Мой сводный идеал (СИ) - Попова Елена

Действительно, парни не соврали, ее внешность и впрямь претерпела ряд изменений. Очень хороших изменений. Губы сделаны аккуратно, как будто натуральные, и темные волосы ей очень даже шли.

А потом мой взгляд скользнул к ее груди, и… она и правда была без лифчика.

― Привет всем, кого еще не видела, ― улыбнулась Алина, словно нарочно не замечая моего присутствия, и села в круг напротив меня.

«Если она проиграет два раза, то… останется в одних трусиках?» ― почему-то подумал я, заметив, что на ее волосах не было резинки, которую она могла бы снять, а на теле ― ни одного украшения. Все, чем она могла бы пожертвовать в случае проигрыша ― капроновые колготки и платье. Туфли она почему-то сняла перед тем, как приступить к игре.

И это понимал не только я, но и все парни, сидевшие в кругу. Во время игры ее валили со всех сторон. Никому из игроков не подкидывали столько карт, сколько кидали Одинцовой.

Она продержалась два круга, но на третьем ее оставили без капронок. А на следующем ― мне пришлось снять с себя футболку.

― Вау-у, Тимурка! ― Суворова пару раз сжала мышцы на моей руке. ― Какой ты у нас крепкий, оказывается.

Одинцова кашлянула и ужалила Суворову взглядом.

― А что, нельзя? ― нагло улыбнулась ей та. ― Вы же вроде как расстались, я правильно понимаю?

― А что, если нет? ― взгляд Одинцовой впервые за весь вечер переместился на меня. Она закусила губу и не глядя в свои карты кинула на пол бубнового туза.

― Черт, опять она отбилась! ― проворчал Леха.

На этот раз осталась второкурсница, которой предстояло расстаться с лифчиком.

Ну, или с трусиками.

― Ой, ребят… простите, конечно, но я не могу, ― промурлыкала девчонка, глядя нас как бездомный котенок.

― Сни-май! Сни-май! ― закричал Левша, и народ тут же подхватил.

Комната взорвалась воплями, свистом, в потолок полетела пробка от шампанского.

Девчонка растерянно посмотрела по сторонам, затем дрожащей рукой потянулась к застежке лифчика.

― Стой! ― вдруг выкрикнула Одинцова.

 Все резко замолчали, возмущенно глядя на нее.

― Девочка смущается, что не видите?  ― всплеснула руками Алина и перевела взгляд на меня. ― Хотите, я разденусь вместо нее?

― Ого! ― воскликнул Леха. ― Вечер перестает быть томным! Раздевайся!

Про второкурсницу забыли в два счета. Теперь все внимание было только на Одинцову и ее виднеющуюся красивую грудь.

― Тим, а ты что скажешь? ― вдруг спросила Алина и откинула за плечо прядь темных волос. ― Хочешь, чтобы я разделась при всех? ― спросила она и добавила: ― Или хочешь, чтобы я сделала это только для тебя?..  ― бархатным голосом спросила она и снова закусила губу. ― Выбирай.

Что-то шевельнулось в груди. То ли алкоголь на меня так действовал, то ли желание забыться и послать все к чертям.

― Второе, ― ответил я и поднялся на ноги.

 Под пристальные взгляды собравшихся, подошел к Алине и, взяв ее за руку, повел на второй этаж.

Глава 47

Тася

Если меня однажды спросят, помню ли я самый ужасный день в своей жизни, то я, не задумываясь, назову сегодняшнюю дату.

Боль, унижение и ужас охватили меня в той туалетной кабинке и не отпускали до самого дома. От жутких воспоминаний я прорыдала в такси всю дорогу.

Пьяный парень, рвущий на мне платье, грубо лапающий везде, где только можно, сжимающий до боли грудь и оставляющий засосы на шее ― о таком ли первом разе я мечтала? Так рисовала это в своих ванильных мечтах?

Андрей был груб, пьян и одержим мной. А когда я, в попытке его остановить, сказала, что это будет мой первый раз и я больше всего на свете не желала бы, чтобы он произошел в вонючей туалетной кабинке, он обезумел еще больше.

Не знаю, что я ждала после моего признания? Что он поднимет меня на руки, откроет эту чертову кабинку и отнесет в такси, которое умчит нас в его холостяцкую берлогу, и, пока я принимаю душ, он усыплет лепестками роз кровать и зажжет свечи?

