Красные камзолы - Иван Юрьевич Ланков

сознание вбрасывать. Помню, когда играли в четвертьфинале кубка города против василеостровской «Звезды», я перехватил мяч у самой штрафной, который неаккуратно вынес их защитник прямо мне на ногу, сместился вправо, и уже когда замахивался, чтобы пробить в дальний угол — в голове крутилась глупая песенка из интернетовского мультика — «я веселый таракан, я бегу, бегу, бегу». Вот и сейчас… Елки-палки, да что такое! Соберись, Жора! У нас тут сейчас немножко война будет, если ты забыл!

Вот и та самая ель. Я чуть-чуть прибавил шаг, а Никита, соответственно, слегка шаг сбавил, чтобы не сломать строй в этом небольшом поворотике. Ну здравствуйте, а вот и мы! Картина Репина «Не ждали».

На что я рассчитывал? В основном — на визуальный эффект. Все-таки после первого залпа особо не разберешь, сколько нас там. А мы даже вшестером на узкой лесной дорожке можем создать впечатление плотной стены. Да и вообще. В синхронно двигающихся солдатах есть что-то такое, завораживающее. Некий элемент психической атаки.

Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре. Со стороны брода раздались выстрелы. Сначала два, затем одиночный. Что там? Очень хочется побежать со всех ног, но нельзя. Держим строй. Раз-два, раз-два. Вывернули из-за елки. Быстро оглядываю всю картину, которая была до поры скрыта от моего взора низкими густыми еловыми лапами. Мозг вышел на режим мышления образами. То, что наш тренер называл «думать спинным мозгом». Слишком быстро происходят события, никак не успеть осмыслить их словами. Тем более та часть сознания, в которой происходит озвучка собственных мыслей, сейчас забита ерундой. Внутренний голос вовсю горланит «ни фига ты не попал, все равно я убежал, я веселый таракан, снова-снова убежал». Ну и еще образ на краю сознания висит — мой первый тренер, у которого я в подготовишках занимался, и его вечный крик: «Голову подними! Ты должен знать, куда отдашь пас, еще до приема мяча! Голову подними!»

У меня это хорошо получается. В смысле, вот это вот «голову подними». Я вижу всю картинку целиком. Четверка лошадей, карета, спиной ко мне двое в синих кафтанах и треуголках, один справа чуть выше, на кочке, спиной к дереву. С кремневым пистолетом в руках. Что-то в нем цепляет глаз, что-то с ним не так. Карета стоит. Одна дверца открыта. Та, которая справа. На козлах кучер, выражение лица типа «меня здесь нет». Будто он здесь не при делах и никакого отношения не имеет к разговору, который там ведется. Дальше, за каретой, видна еще одна повозка. Пара лошадей. Открытая, без крыши. Бричка, мы такой тип повозок уже сегодня видели. В ней мужик с внешностью Пьера Безухова из фильма Бондарчука, пухлая бабища под центнер и мелкий шкет. У открытой двери ближней к нам кареты стоит высокий мужчина с обнаженной шпагой. В сером парике с буклями, черный бант на хвостике. Белая сорочка с кружевами выбивается из-под короткого черного камзола без рукавов. Высокие сапоги. Огнестрела у него не вижу. Красных камзолов Ефима со товарищи тоже не вижу. Видать, на замене сидят, где-то за деревьями разминаются. Итого. Заявляем переменные. Кучера объявляем нейтралом, левую часть дороги бровкой, карету с открытой дверью — своими воротами. Мужик со шпагой — он, похоже, единственный защитник этой группы гражданских. Двое спиной ко мне в синем — враги. Тот, что у дерева, — враг. Там чуть дальше в кустах еще двое. Итого пятеро. Где остальные? Нет ответа. Да и не нужен мне ответ, если что не так — или судья свистнет, или тренер заменит. Все эти образы вспыхивают у меня в голове в один миг, внутренний голос успел проорать только два слога из «веселого таракана», а мои губы уже шевелятся, руки двигают мушкет.

— Право верх одиночка у дерева целься! — вот тоже ляп. Мы же не отрабатывали целеуказания! И я не знаю, как правильно указывать цель, и ребята о том не думали. Поймут ли они, что я сейчас ляпнул?

Прижимаю приклад к плечу. На краю сознания вспыхивает образ Фомина и его фраза про то, что пулю сильно вверх задирает. Совмещаю пластину прицела с ногами типа у дерева. Расстояние — метров двадцать. Краем глаза замечаю, как синхронно со мной поворачиваются ружья Степана и Никиты. Напрочь свихнувшийся внутренний голос радостно горланит: «Мы башня линкора „Бисмарк“, пыщь-пыщь!» И какая-то щенячья радость от того, что ребята меня поняли. Двигаемся как один человек, размноженный мастером спецэффектов!

— Пали!

Спускаю курок, отворачиваю лицо. Чик-пшш-быдыщ!

Бросаю мушкет на сгиб локтя левой руки, тяну правую к лядунке, веду отсчет перезарядки.

— Полку! Вынь патрон!

Слышу краем уха крик Сашки:

— Право дальний куст двое целься! — Ого! Это он мне подражает? Нет, надо обязательно потом отработать пометку цели. Должны же быть какие-то уставные команды на это дело?

Продолжаю считать:

— Скуси! Аморче!

Яростный крик на каком-то гортанном языке вроде того немецкого, на котором в кино злодеи разговаривают. Звон шпаги. Странно тихий звук одиночного выстрела.

— Ларме гоше!

— Пали!

Во, а это уже солидный, взрослый, слитный «быдыщ» армейских мушкетов.

— Шомпол! Прибей!

На счет «одиннадцать», уже возвращая шомпол в свое место под стволом, мы двигаемся вперед, проходя сквозь линию Сашкиной тройки. Краем уха слышу Сашкино «вынь патрон!», оно же «делай три!».

— Товсь!

Запах сгоревшего пороха бьет в нос. Проходим еще два шага, одновременно вскидывая приклад мушкета к плечу. Внутренний голос горланит: «Снова-снова убежал, все равно ты не попал!»

Глаз выхватывает картину: мужчина со шпагой спиной закрыл дверцу кареты, полусидя на ступеньке, шпагу выставил перед собой. Лошади ржут, кучер уже не на козлах сидит, а стоит у передних лошадей и держит их под уздцы. Как он так быстро там оказался?

Перед ним никого нет. Один из синих кафтанов на четвереньках улепетывает вверх по склону. Того, что был с пистолетом у дерева, тоже нигде не видно, на дереве, у которого он стоял, ясно светлеет пятно, где мушкетная пуля содрала кусок коры. Двое у дальнего куста стреляют из положения лежа. Судя по клубу дыма перед одним — стреляют в нас. Вижу, как второй смотрит прямо мне в глаза и тянет спусковой крючок своего мушкета. До него метров двадцать. Это, считай, КамАЗ с прицепом между нами поставить можно. А кажется, будто он стреляет практически в упор. И вот прямо сейчас меня убьет. Насмерть убьет! Командую:

— Облако дыма целься!

Второй мушкет разбойников выстрелил, явив то самое облако дыма, которое я заявил целью. Мы башня линкора «Бисмарк»! Пли!

Сашкина тройка