Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис

сильно беспокоил их и лишь в малой степени угрожал его интересам. Хоманс, возможно, преувеличивает, утверждая, что «сеньор в собственном суде и в деле, затрагивавшем его интересы, подвергался такому же обращению, как любой другой житель деревни»574. И все же примечательно, что управляющий занял примирительную позицию по отношению к разгневанным элтонским держателям. С одним крестьянином, нарушившим правила, совладать было легко; другое дело – обитатели целой деревни, поднимающие бунт из-за предполагаемого покушения на их права.

Лишь немногие решения манориального суда были направлены против сеньора, что объяснялось не столько давлением на суд со стороны его подручных, сколько основными принципами отношений между ним и деревней. Поскольку феодал обладал многими правами, привилегиями и монополиями, ему не было смысла посягать на права жителей деревни, тогда как им было довольно просто противодействовать ему.

Постоянные мелкие штрафы за невыполнение трудовых повинностей, возможно, накладывались по тем же причинам, что и штрафы за нарушения правил варки и продажи эля. Эдвард Бриттон, анализируя документы из Бротона, полагает, что небольшой размер штрафов делал их стандартным платежом, который вносили все желавшие пропустить один день барщины575.

Нарушения со стороны жителей деревни не всегда касались сеньора. Селяне также причиняли вред друг другу: «Установлено, что Роберт из Тейнгтона унес части плуга Джона Эбавбрука, вследствие чего этот Джон потерял один день пахоты и понес ущерб в полпенни, который он ему заплатит», к этому прибавлялся штраф в три пенни576. Джон Эллот был осужден за то, что взял сено Реджинальда из Брингтона «на сумму четыре пенса, которую он заплатит тому же Реджинальду до следующего суда, штраф прощен»577.

Не все дела были связаны с работой в полях: «Джон Айвет не починил дом Ричарда Крейна должным образом, как они договорились между собой, причинив Ричарду ущерб в шесть пенсов, которые Джон заплатит. За нарушение – штраф три пенса»578. Возникали и внутрисемейные распри: так, Роберт Смит «несправедливо удерживал в своей кузнице лошадь Сары, своей матери, против ее воли» и был оштрафован на шесть пенсов579.

Односельчане часто судились друг с другом из-за долгов: «Ричард Блайт признает свой долг Эндрю Ноппу за один ринг ячменя, который он ему заплатит. Несправедливое удержание, штраф три пенса»580. «Джон Роджер несправедливо удерживает у Ричарда Бакстера четверть ячменя, ущерб – два пенса, которые он ему заплатит. Шесть пенсов штрафа»581. Был случай, когда один мужчина оказался должен другому, но при этом оба умерли: «Сара, вдова Генри Смита, и Джон с Робертом, ее сыновья, душеприказчики Генри, должны Джону Херингу и Джоан, вдове Роберта Херинга, за одну четверть ячменя, которую Генри занял у Роберта при их жизни. Удовлетворят их касаемо зерна, штраф шесть пенсов»582. Иногда заимодавцем был посторонний человек: в 1294 году два элтонца, Джеффри Ин Ангуло и Филип Нопп, задолжали зерно Ричарду Абрахаму из Хаддона, им велели выплатить долг, но по бедности освободили их от судебного штрафа583.

В элтонских записях нет прямых упоминаний об одалживании денег, хотя в некоторых случаях источником задолженности мог быть заем, которому придали вид покупки. Судя по документам из других мест, займы имели широкое распространение в деревнях и нередко вели к судебному приговору и аресту имущества. Процентные ставки, неизменно высокие, часто осуждались Церковью как ростовщические, но это не останавливало людей от выдачи займов, чем занимались и сами церковники. Должники часто спасались бегством, становясь бродягами и затем преступниками584.

Многочисленными были также иски о клевете. В 1279 году Эндрю Рив обвинил Гилберта Гэмела в том, что он прикидывался больным и трудился у себя в амбаре и во дворе вместо того, чтобы отрабатывать повинности. Обвинение стало известно другим селянам и «дошло до ушей всех бейлифов». Присяжные оправдали Гилберта и оштрафовали Эндрю на двенадцать пенсов585. Джон Пейдж уплатил шестипенсовый штраф и двенадцатипенсовое возмещение Ричарду Бениту за «клевету»586. Сара Вагге «несправедливо оклеветала» Николаса, сына Элиаса, объявив, что он украл двух ее куриц и «съел их, нанеся ей ущерб в шесть пенсов». Сара подверглась штрафу в шесть пенсов и должна была выплатить Николасу возмещение в таком же размере – стоимость кур, которые, по ее словам, он украл587. Другой житель деревни «оклеветал Адама, сына Хьюберта, назвав его лживым и неверным», и был оштрафован на три пенса588. В 1300 году Аллота из Лангетофта пожаловалась, что Роберт Харп оклеветал ее, «назвав воровкой»; присяжные признали Роберта невиновным и оштрафовали Аллоту на шесть пенсов за ложное заявление589.

Решение манориального суда могло быть подкреплено документами, особенно «перечнем обычаев» (под которым, вероятно, подразумевался картулярий аббатства Рэмси), как в случае спора о Гринуэе (1300 г.). Картулярий содержал данные о держаниях, обязательствах согласно обычаю и подневольном состоянии. Если он не помогал решить вопрос, судьи порой обращались к сеньору: тот мог быть беспристрастным, когда не затрагивались его интересы, или даже выступать в качестве справедливого и разумного посредника, если обладал необходимыми качествами.

Есть также свидетельства применения более современного принципа – апелляции. Так, известен случай, когда манориальный суд подал апелляцию в «суд чести» (суд всего домена – honor): если дело касалось аббатства Рэмси, он заседал в Бротоне. В этом деле 1259 года участвовали свободные держатели Элтона и других поместий. Между жителями деревни возник спор о восстановлении мельничного пруда после наводнения. Двенадцать присяжных Элтонского манориального суда, все вилланы, обвинили пятерых свободных держателей – Реджинальда Бенита, Ральфа Блаккалфа, Эндрю Л’Эрмита, Генри Миллера и Генри Фронсиса – в отказе помочь, те же утверждали, что они, будучи свободными, не обязаны делать это590. Дело, возможно, передали на рассмотрение бротонского суда, в юрисдикции которого находились ответчики, но в других случаях он, похоже, действовал как настоящий апелляционный суд: манориальные суды отправляли в него дела вилланов. Однако бротонский «суд чести» выполнял не столько судебные, сколько административные функции – он занимался снаряжением военного отряда, который аббатство было обязано выставлять591. Известно, что в других местах апелляционной инстанцией был центральный поместный суд. Собиравшийся под знаменитым ясенем суд Сент-Олбанса постоянно рассматривал дела, присланные судами других поместий Сент-Олбанса, и извещал их о своем решении592.

Почти любое правонарушение, которое мог совершить среднестатистический держатель-виллан, от неявки на барщину до причинения хэмсокен соседу, заканчивалось вызовом в суд, где заседали его односельчане. Члены его титинга следили за тем, чтобы он пришел на слушания. Двенадцать присяжных, жителей деревни, рассматривали и обсуждали его дело, выдвигали против него обвинения и признавали его виновным или невиновным. Если ему требовались свидетели