Приключения Тома Сойера - Марк Твен

“Золотым веком” Америки гордо называли это время и конгрессмены в своих речах, и многие писатели в своих книгах. “Позолоченным веком” назвал это время Марк Твен в романе, написанном им вместе с другим американским писателем, Чарльзом Уорнером, незадолго до “Приключений Тома Сойера”.

Те, кто утверждал, что в Америке наступил “золотой век”, говорили, что в Соединенных Штатах каждый бедняк может стать президентом США или миллионером. На западе страны простирались незаселенные, еще неисследованные земли, и каждый, говорили они, может приобрести себе участок и стать фермером; недра земель полны полезных ископаемых, золота, — земли можно исследовать и разбогатеть. Делай деньги, стремись добыть золотые монетки! Это ведет к прогрессу и процветанию всей страны, всех граждан, — было их любимым утверждением.

Так думал сначала и Марк Твен. Но очень скоро он качал видеть и понимать, что в жизни все совсем по-другому.

В романе “Позолоченный век” бедный фермер Селлерс отправился на запад в надежде разбогатеть. Селлерс безгранично верит, что очень скоро у него будут горы золота. Но читатель видит, как живет Селлерс: в бедном домике, питаясь только водой и репой; дров нет — в комнате холодно. Вместо дров в печке горит зажженная свеча, — кажется, что так теплее.

Когда прочитаешь роман, становится ясно, что одураченный Селлерс лишь в грезах видит лавины золотых монет, а в жизни миллионы добывают такие люди, как другой герой этого романа — продажный и беспринципный хапуга сенатор Дильворти.

“Мы коснулись одной печальной черты, — писал Марк Твен в предисловии к одному из изданий романа, — и олицетворение ее доставило нам мало радости — это позорная продажность, в последнее время вкравшаяся в нашу политическую жизнь и в немногие годы распространившаяся до такой степени, что разложение охватила часть каждого штата, каждой территории союза…” Стремление делать деньги, жажда золота губительны для человека и для нации. В конце книги Марк Твен восклицает: “Нет, героя читатель должен искать в другом веке, не позолоченном!”

Так начал писатель искать героя, не испорченного золотой горячкой. Так зарождалась повесть о Томе Сойере, о простом пареньке, не желающем жить “по правилам”, о мальчишечьей вольнице, которая так далека от порядков, царящих в Америке позолоченного века.

Замысел нового романа — “Приключения Гекльберри Финна” — возник у Твена еще тогда, когда он заканчивал свою книгу о Томе Сойере, и сразу же пришло убеждение, что в этой новой книге не Том будет главным героем. Марк Твен так и писал одному из своих друзей: “Том Сойер для этого не подойдет”. Главным, любимым на всю жизнь героем становится мальчишка-беспризорник, “романтический бродяга” Гек Финн.

Когда Гек, убежав от вдовы Дуглас, говорит, что не хочет больше богатства, что жить “в этих гнусных и душных домах” все равно, что сидеть на горячей плите, — тогда Том требует, чтобы Гек вернулся. “Да ведь все так живут, Гек”, — говорит Том. А Гек отвечает: “Ах, Том, какое мне до этого дело! Я — не все, мне это невтерпеж”.

Гек любит свои лохмотья, вольный воздух на берегу реки, бочку, служившую ему домом; Гек не может привыкнуть жить в четырех стенах и спать в постели. Сначала может показаться, что в этом и заключается главное различие между ним и Томом. Но на самом деле различие гораздо глубже — это выясняется в новом романе Марка Твена.

У Гека совсем иные приключения, совсем другая жизненная судьба. Том живет выдумками в мире своих фантазий, для него вся жизнь как будто продолжение любимых книг и игр. Гек — весь на земле. Условия жизни мальчишки-беспризорника развили в Геке здравый смысл, практическую сметку, а не увлечение книжной фантастикой. Даже играми, затеянными Томом, Гек в этой книге не увлекается. “Он-то, кажется, поверил и в арабов, и в слонов, ну а я — дело другое”, — думает Гек и решает: “Все это чепуха”.

В повести “Приключения Тома Сойера” мальчики убежали на необитаемый остров и решили было стать пиратами. В новой книге Гек тоже убегает на Джексонов остров — один, не ради игры, но спасая свою жизнь и свободу.

На острове никто больше не преследует Гека, он избавился от отца, он живет вольной, независимой жизнью. Гек оказался в положении Робинзона Крузо, и он прекрасно справился со своей задачей: устроил себе из одеяла нечто вроде палатки, ловил рыбу, стрелял дичь и жарил еду на костре. Сначала Гек чувствовал себя хорошо и привольно, как птица в гнезде. Лежа на земле, он глядел на танцующие солнечные блики, проникающие сквозь густую листву, а белки дружелюбно посматривали на него с деревьев; вечером он слушал реку, глядел на сверкающие звезды.

Однако, прожив так трое суток, Гек все больше начинает испытывать тоску. Он перехитрил своих преследователей, он живет независимой жизнью, но оказалось, что такая воля — не по нем: одиночество не может быть настоящей свободой.

