Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945 - Дэвид Ирвинг

Нет сомнения в том, что причиной многих жертв стали истребители на бреющем полете над городом, которые позднее стали отличительной чертой американских атак.

Понятно, что многим требовалась неотложная и срочная госпитализация. Но ситуация с больницами складывалась отчаянная: Дрезден не только считался центром для выздоравливающих и раненых военнослужащих со всех фронтов, но почти все временные госпитали подверглись ударам, а из 19 крупных стационарных госпиталей за пределами Дрездена 16 были повреждены и три полностью разрушены. Например, в высшей школе Витцтум, которая использовалась в качестве госпиталя, были заняты все 500 коек; лишь 200 инвалидов успели эвакуировать в течение получаса между сигналом воздушной тревоги и атакой, все остальные погибли.

Принимались временные меры по уходу за ограниченным числом раненых и больных граждан из Дрездена. Огромная лечебница, в которой содержались психически неизлечимые больные в Пирне, была приспособлена для таких больных. Часть бункера, пробитого подразделением СС в толстой горной породе около моста Мордгрунд, была предоставлена в распоряжение Красного Креста для развертывания там временного госпиталя и убежища для бездомных. Крыша, толщиной два метра, делала бункер совершенно неуязвимым для бомб.

Из двух крупнейших больниц в районах Фридрихштадт и Йоханштадт первая была все еще не полностью занята, в то время как вторая, на востоке города, в которой также находилась городская гинекологическая клиника и родильный дом, оказалась полностью разрушена.

Когда бомбардировщики появились над городом, больные все еще не были полностью эвакуированы; период предостережения оказался слишком коротким. «Блокбастер» попал в блок «Б». Две родильные палаты, операционная, два родильных отделения, отделение гинекологической хирургии были уничтожены.

Сразу же были предприняты попытки перевезти больных из блока «Б» в блок «А»; однако крыло блока «А» загорелось, и инвалидов тоже пришлось оттуда эвакуировать. Когда рассвело, блок «А» полыхал так сильно, что о борьбе с огнем не могло идти и речи; блок «Б» был уничтожен пятью фугасными бомбами; блок «В» разрушен до основания и выгорел; даже блок «Г» выглядел значительно поврежденным. Только блок «Д» не очень сильно пострадал, хотя его крыша горела. Бомбы при американской дневной атаке не попали в гинекологическую клинику, но один из истребителей «мустанг» в одиночку обстрелял из пулемета блоки «В», «Г» и «Д».

По масштабу людских потерь можно судить о степени ущерба, нанесенного больницам Дрездена. В гинекологической клинике в Йоханштадте, повреждения которой лучше всего подтверждены документами, например, было убито 200 человек. Однако идентифицировать удалось лишь 138 трупов. В больницах по меньшей мере повторились обычные последствия огненного смерча: в Касселе 31,2 процента жертв не смогли идентифицировать; в гинекологической клинике в Йоханштадте из 95 опознанных больных 45 были будущими матерями.

Все оставшееся время войны эта больница не функционировала. Были приняты меры для того, чтобы выжившие в городе беременные женщины были переведены в неповрежденное крыло главной больницы во Фридрихштадт, где специально освободили несколько палат.

Множеству больных требовалась срочная медицинская помощь. Но оказать ее вовремя не представлялось возможным, поэтому многие больные и раненые умерли прежде, чем им уделили необходимое внимание. Постепенно и без того огромный список погибших вырос еще больше, и это при том, что еще не предприняли организованную попытку спасения замурованных под кирgичными завалами.

Только в среду на первой неделе Великого поста 14 февраля на спасательные работы были брошены войска, размещенные в городских казармах, для армейских частей, располагавшихся поодаль от города, задержка была еще большей. В Кенигсбрюке, где собирались армейские части для отправки на Восточный фронт, о ситуации в Дрездене не знали даже через два дня после атак.

Нельзя сбрасывать со счетов и такой негативный момент, как то, что очаг огненного смерча находился на левом берегу Эльбы, в то время как Кенигсбрюк и большая часть сосредоточенных войск располагались на правом берегу. Но левый берег Эльбы считался «тылом», в то время как вся местность к востоку от реки относилась к «тыловому району военных формирований», поэтому всякая инициатива по перемещению этих войск должна была исходить от соответствующих властей. Только 15 февраля поступили необходимые указания на марш.

В случае с военнопленными из числа союзников, находившимися в Дрездене, которых ко времени атаки было более 20 тысяч, указания об их участии в спасательных работах пришли еще позднее.

