Ольга-чаровница и змиев сын - Светлана Алексеевна Кузнецова

— Прекрасные слова, — похвалил кто-то из сотрапезников.

— С радостью, моя чаровница, — откликнулся Горан.

Мясо оказалось вкусным.

Глава 13. Горан

Она вползла уже ближе к окончанию пира: высокая, стройная, красивая холодным властным величием; окинула зал уверенным взглядом и направилась прямо к нему. Вужалка приковывала к себе внимание, и, конечно же, Ольга тоже не могла ее пропустить. Настолько безупречных женщин она, наверняка, в жизни не видела, и пусть вовсе не шла та по полу, а ползла с тихим шелестом, дела это не меняло.

Одна из многочисленной дальней родни, осевшей по соседству. Ее соплеменники поклялись в вечной дружбе порядком давно и с тех пор ни разу не изменяли клятве, однако и в опоздании красавицы-вужалки, и в том, с каким усилием бил по полу хвост, виделось раздражение и злость.

— Приветствую тебя, сестра, — произнес Горан и склонил голову. — Ты припоздала нынче, но я не сержусь.

— Вольно было бы тебе сердиться, если бы я вообще не прибыла, — словно хрустальный бокал разбился в тишине зала, столь резко прозвенел ее голос.

— Не прибыла бы, выказывая неудовольствие мной или по иным причинам? — спросил Горан нахмурившись.

— Одно вытекает из другого… — верного имени она не произнесла, перейдя на свой язык и исковеркав звуки шипящим смехом, но Горан вздрогнул и почувствовал, как затаила дыхание рядом сидевшая Ольга. — Нелегко нынче добраться до твоего замка. Зло поселилось в нашем лесу. Если бы воин, сопровождавший меня, не пожертвовал собой, не лицезрел бы ты владычицу Мириш на своем пиру, хранитель врат.

По залу прошел шепоток. Горан указал на лавку напротив себя, и сидящие на ней немедля потеснились. Мириш присела спиной к столу, свернув хвост плотными кольцами, развернулась в талии и водрузила руки на столешницу. Ольга удивленно приподняла брови. В ее мире существовали совы, способные вертеть головой так, чтобы глядеть назад, но никто не сумел бы подобно вужалке развернуться в поясе. Змеелюды могли и не такое.

— Неужели не видел ты в своем зеркале нашей беды? — вопросила Мириш, из чаши испив.

— Извини, сестра, не видел, — сказал Горан без лукавства ни в речи, ни в помыслах. — Готов поклясться, коль слову моему не веришь.

— Верю. Продолжай, брат.

— Не получал я никаких вестей о горестях твоего народа, — сказал Горан как смог учтивее. Мириш всегда ему нравилась: и внешне, и умом. Никогда не начала бы она дерзкие речи, если бы беда не приползла бы к ее порогу.

— Значит, все гораздо хуже, чем есть, — смягчившись, вздохнула та. — Кто-то скрыл от тебя наши невзгоды.

— Утоли голод и жажду, — предложил Горан, — позволь мне подумать.

Мириш благодарно склонила голову, послала в сторону Ольги удивленно-заинтересованный взгляд с толикой одобрения и пододвинула к себе блюдо с фруктами. Она не вкушала животной пищи.

Все то время, что она вгрызалась в сочный плод, Горан размышлял. Скрыть от зачарованного зеркала что-либо мог бы сильный чаровник. Но Ольге подобное было ни к чему, к тому же, она — в том сомнений и быть не могло — видела Вужалку впервые. Иных чаровников по эту сторону врат не имелось. Заподозрить Кощея и его помощника — еще большая дикость. А вот кого-нибудь из своих… таких же змиев, но способных на большее?..

Очень не понравилось Горану прибытие Снежена на пир начала года. Хуже того, шутка с зеркалом была вполне в его повадках (не только его, надо отдать должное, всех порождений Грезы, но их Горан пока решил не приплетать). Матерью брата являлась владычица зимы, прародительница инеистых змиев. Ее кровь странным образом переплелась с отцовской, подарив Снежену (его братьям и потомству) способность насылать особые сны. Были в тех снах они практически всемогущи, а их жертвы — беспомощны. Впитывали инеистые змии их страхи и прочие чувства, тем и питались. А особенно нравилось им змеелюдов мучить.

«Проверить надобно, — подумал Горан. — Возможно, зеркало мое спит зачарованным сном и в грезах видит благополучие там, где гроза собралась и гром с молнией небо пополам делят».

Он отпил из чаши, вкуса не ощутив, и таки вернулся к поначалу отогнанным мыслям: «И все же зачаровать зеркало могли царь Кощей, его Ворон и Ольга — все те, кого я решил бы просить о помощи».

«Проклятие!» — он едва кулаком не ударил по столу, ножку кубка сжал, едва не ломая.

Ольга осторожно нащупала его локоть, успокаивая.

В груди шевельнулось подозрение, но несвязанное с чаровницей, снова указавшее на Снежена. Слишком падок был тот на людей, а уж в том, что Ольга заинтересовала его, сомневаться не приходилось. Зеркало заворожил, чтобы умыкнуть девицу и скрыться до того, как погоня по следу кинется?..

Или царь Кощей что задумал? Или все же Ольга?..

Горан так челюстями скрипнул, что, небось, все услышали. Тотчас подкованный каблук уперся в раненную ногу, нажал и немного покрутился. Горан едва не взвыл. Чаровница же не повела и бровью.

«Вот ведь!.. Где, спрашивается, у людей совесть?!» — Горан хватанул ртом воздух и моргнул.

Оказывается, он слишком глубоко погрузился в размышления. Ольга, все это время беседовавшая с Мириш, буквально взывала к его вниманию.

«Интересно, о чем они говорили?» — уж больно нехорошо и заинтересованно блестели глаза у чаровницы.

— Я не смею просить тебя, брат, но потребовать у хранителя помощи обязана, — заговорила с ним Мириш, видя, что Горан достаточно пришел в себя и готов слушать. — И буду несказанно признательна за согласие, — добавила она и склонила голову (не перед ним, перед Ольгой!).

— Я готова составить вам компанию на обратном пути, — заявила та, кинула быстрый взгляд на Горана и поклонилась ему, положив руку напротив сердца, — но прежде прошу отпустить меня, хранитель врат.

— Молю тебя! — вторила ее словам Мириш.

У Горана появилось ощущение, будто его затащили в ловушку и привязали за хвост. Вот так и предоставляй людям свободу, а особенно чаровникам! Как известно, этим созданиям нельзя верить! Надо же, сколь скоро сговорились!

Конечно, видимость, будто последнее