― У меня еще никогда не было девственницы! ― вместо всего этого пропыхтел он мне в ухо и, задрав платье, попытался стащить колготки.

Спасибо Полине, которая, услышав мои крики, едва не снесла с петель дверь. Она кричала матами и колотилась так сильно, что в итоге Андрею пришлось оставить меня и выйти.

Я плохо помню, как выбежала из туалета, как взяла в гардеробе пальто, как бежала прочь от клуба, чтобы спрятаться и вызвать такси куда-нибудь в другое место, подальше от клуба и зверя, который находился в нем.

Я понятия не имела, что теперь будет? Как завтра, точнее, уже сегодня я появлюсь в универе? Как буду смотреть ему в глаза на информатике, а она, как назло стояла первой парой. Вспомнит ли он вообще, что пытался сделать со мной?

Выйдя из такси, заметила, как к дому подъехала еще одна машина с шашками. Почему-то я решила, что эта машина приехала за Ликой, которая, скорее всего, все еще гостила у Руслана.

Но я ошиблась.

Из машины вышел Тимур. Он хмуро взглянул на меня, закрыл ворота и направился к дому, на ходу доставая из кармана ключи.

Он не обронил ни слова, когда поднялся на крыльцо, пока отпирал дверь.

Свет фонаря, висящего на крыльце, падал на его лицо, и я увидела следы от красной помады на его щеках, подбородке и шее.

Тимур открыл дверь, отошел в сторону, пропуская меня вперед, и его взгляд устремился сначала на засосы на моей шее, затем опустился к порванным колготкам.

И следующие несколько секунд показались мне целой вечностью. Я хорошо понимала, кем выглядела в его глазах. Наверное, мне стоило что-то сказать в свое оправдание, но ком горле не давал выговорить ни слова.

Тимур покачал головой и усмехнулся, снимая куртку, затем взглянул на меня и его взгляд буквально пригвоздил меня к банкетке, на которую я присела, чтобы снять ботильоны.

― Хорошо погуляла? ― спросил он, сжимая губы и прожигая взглядом сетчатку моих глаз.

― Я смотрю, вы оба неплохо погуляли? ― вдруг раздался голос и в прихожую вошел папа.

Вид у него был очень грозный: сдвинутые брови, скрещенные на груди руки, и сердитый взгляд, не суливший ничего хорошего.

В прихожей было достаточно светло, и папа, конечно же, заметил и мои засосы, и следы помады на лице Тимура.

Я отвернулась, стыдливо пряча лицо.

― Не ожидал от тебя такого, дочь… ― ледяным тоном сказал папа. ― От тебя тоже! ― бросил он Тимуру. ― У вас что, совсем крышу снесло? ― крикнул он на весь дом. ― Что дальше, дети? Нам с Катей вскоре ждать внуков?

И тут до меня дошло, что так сильно вывело его из себя.

― Пап, ты все неправильно понял, ― вставая с банкетки, начала объяснять я.

Но он резко вскинул руку, требуя замолчать, набрал полную грудь воздуха и возвел глаза к потолку.

― Вы хоть понимаете, КЕМ друг другу приходитесь? ― процедил он сквозь зубы, а затем по очереди взглянул на нас.

― Дядь Саш, давайте я вам все объясню… ― спокойным голосом начал Тима.

― Замолчи! ― крикнул ему в лицо папа и, сморщив губы, взглянул на следы помады на его лице. ― Поговорим завтра, когда вы оба протрезвеете и поймете, что натворили!

Он развернулся и быстрым шагом направился к лестнице. Я быстро скинула с себя пальто и побежала за ним.

― Прежде чем делать выводы, выслушай! ― прокричала я ему в спину. ― Ничего у нас не было, слышишь? Пап! Папа, остановись! ― я схватила его за руку, но он тут же отдернул ее. ― Ты правда думаешь, что я могла пойти на такое предательство? ― усмехнулась я. ― Пф… ты серьезно?

Папа остановился у двери в их спальню, взялся за ручку, замер на несколько секунд, а затем сказал слова, от которых стало так больно, словно мое тело только что насквозь изрешетили пулями.

 ― Наверное, зря я привез тебя сюда, Тася…

Папа вошел в комнату, захлопнул дверь прямо перед моим носом, а я осталась стоять как вкопанная, не в силах сделать шаг, не в силах сделать вдох.

Я простояла возле двери около минуты, роняя слезы и глядя на нее мокрыми глазами, а потом ушла в свою комнату, заперла дверь на замок и упала лицом в подушку.