В связи с тем, например, что более 230 военнопленным союзникам, находившимся в рабочем отряде № 1326 в Дрезден-Юбигау, посчастливилось остаться в живых 14 февраля, никаких новых рабочих команд не создавалось до 21 февраля. Только 150 пленным после этого командованием IV армейского округа было приказано отрядами по 70, 50 и 30 человек маршем идти в город на помощь в спасательных операциях. Всю неделю люди оставались в лагере.

Один военнопленный из другого лагеря с горечью вспоминал, что, хотя весь район вокруг них сильно пострадал от тройного удара, немецкие охранники заставили их каждое утро шагать через город к одному из мест на востоке Дрездена. Очевидно, это делалось для того, чтобы «ткнуть пленных носом» в кошмар, который устроили их соотечественники, и содействовать почти совершенно безуспешной вербовке пленных в Британский свободный корпус, чтобы они сражались против русских на Восточном фронте.

Большинство британских пленных с желанием помогали спасать людей и имущество. Многие поплатились жизнью за свой энтузиазм, когда, после недель жизни на скудном рационе, во время участия в спасательных операциях наталкивались на сохранившиеся продуктовые запасы в разбитых магазинах и гостиницах. Так, у одного американца из лагеря в Дрезден-Плауен во время обычной проверки нашли спрятанную под одеждой банку консервов, молодого канадского солдата поймали на попытке пронести украденный свиной окорок в лагерь в Дрезден-Юбигау. Оба они были расстреляны охраной. Как с немцами, так и не с немцами обращались в таких случаях одинаково. Немецкого рабочего поймали на мародерстве на Грунерштрассе – в его карманах обнаружили более 150 обручальных колец – и также казнили на месте. В Дрездене чрезвычайное положение было объявлено с 17 февраля.

«По приказу гаулейтера, – мрачно констатировала газета «Фрайхайтскамф» в тот же день, – грабители и мародеры были вчера расстреляны на месте, сразу же, как только их поймали. Обнаружив мародеров, их следует сразу же передавать партийным работникам или их представителям; гаулейтер Мучманн не намерен допускать никаких проявлений мягкотелости в этом отношении, в своем многострадальном округе. Это дело всего общества, что тот, кто совершает преступление против общества, заслуживает только смерти.

Не только мародеры пополнили гигантский список погибших от тройного удара в Дрездене. Как выяснилось, «безответственные элементы» все чаще стали распространять слухи, являвшиеся и злобными, и не соответствующими действительности.

Сплетники служат интересам только врага, и им уготована немедленная смерть. Гаулейтер издал указ, чтобы всех распространителей сплетен расстреливали на месте; в ряде случаев это уже делалось».

В течение нескольких дней после тройного удара улицы города были усеяны тысячами тел жертв, лежавших там, где их настигла смерть. У многих были оторваны конечности; другие жертвы имели столь умиротворенное выражение лица, что выглядели так, будто только что погрузились в сон. Лишь зеленовато-бледный цвет их кожи свидетельствовал о том, что они мертвы.

После двух дней задержки отряды теперь были брошены на работы по откапыванию выживших; солдатам приходилось работать сутками при скудном питании; всякая организованность была нарушена, и спасательным отрядам не приходилось надеяться получить пищу до тех пор, пока их не сменяли другие отряды.

«Работа была очень тяжелой, – вспоминает один солдат, направленный на спасательные операции в Дрездене. – Четыре человека требовалось для того, чтобы вынести одного раненого из тех, кто остался жив. Другие солдаты до нас уже начали разбирать каменные завалы и освобождать проход в подвалы. Где двадцать, где более человек нашли себе убежище от бомб в каждом из них. Огонь «съел» у них кислород, а жар, должно быть, доставлял им ужасные мучения. Нам посчастливилось находить то тут, то там одного-двух оставшихся в живых людей. Так продолжалось часами. Повсюду на земле лежали эти тела, сморщившиеся от сильного жара до 1 метра длины».

Он и его рота позднее были направлены на работу по спасению выживших, заблокированных в подвале разрушенного здания Оперного театра Земпера, где в ночь атаки давали специальное представление. Это здание видело премьеры опер Вагнера «Риенци», «Летучий голландец», «Тангейзер», а в последнее время «Кавалер роз» Рихарда Штрауса. Теперь оно уже ничего больше не представит миру культуры. Оно обрушилось, подобно цирку Сарассани, оставив после себя только полый, сквозной остов и множество людей, погребенных под развалинами.