Джима Гек встретил на острове неожиданно и случайно. Но эта встреча определила его дальнейшую судьбу, и приключения, и душевный мир.

Все приключения Тома произошли в маленьком, захолустном городишке. Перед глазами Гека, когда он плывет вместе с Джимом по Миссисипи, проходит жизнь почти половины Америки — страшная жизнь американского рабовладельческого Юга.

Гек помогает Джиму скрываться. Однако в его мальчишеской душе происходит внутренняя борьба. Гек — такой же ребенок, как и Том, но жизнь ставит перед ним серьезный, совсем недетский вопрос. Все вокруг него верят, что удел негров — рабство, что закон продажи людей справедлив, что помочь рабу бежать — значит совершить преступление перед людьми и перед богом. Так думает и сам Гек — ведь он родился и вырос на Юге. Спасая Джима, он чувствует себя “последней дрянью, последним негодяем и подлецом”. Он думает, что его долг — выдать Джима, и дважды он был готов это сделать. Но Гек отрекся от того, что считал своим долгом, он остался верным своему черному другу. И хотя до конца Гек так и не понял, что перед ним огромная несправедливость, что, заступаясь за Джима, он и выполняет свой подлинный долг честного человека, он все-таки не побоялся пойти против закона, против людского мнения — предрассудков и лжи, против самого бога. Пусть люди, пусть бог ополчатся на него за это!

Когда Джима поймали и он снова оказался рабом у Фелпсов, то бежать ему вместе с Геком стал помогать и Том. “Одно было верно: Том Сойер не шутя взялся за дело и собирается освобождать негра из рабства, — удивляется Гек. — Вот этого я никак не мог понять. Как же так? Мальчик из хорошей семьи, воспитанный, как будто дорожит своей репутацией, и родные у него тоже вряд ли захотят срамиться; малый с головой, не тупица; учился все-таки, не безграмотный какой-нибудь, и добрый, не назло же он это делает; и вот нате-ка — забыл и про гордость, и про самолюбие, лезет в это дело, унижается, срамит себя и родных на всю Америку! Никак я этого не мог взять в толк”.

Но, в сущности, мальчики совершенно по-разному относятся к Джиму. Том освобождал свободного негра, зная, что мисс Уотсон дала ему вольную. Для Тома освобождение Джима — “веселая игра”, “богатая пища для лем развертывается совсем иная картина жизни Старого Юга.

Когда мисс Уотсон, хозяйка Джима, решила продать его, живого человека, разлучить с семьей, Джим убежал. Реакционный писатель пытался бы доказать, что Джим — “дикарь”, “неблагодарная тварь”. Марк Твен доказывает обратное. Века угнетения не смогли убить в негритянском народе живую душу; несмотря на всю невежественность и предрассудки, Джим чувствует свое право жить по-человечески. Суеверный и неграмотный (рабовладельцы прекрасно представляли себе, как опасно для рабов образование), Джим сам не понимает значения своего бунта. Веками воспитывали в рабах самоуничижение, и Джим верит, что белый человек лучше и умнее черного уже потому, что он белый.

Но есть граница терпению — даже для такого терпеливого и доверчивого, доброго и преданного человека, как Джим. И не аболиционист подстрекает Джима к бегству; наоборот, Джим сам решил попросить помощи у аболициониста, когда начал мечтать о том, как он освободит свою семью. Так неудержимо рвется раб к свободе, если он сохранил человеческое достоинство. А Джим — настоящий человек; недаром Гек, раздумывая о людях, приходит к выводу, что этот презираемый всеми негр — “внутри белый”, а столько белых вокруг него черны душой.

С каким беспощадным, уничтожающим смехом издевается Марк Твен над “цветом и гордостью” Старого Юга — богатыми плантаторами! Высмеивает Твен прежде всего то, что восхваляли — в жизни и в литературе — защитники старых порядков на Юге.

Гек попадает в дом к таким “джентльменам с головы до пяток”, превыше всего кичившимся древностью и знатностью своего рода. Еще бы! Ведь порода “для человека так же важна, как для лошади”. Плантаторы никогда не пятнали себя каким-либо трудом; их “благородные” занятия — поединки и подвиги во имя личной и фамильной чести. Гек сталкивается с такими “подвигами”. Сначала просто смешно читать, как его боятся впустить в дом, как трое взрослых мужчин в полном вооружении заставляют маленького мальчика, мокрого до нитки и дрожащего от холода, медленно подходить к крыльцу под наведенными на него дулами ружей, а затем при свете свечи, стоящей на полу, обыскивают его. Так ли доблестны и храбры эти джентльмены? — возникает первый, естественный вопрос. Когда же Гек ближе знакомится с хозяевами дома, когда на его глазах несколько вооруженных всадников во имя пресловутой фамильной чести совершают “подвиг” — добивают раненых мальчиков, тонущих в реке, — то Геку становится невыносимо “тошно и худо”, и он бежит от этих джентльменов-дикарей на свой плот, к Джиму.