серьги, броши, колье, нити крупного розоватого жемчуга, какие он прежде видел только в музеях, кино или при расследовании коррупционных дел. Настоящий пиратский клад или бандитский общак, выставленный напоказ. Подходи и бери.

И именно эта доступность и нарочитость, конечно, насторожила. И обереги на куме опять нагрелись. Михаил достал дудочку и, начиная наигрыш, отошел подальше. И поэтому, когда при первых же звуках сундук взорвался, озаряя лес недобрым зеленоватым пламенем, и разнося по всей поляне черепки да осколки стекла, в которые превратились драгоценности и монеты, Михаил даже не удивился. И только обрадовался, что его почти не задело.

Вечером он сварил кашу из остатков дедовой крупы в надежде завтра добраться до Медного царства, а потом лег и заснул без сновидений. Сон приснился ему уже после полуночи и по своей изощренной мучительности превосходил предыдущие.

Михаил снова видел сына, повзрослевшего, возмужавшего, но как никогда нуждающегося сейчас в помощи шамана-отца. С криком ужаса