Будни имперской разведки - Матвей Курилкин

Ведьма тоже остановилась.

– Меня тоже недавно просватали за незнакомца. И тоже даже не познакомили. Отчасти именно поэтому я и решила устроиться на службу, чтобы мной не так легко было манипулировать. Они сначала были очень против, а потом подозрительно легко согласились. Это получается, что… – Девушка не закончила мысль. Она тряхнула головой и молча, ни на кого не глядя, зашагала вперед. Шеф удивленно присвистнул.

– Нет, ну как хитро они все провернули! Кто бы мог подумать! – И тоже двинулся вперед. Больше он со мной не разговаривал, видимо решил пока оставить в покое. Да мне и не требовались больше средства для поддержания бодрости духа – спать мне теперь не хотелось ни в одном глазу. От возмущения и злости мне даже стало легче – я, наконец, смог идти даже без поддержки шефа, который несколько раз пытался со мной заговорить. Все эти попытки я мягко пресекал. Я понимал, что шеф сейчас совсем не при чем, что весь этот обман построен и осуществлен леди Сенней, при поддержке родственников Игульфрид и нашего императора. Но если честно, я мог не сдержаться и наорать на него, а мне этого не хотелось. Мне хотелось крушить и уничтожать все вокруг. Я искренне желал, чтобы кто-нибудь на нас сейчас напал – можно было бы со спокойной душой выпустить пар… И ведь как все просчитали! Противно было даже не то, что нами манипулировали, а то, что им это так легко удалось! Ведь она мне действительно понравилась – и я видел, что это взаимно. Это было ужасно унизительно для меня, и я знал, что это просто невыносимо для девушки. Интересно, на что они рассчитывали? Ясно было, что рано или поздно, вся эта хитрая махинация всплывет – если уж был расчет нас поженить. Допустим, это выяснилось бы только на свадьбе, когда ничего нельзя уже было бы изменить. Жить в браке с этим знанием – это ведь гораздо хуже даже, чем с человеком, который тебе безразличен! Я не пытался заговаривать с леди Игульфрид – не потому что я был на нее зол. Просто мне не хотелось сейчас ее видеть. Вполне достаточно было ее спины, мелькающей впереди. Уверен, ей тоже было бы неприятно меня видеть. Я не знал, как сложатся наши отношения в дальнейшем. Вероятно, мы сможем смотреть друг на друга, не испытывая стыда. Может быть, мы не станем друг другу противны. Но я точно знал, что мы никогда не выполним волю руководств наших семей. Не теперь. Я теперь знал, что я сделаю, как только вернусь в столицу. Даже раньше, чем доберусь до магов, которые, возможно, избавят меня от занозы, засевшей в моей голове. Я пойду в резиденцию Сенней, и объявлю о том, что отказываюсь считать себя членом этой семьи. Я объявлю об этом так, чтобы все слышали и знали. Я отправлю уведомления о том, чтобы меня не считали членом этой семьи во все столичные кланы – так, чтобы ничего нельзя было изменить или замолчать. И мне плевать на политические мотивы, плевать на добрые отношения с леди Сенней, плевать на последствия, которые это может иметь для меня и на свою репутацию. Она и так уже давно запятнана. Иначе я просто перестану себя уважать. Это не то решение, о котором я пожалею.

Злость и недовольство помогли мне добраться до резиденции Эйст, но на двое суток не хватило даже их. К тому времени, как перед входом в поместье приземлился мантикор, я уже слабо соображал – еще бы, в общей сложности мне пришлось провести без сна почти шесть дней. Все это время около меня дежурил кто-то из коллег. Меня заставляли бегать, отвечать на вопросы, поили бодрящими отварами. Леди Игульфрид перестала меня сторониться, и наравне с шефом и Ханыгой гоняла меня. Правда, мне показалось, что тыкала иголками она меня с каким-то особенным удовольствием. О нашем возможном браке и неприятных обстоятельствах, связанных с этим гипотетическим событием мы не разговаривали – тема была слишком больная для обоих. Но, по крайней мере, неприязни по отношению друг к другу у нас не было. К концу третьих суток мне перестали помогать даже зелья, приготовленные ведьмой. Через полчаса, после того, как я выпивал очередную порцию, сонливость вновь наваливалась, и следующую порцию приходилось ждать еще три с половиной часа – чаще пить их запретила девушка:

– У тебя и так организм истощен, – отвечала она на мою очередную просьбу. – Может не выдержать сердце, а печень и так уже на ладан дышит. Я, конечно, пытаюсь ее лечить, но если ты станешь пить эту гадость чаще, чем раз в четыре часа, я помочь точно не смогу.

На четвертый день у меня начались галлюцинации. Часть из них была даже приятной – то я со смехом объявлял матери Сенней о том, что расторгаю свое подданство, или мне представлялось, что мы с леди Игульфрид гуляем по песку вдоль линии прибоя. Но большинство видений были тягостны и унылы. Я бежал по сгоревшей степи, а за мной гнался мертвый маг. Он был черен, плоть отваливалась от него кусками, но мне было уже все равно – хотелось упасть, и спать, спать, спать… Я знал, что если усну, то больше не проснусь, но иногда был готов опуститься в пепел и закрыть глаза. После этого меня били по щекам, кололи иглами или давали пинка – чтобы бежал быстрее. А один раз леди Игульфрид меня поцеловала. Правда, я так никогда и не определил для себя, была ли это галлюцинация, или все происходило наяву, но от удивления и удовольствия мне на время стало легче.

Сил на то, чтобы залезть на мантикора у меня не было. Кажется, в меня влили двойную порцию бодрящего зелья – с тем расчетом, что квалифицированные лекари в столице исправят все повреждения, но сил все равно не было. Правда, сознание прояснилось настолько, что я на время вновь стал осознавать окружающее.

– Нечего топтаться по зверю, господин громила! – вопил погонщик. – Вас двоих он не повезет, так что даже не пристраивайтесь тут!

– Да я даже и не собираюсь тут пристраиваться! – возмущался шеф. – Но тебе придется взять еще одного пассажира, в любом случае. Или ты сможешь одновременно и рулить своей летучей тварью, и следить, чтобы вот этот двуличный бурдюк с бодрящим зельем не уснул?! Имей ввиду, вторая задача требует полной концентрации!

В отличие от меня, шутку про "двуличный" погонщик не оценил, поскольку был не в курсе творящегося у меня в голове, но на "летучую тварь" обиделся.

– И нечего обзываться, сами вы тварь. Не слушай его, кисонька, ты у меня красавица, – он почесал за ухом нежно мурлыкнувшую "кисоньку" трехметрового роста. – Ладно уж, давайте второго пассажира. Кто полетит?

– А правда, кто с ним полетит? Поинтересовался шеф у стоящих рядом Ханыги и Игульфрид. Знаешь, девочка, я бы рекомендовал тебе. Твое присутствие лучше приводит его в тонус, заметила? Это все потому, что он тоже к тебе неровно дышит, уж поверь, я знаю этого поганца. Не знаю, как вы будете разбираться со своими загадочными внутрисемейными отношениями, и упасите меня боги и демоны в них лезть, но в данной ситуации все это бурление страстей и обид ему явно на пользу! Смотри, смотри, как оживился, даже глазами зыркает!